Дей Кин - Убийство на стороне

Хенсон глубоко вздохнул и ответил:

– Я уверен в этом.

– Отлично! Тогда в путь!

Комиссар Греди воспользовался телефоном своего коллеги, чтобы соединиться со своей службой и вызвать необходимое количество людей с техникой. Держа в руках телефонную трубку, он наблюдал за Хенсоном.

– Но поймите меня правильно, Хенсон. Без шуток. Если вы рассчитываете убежать, лучше идите сразу на кладбище. Я застрелю вас собственной рукой и тем самым сэкономлю для штата оплату трех процессов. Так что даже и не думайте об этом.

Греди говорил убедительно. Хенсон почувствовал, как по его спине пробежали мурашки.

– Не бойтесь, обещаю вам не делать этого, мне хочется только одного – поскорее покончить со всем этим.

– Все-таки постарайтесь не забыть мое предупреждение. Я не привык, чтобы из меня делали идиота.

Чтобы подкрепить свои слова, он взял у одного из своих подчиненных наручники и собственноручно надел их на Хенсона.

– Спуститесь с ним в гараж, – сказал он, – и соберите все : необходимое. Позаботьтесь, чтобы было достаточно прожекторов, лопат и землекопов. Зарыть пакет очень просто, а найти его и вырыть – совсем другое дело. Мы можем потратить на это всю ночь. Он, вероятно, очень нервничал, когда зарывал такую крупную сумму. А эти рощи так похожи друг на друга...

– Я ведь инженер и знаю свое дело, – возразил Хенсон. – Я выработал в себе наблюдательность и оставляю особые пометки, чтобы легче находить нужное место.

– Вполне возможно, – согласился Греди. – Я не подумал об этом. Ну, Билл, отведите его в гараж и приготовьте все. Я спущусь к вам через несколько минут.

– Хорошо, сэр.

Полицейский в гражданском платье подтолкнул Хенсона к дверям. Засверкали вспышки магния.

– Пошли! Вы слышали, что сказал инспектор? Поживее, Хенсон.

Лейтенант Эган задержал Хенсона на пороге.

– Что все это означает, Хенсон?

– Что именно?

– Эти три признания?

– Вы ведь слышали, что я сказал помощнику прокурора: я хочу как можно скорее покончить с этим делом.

– Да уж, можно подумать... – проворчал Эган, сделал шаг назад и обернулся. – Да, кстати...

– Что?

– Помните, я вчера сказал, что вы не имеете права писать мисс Галь?

– Помню.

– Но ничто не запрещает мне самому сообщить ей то, что я сочту нужным. Так вот: я рассказал ей, как вы отреагировали на мое сообщение о ее беременности.

– И что же она?

– Попросила еще раз рассказать, как вы восприняли это сообщение.

Хенсону показалось, что воротник душит его.

– И что же вы ей сказали?

– Правду. Что вы были очень счастливым и сожалели, что ударили ее и назвали грязной девкой... И что вы были уверены в серьезности ее намерений, когда, она предложила вам бежать вместе.

– И что же она ответила?

– Ничего, она просто улыбнулась.

– Спасибо вам за все!

– Я как раз находился тогда в том секторе. – Лейтенант на мгновение задумался. – Еще одно... – продолжил он.

– Что именно?

– Я разговаривал с шофером такси, которое вы наняли у банка...

– И что же?

– Выводы делайте сами. Предположим, что комиссар Греди допускает ошибку, увозя вас сегодня в эту экспедицию по откапыванию сокровищ. Если у вас имеется какой-нибудь план, лучше отказаться от него. Греди великолепный стрелок, и его люди тоже...

Хенсон опустил свой взгляд на закованные руки и ничего не ответил. Эган наблюдал за ним.

– Поверьте, когда человек мертв, то это надолго. – Его взгляд на секунду устремился к окну. – Из множества миллионов людей, живших во все века, только двое вернулись с того света. Христос и некий Лазарь. А вас, согласно официальным данным, которым я доверяю, зовут Хенсоном.

Хенсон многое дал бы за то, чтобы понять смысл слов, сказанных Эганом. Но прежде чем он успел хоть что-то спросить, подчиненный Греди открыл дверь кабинета и подтолкнул его к лифту.

– Пошли, пошли, папаша! Нечего терять время. Инспектор приказал, чтобы мы подождали его в гараже.

В лифте Хенсон внимательно осмотрел свои наручники. Греди не слишком сильно сжал их, и к тому же он не знал, что когда-то Хенсон развлечения ради научился показывать некоторые фокусы: он разрывал цепи, развязывал невероятные узлы и прочее, и прочее... И маленькая группа таких же любителей, как он, в течение нескольких месяцев давала представления друзьям и знакомым. Потом им это надоело.

Хенсон научился освобождаться от любых пут, в том числе и от наручников. Совершенно машинально, когда Греди надевал ему наручники, он сжал кулаки, и теперь ему было достаточно небольшого усилия, чтобы сбросить наручники, как это проделывают женщины, когда снимают с руки браслеты.

Сопровождающий полицейский перехватил его взгляд.

– Что с вами? Сильно жмут?

– Нет, вовсе нет. Но я чувствую себя в них несколько стесненно. Ведь на меня надевают наручники второй раз в жизни. Впервые мне их надели в Лоредо. Тогда лейтенант Эган прикрепил один из наручников к креслу, на котором я сидел.

– С тремя процессами, которые вам предстоят, когда вас будут переводить из камеры в зал судебного заседания, от судебного следователя к прокурору, у вас будет время привыкнуть к ним, – тяжело пошутил полицейский, после чего повернулся к лифтеру. – Спусти нас в подвальный этаж, Джо. Мы отправляемся на маленькую прогулку в деревню, чтобы вырыть из-под земли небольшую сумму в семьсот тысяч долларов в мелких купюрах, нигде не отмеченных. Платежные деньги «Атласа», понимаешь? Черт возьми! У меня бы такие денежки не украли!

– У меня тоже. Можешь себе представить, чтобы погасить такую сумму, мне пришлось бы платить сто пятьдесят лет подряд!

Одним толчком полицейский вытолкнул Хенсона из лифта и повел по коридору, ведущему в гараж.

– Гм... Вы необыкновенный парень! Ради трех недель, проведенных с куколкой, он готов отправиться на электрический стул. Это не для меня. Мое правило – жить как можно лучше, но не нарушая закон! В конце концов это почти одно и то же.

– Ты прав. Ночью, как говорится, все кошки серы. Но хотел бы я когда-нибудь попробовать этого. Однако с моим жалованьем лифтера я не могу себе позволить никаких фантазий. Мне ведь надо кормить пятерых девочек.

Хенсону этот разговор был неприятен. Он думал о Ванде, об их будущем. Если его план прогорит, Ванда будет вынуждена воспитывать ребенка одна, без отца.

Он с горечью подумал о Джиме. Если его подозрения окажутся правильными, то ничего удивительного, ведь Джим всегда был собственностью Ольги. Он, Хенсон был всего лишь человеком, который содержал дом. И никакой привязанности, никакой дружбы между ними не было...

А теперь, если благодаря какому-нибудь чуду Хенсона оправдают, лейтенант флота обещал задушить его собственными руками. Эта ненависть лишь подтверждала гипотезу Хенсона.