Картер Браун - Смертельный блюз

Из-за поворота показалась вилла Глории ван Равен, поразившая меня своим великолепием.

У крыльца стоял «континенталь» цвета асфальтовых джунглей: машиной недавно пользовались и не успели как следует ее почистить.

На мой звонок вышла красотка в купальнике, поверх которого она надела суперкороткую юбочку. Этот лоскутик позволял вволю любоваться ее загорелыми ножками. От ног я поднял глаза повыше и обнаружил смазливую голубоглазую мордашку, обрамленную пшеничными кудряшками.

Девушка была воспитана и поэтому вежливо поинтересовалась, по какому поводу я тревожу ее.

— Мое имя — Дэнни Бойд, — я повернул свою голову к левому плечу, чтобы она могла оценить безукоризненный классический профиль, который сейчас можно встретить только в музее, в зале греческой скульптуры. — Ваш адрес я узнал на студии.

— Вы актер? У вас такой профессиональный жест, — она мило передразнила меня, повернув голову набок. — Должна вас разочаровать: я не набираю труппу.

— Я знаю, кто вы: Эйприл Мауэр, секретарь Глории ван Равен, — сказал я и не удержался, чтобы не добавить ехидно: — А как вас звали до Голливуда? Шмельц?

— Откуда на студии берутся такие выскочки? — девица тоже с интересом оглядела меня с головы до ног.

— Вы ошибаетесь. Во-первых, я не актеришко и, во-вторых, не работаю на вашей студии. Гугенхеймер нанял меня, чтобы я доставил ему ко вторнику Глорию ван Равен — живую и невредимую. Кстати, где она?

Эйприл вздохнула, поняв, что наше знакомство — надолго, и пригласила в дом.

— Входите, если приехали.

Мой наметанный глаз сразу оценил обстановку. Глория не обустраивалась здесь надолго. Это было не гнездышко, а очередное место пересадки, не более. Вариант отеля. Патио, бассейн, бар... Голубое с белым. Стандартный набор преуспевающего человека.

— Выпьем! — Эйприл указала на бар. — Соорудите мне что-нибудь на свой вкус, только некрепкое. Повторите, как вас зовут. Я забыла...

— Что бы такое налить, что укрепило бы вашу память?.. Меня зовут Дэнни.

— Спасибо, Дэнни.

— Скажите, Эйприл, а, собственно говоря, что вы делаете при ван Равен? Подаете ей газеты со статеечками про «несравненную Глорию»? Пишете неприличные слова в тех местах, где проходят ее конкурентки по объему бюста?

— Сижу и слушаю болтовню таких, как вы, — отрезала секретарша.

Она потягивала бурбон, сидя на высоком табурете. Ее юбка-лоскутик обнажила незагорелую полоску кожи и краешек купальных розовых трусиков. Это было так непосредственно и приятно, что дождливый Нью-Йорк вообще уплыл на другой конец галактики.

Поглядывая на розовое бикини, я рассеянно потирал переносицу, отпивал из стакана мелкими глотками и лениво вел поиски, на которые так рассчитывал Гугенхеймер.

— Где же сейчас ... э ... ван Равен?

— Ну где же ей быть ... На побережье, конечно.

— Восточном? Западном?

Эйприл сфокусировала на мне свой взгляд и рассмеялась.

— Западном? Нет, мистер Дэнни Бойд, Глория забралась подальше.

— Может, она подалась от такой жарищи на северное побережье? На Аляску? Поедем, Эйприл, на Аляску.

Эйприл выставила указательный пальчик и сделала им вправо-влево: ни-ни. Я заметил, что ноготки девочка покрывает оранжево-золотистым лаком. Рука Эйприл была красива. Но придет ли эта рука мне на помощь в нужный момент?

— И что же делает Глория на побережье? — продолжил я. — Ловит рыбу? Катается на дельфинах?

— Нет, она на судне.

— Это уже кое-что. Итак, катамаран? Нет? Каноэ? Нет? Яхта?

— Вы угадали. Яхта Эдди. Глория там.

— Эдди?

— Эдвард Вулрих, — ответила Мауэр. — Вообще, у него есть титул: Вулрих Второй. Вы его не знаете? Глория «влетела» в Эдди без разбега. Пока это только увлечение, интрижка, но, кажется, скоро из искры разгорится пожар.

— Чем знаменит этот Вулрих Второй, кроме того, что у него есть яхта, а на яхте — Глория, а на Глории — ...

Я вовремя прикусил язык.

— Эдди ворочает делами на Уолл-стрит.

— О!

— "Крупный зверь" — так он сам о себе говорит.

— Ну что же, посмотрим, какова ваша Глория в роли охотницы-амазонки!

Я легонько потряс опустевший стакан, и кубики льда зазвенели, как колокольцы.

— Кто с ними на яхте? Или это уик-энд вдвоем? — профессиональная выучка брала верх над блаженством этого прекрасного дня.

— Там еще два человека. Музыкант, джазмен Москат Муллинс...

— Знаю! Трубач! Мне нравятся его композиции.

— И Элен Фицрой.

— А эта зачем? Массажистка? Маникюрша? Телохрани-тельница?

— Нет, сейчас вы не угадали. Фицрой — давняя подруга Глории. Еще со школьных времен или с более поздних...

— Что она делает?

— Поет. Фицрой — певица из Чикаго, поет в Голливуде блюзы.

Голос Эйприл действовал на меня расслабляюще. Я еле сдержался, чтобы собственноручно не померить длину ее юбочки.

— Значит, на яхте только четверо?

— Ну, может, где-нибудь они нашли и пятого, и шестого... Никто не обращает внимания, когда в пьяной компании всплывают новые лица...

— А! Это компания пьянчужек?

— За всех не поручусь, но Глория не такая, мистер Бойд.

— Осталось узнать одно: на какой волне и под каким ветром качается эта замечательная яхта, где есть все — финансисты, музыканты и актеры — и не хватает только нас с вами.

— Понятия не имею.

От неожиданности я встрепенулся, как медведь, ужаленный осой.

— Что-о?

— Я не знаю, где яхта. Где-то на побережье.

Мне снова захотелось выпить. Но Эйприл упорно не замечала позвякивания льда в моем пустом стакане. Пришлось раскручивать клубок дальше.

— Когда уехала четверка?

— Да вот уже дня два... В понедельник под утро кончился запас спиртного, они сели в авто и отбыли в неизвестном направлении.

— Может, вы слышали что-нибудь, ну, из того, что они тут болтали?

— Мололи чепуху... Этот Муллинс пытался приставать ко мне. У него такой подвижный рот...

— Рот профессионала, — сказал я, и у Эйприл порозовели ушки.

Я расстегнул пиджак и потянулся всем телом. Потом спросил:

— Ну и что вы будете делать в ближайшее время? Блондинка расценила эти слова и жест по-своему и насмешливо прикрыла глаза густыми ресницами:

— Вы хотите, чтобы я вписала вас в свой распорядок дня? Люблю, когда говорят об этом прямо, без выкрутасов.

Она решила, что я уже втрескался в нее по уши.

— Я знаю, что вы должны встретиться с Глорией. Я бы тоже с ней встретился. Помогите мне, Эйприл.

Она взглянула искоса.

— Вы говорили, что Гугенхеймер дал вам на поиски пять дней... Пять дней с вами? Мой внутренний женский голос подсказывает, что это чревато ...

Она не договорила, потому что где-то в глубине дома резко зазвонил телефон. Эйприл вопреки моим ожиданиям не сорвалась с места, а грациозно сползла с табурета и пошла в противоположном направлении, а именно: к бару, где, как я догадался, был еще один аппарат. Она щелкнула кнопкой и сняла трубку.