Жан-Патрик Маншетт - Сумасшедшие убийцы

Из-за деревьев Петеру было плохо видно машину и двух мужчин. Он бесшумно подошел поближе и, спрятавшись за дерево, наблюдал за ними, готовый в любую секунду пустить свою стрелу в "бледнолицых".

Жюли налила себе кофе в чашку, поднесла ее к губам и обожглась. Поставив чашку на стол, девушка вышла из кухни и чуть было не заблудилась в лабиринте коридоров и комнат. Она переступила порог комнаты Фуэнтеса. Неудачливый архитектор лежал на спине на своей кровати в шортах цвета хаки. Половина его комнаты была заставлена пустыми бутылками из-под пива. Волосы на груди были липкими от пива. Он храпел. Жюли с сожалением посмотрела на него. Ей было жаль, что он не был красивым молодым человеком, который бы попытался ее соблазнить. Она бы отбивалась и царапала ему лицо, потому что мужчины не вызывали в ней никакого желания, но тем не менее жаль, что Фуэнтес не был интересным мужчиной.

Ее размышления были прерваны выстрелом.

– К черту машину! – сказал Томпсон. – Мы уже пришли. Осталось всего несколько метров до этого проклятого лабиринта. Пошли!

– Но потом нам нужно будет быстро уехать, – ответил Хартог, – и понадобится машина.

Он ломал ветви пихты и подкладывал их под колеса "фиата".

Томпсон пожал плечами, достал из машины свою полотняную сумку, в которой лежал чемоданчик с оружием. Он открыл его на заднем сиденье и тщательно собрал карабин. Магазин был полон. Взяв карабин в руки, Томпсон, улыбаясь, обернулся. Между деревьями, в пятидесяти метрах от себя, почти на уровне земли, он увидел лицо Петера. Убийца вздрогнул. В его желудке началось кровотечение. В ту же секунду он вскинул карабин и спустил курок. Он целился в лицо ребенка, но попал только в ухо.

Жюли начала метаться, но спустя полминуты после выстрела она подумала, что ей послышалось. Она подбежала к окну, пристально всматриваясь в залитое солнцем плато, усеянное желтыми и розовыми цветами на высоких стеблях. Петера не было видно.

– Проснитесь же! – крикнула она, не оборачиваясь к спящему архитектору.

Петер стремглав взбирался по склону, крепко прижимая к груди свой лук со стрелами. Он был напуган до того, что даже не мог кричать. Кровь хлестала из оторванной мочки уха. Томпсон разрядил в него вею обойму, и пули врезались в ветви сосен, разбрызгивая по сторонам иглы, щепки, капли росы и древесный сок. Но больше ни одна пуля не задела Петера. Убийца стрелял, согнувшись пополам от боли и икая. Его рвало пенистой кровью и желчью прямо на карабин.

– Безмозглый дурак! – проревел Хартог.

Томпсон не слышал его. Он кинулся вдогонку за Петером. Сосновые ветви с колючими иглами хлестали и царапали его лицо. Он оставлял за собой липкую розовую слюну, свисавшую с веток отвратительными волокнами. Слизь блестела на солнце. Томпсон как безумный карабкался по склону. Он остановился на секунду, когда затвор карабина щелкнул вхолостую.

Убийца поморщился и на бегу стал рыться в карманах в поисках патронов. Потом освободил обойму карабина и проворно заменил ее, продолжая подъем. Гильзы, которые он вставлял в обойму, были испачканы желчью и кровью.

Жюли трясла Фуэнтеса за плечо.

– Оставьте меня! – ворчал архитектор.

– Проснитесь, ради бога!

Фуэнтес сел на кровать.

– Что случилось?

– Петер! Они стреляют!

Фуэнтес протер глаза кулаками и вздохнул. Нервы Жюли были на пределе. Она снова начала трясти его изо всех сил.

– Где ваше ружье?

Хартог посмотрел вслед бегущему Томпсону, затем перевел взгляд на застрявшую в глине машину. Он выругался сквозь зубы, открыл дверцу "фиата", взял свое оружие и сунул в карман куртки коробку патронов тридцать второго калибра. Затем стремглав бросился за Томпсоном.

Пока Томпсон перезаряжал карабин, Петер пробежал метров тридцать по открытой площадке, отделявшей его от плато. Башня Мор находилась в ста метрах от него. Он бежал к башне и кричал во все горло. Его лицо было залито слезами.

Фуэнтес открыл стенной шкаф, в глубине которого стояло его ружье, прислоненное к стене. На полу шкафа валялись консервные банки, старые журналы по архитектуре и всевозможные картонные коробки.

– Куда я дел патроны, черт их побери? – спросил Фуэнтес.

Томпсон находился в самом крутом месте подъема; он встал на четвереньки. Его мучили кашель и тошнота. Он держал карабин под мышкой, прикрыв ствол указательным пальцем, чтобы в него не проникла вода. Хартог поравнялся с ним, обошел его и пополз по мокрой траве.

Петер с воплем подбегал к башне Мор.

Фуэнтес нашел наконец нужную коробку и высыпал ее содержимое на пол. Это были гильзы почти цилиндрической формы с основанием желтого цвета, с картонным телом зеленоватого цвета в разводах, с патронами из крупной дроби. Фуэнтес начал заряжать ружье, рассчитанное на четыре выстрела.

– И вы называете эту дубину ружьем! – воскликнула Жюли, выбегая из комнаты и устремляясь на кухню.

– А что же это, по-вашему, как не ружье? – спросил Фуэнтес.

Петер бежал к лабиринту. Правая сторона его лица была в крови. Увидев его в окно, Жюли застонала. Она схватила столовый нож.

– Пошевеливайтесь! – крикнула она Фуэнтесу.

Он вошел в шестиугольную комнату, как был: в шортах, босиком, без рубашки. Лохматые пряди свисали ему на лоб, закрывая глаза. В его руке было ружье. Он подошел к Жюли, стоявшей у окна, и увидел бегущего и кричащего Петера. На краю плато, в шестидесяти метрах от ребенка, появились Хартог и Томпсон.

– Это Томпсон, – сказала Жюли.

– И Хартог...

Томпсон приложил карабин к плечу, широко расставив ноги. Фуэнтес выбил стекло стволом ружья и выстрелил. Хартог упал навзничь. Томпсон отскочил в сторону.

– Внимание, – предупредила Жюли. – Он хочет выйти из поля вашего зрения.

Фуэнтес не ответил и выстрелил во второй и третий раз. После каждого выстрела он передергивал затвор ружья. Донная часть и полуобгоревшая картонная гильза падали на кухонный пол.

Хартог продвигался на корточках, как паук, сминая под собой траву и цветы.

– Смотрите за Томпсоном! – закричала Жюли, схватив Фуэнтеса за руку.

Томпсон бежал, пригнувшись, делая прыжки из стороны в сторону. Петер мчался прямо к кухне.

– Пусть малыш пробежит! – крикнул Фуэнтес.

В этот момент Петер поскользнулся и упал. Фуэнтес вздохнул и спустил курок ружья. Хартог подскочил в воздухе, как акробат. На секунду его ноги поднялись выше головы, он рухнул в мокрую траву и покатился вниз. Томпсон скрылся за углом башни Mop.

– Ха! – крякнул Фуэнтес с удовлетворением.

Жюли стремительно выбежала из кухни. Фуэнтес выбросил гильзу. Хартог барахтался в траве. Фуэнтес нетерпеливо озирался по сторонам.