Говард Фаст - Ключ. Холостой прогон

— Адвокат звонил снова, примерно полчаса назад, босс, — сказала Конни. — Просил передать, что дело очень срочное.

Тем временем Квайст отыскал наконец шкатулку, порылся в ней и нашел две сережки с астрофилитами, подаренные им Лидии год назад на день рождения. Одну из них он положил в карман куртки. Его нервы были натянуты, как струна.

Джулиан начал спускаться вниз. Он бы и ушел, если бы его не остановил изумленный взгляд Конни.

— Босс, ведь этот звонок может касаться Лидии! — укоризненно сказала она.

— С тех пор как Готтфрид звонил первый раз, много воды утекло… — начал было он и остановился. Нет, первый звонок мог быть не до, а уже после того, как Гарвей, зайдя к Виккерсу, увидел Лидию. — Хорошо, соедини меня с ним, Конни.

Пока Конни набирала номер и ждала ответа, Квайст налил себе чашку чуть теплого кофе и успел сделать пару глотков.

— Мистер Готтфрид? Мистер Квайст только что пришел и готов говорить с вами, — прощебетала Конни и передала Джулиану трубку.

— Сожалею, что приходится беспокоить вас в такое время суток. — В недружелюбном голосе Готтфрида не было и тени сожаления.

— Должен сказать, сейчас у меня мало времени, — отрезал Квайст.

— Ничего, придется набраться терпения и выслушать, — не остался в долгу адвокат. — Вы лично, а также все сотрудники вашей фирмы должны временно прекратить всякие действия, связанные с поддержкой спорткомплекса вообще и Марка Стилвелла как руководителя проекта в частности. Впредь до дальнейших распоряжений.

— Звучит как приказ.

— Это и есть приказ.

— Чей же?

— Это распоряжение моего клиента и вашего работодателя, Давида Хайма Леви. Ему не по душе некоторые ваши действия, мистер Квайст. Он хотел бы поговорить с вами до того, как вы предпримете какие бы то ни было следующие шаги.

— Что же именно ему не понравилось, скажите на милость?

— Вопросы такого порядка он со мной не обсуждал, — уклонился от ответа Готтфрид. — Мне поручено сообщить вам буквально следующее: вы должны прекратить участвовать в происходящем, в противном случае против вас будут предприняты меры, которые повлекут за собой необратимые последствия.

— Меры какого рода?

— Я лишь передаю распоряжение, мистер Квайст, Мне неизвестно, что имеет в виду Давид Леви. Но могу добавить кое-что, исходя из собственного опыта. Когда мистер Леви угрожает серьезными мерами, это не блеф.

Квайст глубоко вздохнул и поплотнее прижал трубку к уху.

— Ну вот что, приятель, — сказал он спокойно, даже несколько монотонно. — Вы мне надоели. Можете передать Давиду Леви следующее: я ни на секунду не сомневаюсь, что абсолютно точно понял смысл переданного мне сообщения. Можете также передать ему, что, если он осмелится предпринять те меры, которыми у вас хватает наглости мне угрожать, я лично раз и навсегда вылечу его и пару-тройку его добрых знакомых от всех имеющихся у них болезней. Говорят, я очень хороший врач, Готтфрид. И я не заставлю себя долго ждать.

— Что вы несете, Квайст? — пролепетал Готтфрид, растеряв всю свою заносчивость. — Вы с ума сошли.

— Вы полагаете? — поинтересовался Квайст. — Я ведь тоже никогда не блефую, адвокат. Вы лично можете спать спокойно лишь в том случае, если действительно не понимаете, о чем именно у нас с мистером Леви состоялся столь поучительный обмен мнениями.

Голос в телефонной трубке продолжал бубнить что-то невнятное, когда Квайст аккуратно положил её на рычаг и принялся разминать сведенные судорогой пальцы.

— Вот так, — сказал он, повернувшись к Конни.

— Речь шла о Лидии? — невесело спросила она.

— А о ком же еще! Мэтр говорил обиняками, но всё яснее ясного. Либо я немедленно самоустраняюсь от расследования, либо…

— Значит, вы самоустраняетесь? — полуутвердительно сказала Конни Пармаль.

Квайст заглянул в большие глаза девушки, прячущиеся за дымчатыми очками, и потрепал Конни по плечу, успокаивая и себя, и ее.

— Время, когда можно было остановиться, упущено, — объяснил он. — Они не отпустят Лидию ни при каких обстоятельствах, ведь даже если Дэн не сможет опознать Виккерса, это сделает она, как только окажется на свободе. Для Лидии остался лишь один, весьма призрачный шанс на благополучный исход. Я должен загнать всю эту камарилью на адскую сковородку и развести настолько жаркий огонь, насколько то будет в моих силах. Может оказаться и так, что уже слишком поздно. Тогда…

— Джулиан, — попросила Конни, — что бы ни случилось, даже если произойдет самое страшное, ты не должен ставить на кон свою жизнь. Не вздумай позволить им ухлопать себя! Пускай с этого момента делом занимается только Кривич!

— Если они убьют Лидию, — ответил Квайст, — у меня останется лишь одна цель в жизни. Я постараюсь расправиться с мерзавцами каким-нибудь способом, достаточно впечатляющим, чтобы войти в историю. — Квайст чуть наклонился и поцеловал девушку в лоб. — Помолись, Конни. Помолись за всех нас, если ты знаешь, как это делается.

— Человеческий мозг, — тоном школьного учителя говорил Кривич, — словно громадный компьютер, битком набит множеством самых разнородных и разнообразных фактов. Но у электронных мозгов есть одно неоспоримое преимущество перед человеческими: чтобы отсортировать информацию и найти нужные сведения, достаточно нажать кнопку. Нет никакой необходимости мучительно рыться в памяти и чесать в затылке.

— Он сидел за столом в своем кабинете и демонстрировал Квайсту рулон бумаги наподобие широкой телетайпной ленты. — Мы ввели в компьютер все данные, касающиеся дела Стилвеллов: имена, даты, биографии, даже косвенные и неподтвержденные сведения. Одним словом, все, что смогли найти. Кроме того, я дал этому монстру проглотить то немногое, что нам известно об Эде Виккерсе: его имя, адрес, номер телефона и тот факт, что он был капитаном команды «Непобедимых» в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году. После чего я задал компьютеру два вопроса. Попадал ли Виккерс к нам на заметку по любому, пускай даже самому незначительному поводу, раз. Нет ли какой-нибудь ниточки, которая могла бы связывать его с делом Стилвеллов, два. И получил два ответа.

— Каких? — нетерпеливо спросил Квайст.

— В обоих случаях электронные мозги уверенно сказали «да». За последние десять лет Виккерс трижды подвергался аресту. Все три раза — за оскорбление действием. Мистеру Виккерсу доставляет удовольствие наносить людям побои при стечении большого числа зрителей. Однажды он едва не убил человека, тот остался калекой на всю жизнь. Но адвокату Виккерса удалось замять дело, не доводя его до суда, при помощи очень большой, я бы даже сказал, подозрительно большой денежной суммы. Виккерсу, по его официальным доходам, потребовалось бы полжизни, чтобы столько заработать. Страховая компания предпочла закрыть глаза на размеры компенсации, предположив, что у Виккерса имеется очень богатый друг, пожелавший остаться неизвестным. Всякий раз, когда его арестовывали, к его услугам оказывались самые лучшие и самые дорогие адвокаты. Однажды его адвокатом был Макс Готтфрид. Как это тебе на закуску?