Эд Макбейн - Пропала невеста. Вкус крови

Он попытался прервать мой монолог, но я уже пришел в такое бешенство, что не дал ему вымолвить ни слова.

- Вы требовали у меня объяснений, так получайте их. - Достав сигарету, я закурил и продолжил: - Если бы я действительно собирался прикончить её, то первым делом обзавелся бы другим оружием, не тем, которое зарегистрировано на мое имя и образчики пуль которого хранятся в вашем вонючем офисе. А теперь я жду ответа - кто эта женщина?

Его лицо всё заметнее наливалось кровью с каждым произнесенным мною словом.

- Ещё одна такая сцена с вашим участием, Стил, и вы лишитесь лицензии. Навсегда.

- Вы знакомы со шлюхой по имени Эдит Марлоу? - неожиданно спросил я, глядя на него сквозь облачко табачного дыма, выходящего из моих ноздрей.

Гарри Уайн переменился в лице. Во внезапно наступившей тишине можно было услышать, как за окном падало на снежный сугроб воробьиное перышко. Не поднимая глаз, я почти физически ощущал усмешку на лице Джонни. Она словно говорила: «Вот какой козырь был спрятан у тебя в рукаве, Рок». Он несколько раз кашлянул, чтобы подавить смешок.

- Мисс Эдит… - начал Уайн, но я быстренько прервал его:

- Никакая не «мисс», просто Эдит Марлоу. Так вы знакомы с ней?

- Ну… возможно… я слышал об этой леди.

- Она не леди, - сказал я. - Мы с ней частенько резвимся в постели, что автоматически исключает её из категории леди. Она просила напомнить вам о ней.

Его взгляд слегка затуманился и стал печальным.

- Думаю, в принципе мы в состоянии всё уладить мистер Стил.

- Я тоже так полагаю, а если возникнут неувязки пусть нас рассудит ваша уважаемая супруга - я ухмыльнулся. Улыбка вышла недоброй и пугающей, но именно этого я и хотел. Я знал, что он предпочтет, чтобы его бросили в клетку с дюжиной гремучих змей, лишь бы не объясняться со своей половиной. На его лбу выступили капельки пота, когда я повторил вопрос: - Так кем же была эта дамочка? Та, которую прихлопнули из моей пушки?

- Её фамилия Джексон. Китти Джексон. Она тоже была вашей подружкой?

- Впервые о ней слышу! В каком баре она обслуживала клиентов?

- Кажется, вы сказали, что не имели чести её знать? - быстро ответил он, будто накрыл меня со спущенными штанами.

- Именно. Такой чести я не имел.

- Тогда откуда вам известно, что она работала в баре?

Я глянул на Джонни. На его лице застыло презрение.

- Мальчик, - обратился я к окружному прокурору отеческим тоном, - вам необходимо ближе познакомиться с жизнью. Таким выражением мы, простые люди, пользуемся, когда хотим выяснить место работы женщины, узнать её прошлое. Иного смысла оно не имеет.

Не сомневаюсь, выражение «обслуживать клиентов в баре» было известно Трусоватому, но в своем рвении заманить меня в ловушку он попросту потерял способность трезво соображать. Сейчас он поспешил переменить тему разговора:

- Значит, вы были на войне?

- Я и миллионы других. Но это не имеет отношения к цене на яйца китайцев, - добавил я присказку из казарменного юмора времен войны.

Он пропустил мимо ушей мое легкомысленное замечание.

- И, насколько мне известно, были награждены медалью за храбрость?

Я промолчал, не улавливая, куда он клонит. Тогда он продолжил:

- Сколько японцев вы убили во время войны?

- Одному дьяволу это известно. Никто точно не знает, сколько косоглазых угробил в их смердящих джунглях, когда свои частенько стреляли по ошибке в своих же. Нервы, мой дорогой, там сдавали у всех. На тех островах сначала стреляли и лишь потом интересовались, кто был мишенью.

- Но вы убили, вернее, уничтожили много врагов?

- Надеюсь. К чему этот допрос?

- У меня есть копия наградного листа, я знаю, за что вам дали медаль, Стил, - злобно ответил Уайн.

- Что из этого?

- Там сказано, что вы расстреляли отряд японцев с выражением ликования на лице. Это правда?

- Не понимаю, к чему вы клоните. Я не брал с собой пудреницы и не мог посмотреться в зеркальце. - Глубоко затянувшись, я не спускал глаз с этого язвительного кретина. Даже ежу понятно, что он не нюхал пороха, наверняка выхлопотал белый билет и наслаждался домашним комфортом, копя баксы и взбираясь всё выше и выше по ступеням политической лестницы, пока мы, простаки, сражались со змеями, болезнями и желтозадыми. Да, всё понятно. Я выплюнул в него слово за словом: - Значит, я ликовал? Возможно, не буду спорить. Трусам, уклонившимся от призыва, этого не понять, но я был рад, рад представившейся возможности отправить в ад, к дьяволу нескольких обезьян. Разве не они пытались изменить наш образ жизни, при котором такие доброхоты, как вы, могут наслаждаться плодами демократии? Или вам это безразлично?

Проигнорировав мой вопрос, он сказал:

- В наградном листе говорится, что в этой стычке вы лишили жизни сорока двух человек…

- Понятно, теперь скажите, что, по-вашему, мне следовало делать? Пристрелить одного и ждать, когда в интересах справедливости и равенства они продырявят мою шкуру? Нет, мистер, там мы вели дела иначе. Или до вас это тоже не доходит?

- Вам следовало остаться в армии, Стил, если вы не можете не убивать людей. Или продолжить карьеру боксера. Один из ваших противников мог оказаться таким же маниакальным убийцей, как вы, и это избавило бы полицию Нью-Йорка от вашего общества.

Он пытался смешать меня с грязью, но я плевал на его гнусные высказывания.

- Может, лучше решить спор при посредничестве миссис Уайн? - раздраженно спросил я.

- Это напоминает шантаж, Стил. Я…

- Ладно, потолковали и хватит. - Взбешенный до предела, я чуть не проглотил окурок, выплюнув его в последнюю секунду. - Надоела ваша слюнявая болтовня. Если у вас есть компромат, тащите меня в камеру. Если нет - прекратим цирк. У меня дела, мне надо зарабатывать на пропитание. Власти не отваливают мне жирных кусков в виде жалования, как вам.

Он смотрел на меня несколько озадаченно. Люди - забавные существа, честное слово, забавные. Ну, взять того же Уайна. Трусливый коротышка сидит в своем шикарном кабинете и отдает распоряжения, которых, как он прекрасно понимает, никто в полиции не посмеет ослушаться. Потом приходит какой-нибудь бесшабашный сорвиголова вроде меня, которому ровным счетом плевать на него и его кабинет, потому что жалование ему городские власти не платят и платить не собираются. И вот тут-то он теряется и ведет себя неадекватно. Представляю, как он тащится домой каждый вечер, потому что отправиться в более интересное местечко у него не хватает смелости. А что дома? «Да, моя дорогая», - говорит он своей половине. И так до утра. Затем возвращается на работу и вымещает зло на каком-нибудь несчастном фараоне или безответной стенографистке, которые не могут ему возражать.

Наконец Трусоватый опомнился:

- Я не боюсь шантажа, Стил.