Малкем Дуглас - Девочки из варьете

— Сделаешь хуже самому себе, — сказал я. — Я могу и порассказать кое о чем.

— О чем?

— Об услугах, которые ты оказываешь миссис Кордей.

— Миссис Кордей у нас не зарегистрирована. Вали отсюда! — Он двинулся к двери.

Схватив за плечо, я развернул его на сто восемьдесят градусов и приставил к его животу пистолет. От неожиданности у него отвалилась нижняя челюсть. Он пробормотал:

— Что тебе надо? — Его лицо было белым как мел.

— Начни с начала, — приказал я.

— Не знаю, что ты имеешь в виду.

— Начни с субботы. Не строй из себя целку, ты меня не забыл.

Он облизал губы. Наверное, он тоже хотел казаться крутым, но природа не наградила его такой способностью. Я поигрывал пистолетом. Он быстро произнес:

— Миссис Кордей забронировала номер. Потом позвонил ее муж и велел дать тебе ключ от их коттеджа. Спустя полчаса позвонила она, спросила, не слышал ли я что-нибудь о тебе. Я рассказал ей обо всем. Тогда она сказала, что вернется поздно, и попросила показать тебя ее сестре, когда та появится.

— Понятно. Ты вел себя как сводник, а не официальное лицо. Вполне достаточно, чтобы управляющий дал тебе пинка под зад. — Я сумел изрядно его напугать. Казалось, он с трудом сдерживает слезы. — А теперь скажи, в котором часу она появилась здесь в субботу с любовником?

— Ее я увидел лишь в два часа ночи. А он приехал еще в шесть вечера. Он всегда приезжает раньше нее.

— А номер?

— Заказывает она. Всегда на имя мужчины. До утра она не оставалась с ним еще ни разу. Вчера она впервые появилась в отеле днем и весь день просидела в номере.

— Ладно, разберемся с этим позднее, — сказал я. — Что еще она говорила о моей персоне?

— Утром сказала, что ты можешь появиться сегодня и чтобы я пропустил тебя. Но вечером снова позвонила из номера. Она передумала и велела сказать, когда ты придешь, что я ее вообще не знаю.

— А любовник?

— Уехал вчера утром, и больше я его не видел.

— В город она ездила?

Нет. Лишь прогулялась немного после завтрака, а все остальное время сидела взаперти.

Я сказал:

— Сестры-братья у тебя есть?

— Да.

— Младшие?

— Двое еще дети.

— Тогда тебе лучше держать язык за зубами.

Он испуганно кивнул. С моей стороны было бесчестно так подло угрожать ему, но легавые охотились не за ним, а за мной. А если он догадывался об этом, его молчание имело исключительно важное значение. Так или иначе, но на душе у меня было мерзко. Я спросил:

— Пятьдесят баксов тебе еще нужны?

— А ты как думаешь? — Глаза его снова загорелись алчным огнем. На душе у меня стало чуть легче. Денег я ему не дал, а, выйдя из служебного помещения, оглянулся по сторонам и начал быстро подниматься по лестнице.

Трубач продолжал выводить фальшивые мелодии.

Стараясь производить как можно меньше шума, я шел по коридору устланному дешевой ковровой дорожкой. В одном из номеров шумно веселились, слышался раскатистый хохот и женское повизгивание. Звенела посуда. Жаркий день на берегу озера располагал к шумному времяпрепровождению в прохладе кондиционированного помещения. Дойдя до тридцать шестого номера, я негромко постучал. Ответ последовал незамедлительно:

— Кто там?

— Дон, прошептал я, — открой.

Щелкнул замок, дверь слегка приоткрылась. Я сунул ногу в образовавшуюся щель, надавил плечом и оказался в номере Дверь за мной захлопнулась.

— Привет, Глория! — сказал я.

Она стояла передо мной босая, в тонком кимоно. У нее были огромные голубые со смешинкой глаза. Свет отражался от ее медово-золотистых волос. Если в субботу она показалась мне чуть ли не двойником сестры, то сейчас сходство между ними не так бросалось в глаза.

Она смотрела на меня с легкой усмешкой. Страха на ее лице я не заметил, зато сексуальность, казалось, сочилась из каждой поры ее кожи. Если некоторых неотразимых женщин относят к категории секс-бомб, то сестричку Глорию следовало бы назвать секс-вулканом. Когда Фэй Бойл уверяла меня, что женщины их семьи обладают выдержкой в отношении мужчин, я поверил ей лишь наполовину. И я был прав — второй половине, стоявшей сейчас передо мной, веры не было ни на грош.

Я присел на край кровати. Кровать была односпальной, другой в номере я не заметил.

— Сменили номер? — вежливо поинтересовался я.

Подойдя к столу, она вытряхнула из пачки две сигареты, прикурила обе и, перегнувшись через мое плечо, вставила сигарету мне в рот. Ее симпатичный на вид бюст вызвал при прикосновении еще более приятные чувства. Потом она села рядом со мной, положила ногу на ногу, выпустила облачко дыма и вздохнула:

— Я никогда не снимала здесь номера. Вы об этом собирались меня спросить?

— Нет. Где Дон Малли?

— Кто он?

— Довольно. Я разговаривал с вашей сестрой и с дежурным клерком.

— О! — Затянувшись, она выпустила изо рта очередное облачко дыма, потом упала поперек кровати и зарыдала. Ее голова лежала на моем бедре, ее тело вздрагивало от рыданий. — Если б вы знали, что значит быть женой Филипа Кордея, вы не стали бы обвинять меня. Моя жизнь — настоящий ад.

— Да, — согласился я. — Поосторожней, не то сигарета прожжет покрывало.

Она зарыдала еще громче. Я опасался, что в коридоре услышат ее горестные вопли. Решив изменить линию поведения, я деликатно положил руку ей на плечо.

— Не плачь, детка, — сказал я. — Я постараюсь тебе помочь, если смогу. Расскажи обо всем поподробнее.

Приподнявшись на постели, она обхватила меня руками. Сквозь тонкое кимоно я ощутил тепло ее тела. Однако меня больше беспокоила дымящаяся сигарета, которую она держала в непосредственной близости от моей шеи. Всхлипнув два или три раза, она уткнулась подбородком в мою ключицу и прошептала:

— Не обижайте меня. Пусть хоть один человек проявит обо мне заботу.

Потом ее подбородок заскользил по моей щеке, и ее губы прижались к моим. Наши уста слились, образовав единое целое. Наши руки и ноги сплелись. Мы начали медленно опускаться на кровать.

Вовремя, хотя и с трудом, оторвавшись, я заглянул в ее глаза. В расширенных зрачках читались одержимость, нетерпение, болезненное желание. Уголки ее рта трогательно опустились. Для медицины она несомненно представляла интерес — неврастения, граничащая с расстройством психики, вкупе с нимфоманией.

— Что я могу для тебя сделать? — спросил я.

Она улыбнулась. Поднявшись с постели, она подошла к двери и повернула ключ. Она молча смотрела на меня. Ее глаза снова затуманились, и она выглядела как потерявшийся ребенок. Расставив в стороны, как для объятий, руки, она бросилась вперед и плюхнулась мне на колени. Впилась в мой рот губами. Все было бы иначе, не разыскивай меня полиция. У меня не было времени для любви. Я снял ее с колен.