Росс Макдональд - Дело Фергюсона

— Не очень.

— Я и сам толком не понимаю. Знаю только, что прожил двадцать пять лет без этого ощущения. Двадцать пять лет делал что-то, наживал деньги, приобретал недвижимость. И вдруг Холли стала причиной, смыслом всего. И она поняла, когда я вот так объяснил ей. Мы уходили вдвоем далеко в горы. Я изливал ей душу, и она понимала. Она сказала, что любит меня и разделит мою жизнь.

Шок и виски воздействовали на него, как вакцина правды. В его голосе не было и тени самоиронии, ничего, кроме трагической иронии обстоятельств. Он построил свой недолгий брак на грезах и пытался убедить себя, что мечта была реальностью.

— Разделит и ваши деньги? — спросил я.

— Холли вышла за меня не ради денег, — упрямо возразил он. — Не забывайте, она же была восходящею кинозвездой с большим будущим. Правда, студия связала ее очень невыгодным контрактом, но, останься она в Голливуде, ей был бы обеспечен денежный успех. Ее агент говорил мне, что она обязательно станет звездой первой величины. Но ее-то не интересовали ни деньги, ни жизнь, какую ведут знаменитые киноактрисы. Она хотела приобрести культуру, стать по-настоящему образованной женщиной. Мы ради этого и приехали сюда. Думали вместе учиться, читать стоящие книги, заниматься музыкой и другими искусствами.

Он оглядел убогий ресторанчик так, будто угодил в ловушку. Мне вспомнились задрапированная арфа, белый концертный рояль.

— Ваша жена занималась музыкой серьезно? Он кивнул.

— У нее ведь есть голос. Я нанял ей преподавателя пения. И преподавателя речи. Ей не нравилась ее собственная манера выражаться. Я сам говорю не так уж правильно, но все время должен был ее поправлять.

— Все эти уроки — инициатива была ее или ваша?

— Вначале только ее. У меня еще есть десяток лет в запасе, но мне не очень понравилось, что мы потратим из них год-два на приобретение культуры и так далее. И согласился только потому, что любил ее, был ей благодарен.

— За что благодарен?

— За то, что она вышла за меня. — Его как будто удивила моя тупость. Озадаченное выражение грозило навсегда застыть на его лице. — Я некрасив, я немолод. Собственно говоря, вряд ли у меня есть право винить ее за то, что она сбежала от меня.

— Но, может быть, это и не так. Гейнс, скажем, держал ее под прицелом.

— Нет. Я же видел, как он вышел из машины. Она сидела за рулем и ждала его.

— Ну так у него есть над ней еще какая-то власть. Она давно с ним познакомилась?

— Когда мы приехали сюда.

— Вы уверены?

Он покачал головой.

— Нет. Возможно, она была знакома с ним раньше и обманула меня.

— А ее прошлое вам известно? Откуда она? Какое у нее было детство?

— Тяжелое. Но почему и где оно прошло, я не знаю. Холли не любила говорить о себе. Когда мы поженились, она сказала, что намерена начать новую жизнь и не плакать над разлитым молоком.

— Вы видели ее родителей?

— Нет. Я даже не знаю, существуют ли они. Возможно, она их стыдится. И своего настоящего имени она мне не открыла, а вышла за меня под своим профессиональным псевдонимом.

— Она сама вам сказала это?

— Нет. Ее агент Майкл Спир. Я познакомился с ним осенью, когда добивался расторжения ее контракта. Он был долгосрочный и не содержал почти никаких зацепок.

— Вы не будете возражать, если я поговорю со Спиром?

— Только не рассказывайте ему, что случилось. — Голос Фергюсона стал почти жалобным. Прошлое раскрылось, точно рана, только вместо крови он терял душевные силы и энергию. — Мы должны оградить Холли, заслуживает она того или нет. Если бы мне только удалось вытащить ее из жуткой трясины, в которой она увязла...

— Большой надежды на это я не вижу. Но есть еще способ, которого мы не касались. В Лос-Анджелесе я знаю прекрасных частных сыщиков...

— Нет! На такое я не пойду!

Он стукнул кулаком по столику. Его бокал подпрыгнул и звякнул о мою тарелку. Из носа у него снова потекла кровь. Я встал и увел его.

— Едем к врачу, — сказал я в машине. — Вы, наверное, знаете какого-нибудь местного доктора. Если нет, поедем в больницу, в травматологию.

— С какой стати? Я нормально себя чувствую.

— Не будем спорить, полковник. Вы к какому-нибудь врачу здесь обращались?

— Як врачам не хожу. Эти сволочи убили мою мать! — Голос у него звучал напряженно и пронзительно. Возможно, он это услышал, потому что добавил уже спокойнее: — Холли раза два была в больнице в Буэнависте.

— Очень хорошая больница. А кто ее врач?

— Тип по фамилии Тренч.

— Вы не ошибаетесь?

— Нет, доктор Тренч. — Он вопросительно посмотрел на меня. — А он что, шарлатан?

— Отнюдь. Он врач моей жены. Лучший акушер в городе.

— А ваша жена ждет... — Тут он полностью осознал все и не договорил.

— Да, — ответил я. — А ваша?

— Не знаю. Мы об этом никогда не говорили.

Я все больше убеждался, что не говорили они об очень многом.

Я заставил Фергюсона войти в больницу и записал его к хирургу-травматологу доктору Руту. Там у них все поставлено на широкую ногу и буквально для каждого человеческого органа имеется свой особый врач. Я оставил Фергюсона в приемной, предупредив, что вернусь за ним через полчаса. Он сел на край кожаного кресла с прямой спинкой, держа спину не менее прямо, точно каменное изваяние на старинной гробнице.

Когда я вошел в свою приемную, миссис Уэнстайн подняла глаза на часы.

— Почти два, мистер Гуннарсон. Надеюсь, вы хорошо перекусили?

— Спасибо за напоминание. Будьте так добры, позвоните моей жене и скажите, что я не успею заехать домой.

— Полагаю, она уже это поняла.

— Но все равно позвоните, хорошо? А потом соедините меня с Майклом Спиром в Беверли-Хиллз. — Я продиктовал адрес, который дал мне Фергюсон. — Думаю, телефон вам даст справочная. Я буду ждать в кабинете.

Закрыв дверь, я сел за свой письменный стол, положил на него старую газетную вырезку из бумажника Ларри Гейнса и в алфавитном порядке переписал все упомянутые в ней фамилии: Ван-Хорн, Вуд, Дотери, Дреннен, Занелла, Мак-Наб, Рош, Спенс, Треко, Хейнс. У меня уже сложился план.

Зазвонил телефон.

— Мистер Спир на проводе, — сказала миссис Уэнстайн. Одновременно мужской голос произнес:

— Майкл Спир слушает.

— Говорит Уильям Гуннарсон. Из Буэнависты. Я адвокат. Не могли бы вы уделить мне несколько минут?

— Не сейчас. Я в телецентре. Моя секретарша дала станции этот номер. А в чем дело?

— Оно касается вашей клиентки. Холли Мэй.

— Что Холли нужно?

— Это не телефонный разговор, — ответил я как мог интригующе. — Нельзя ли нам поговорить лично, мистер Спир?

— Пожалуйста. После трех я вернусь к себе, в контору. Вы знаете адрес? Рядом с бульваром Санта-Моника.

— Спасибо. Приеду.

Я повесил трубку и отнес миссис Уэнстайн свой список.