Росс Макдональд - Дело Уичерли

Я вышел в приемную, но вскоре Тревор вызвал меня снова.

— Гомер хочет поговорить с вами, — сказал он, передавая мне трубку и недоуменно пожимая плечами.

— Арчер слушает, — сказал я.

— Я вижу, вы нарушаете нашу договоренность. — Голос у моего абонента был необычно тонкий — то ли от расстояния, то ли от напряжения. — Вам же ясно было сказано, что впутывать в эту историю свою бывшую жену я не хочу. Повторяю в последний раз: оставьте ее в покое.

Его тон мне не понравился.

— А почему, собственно, я должен оставить ее в покое? Она что, знает, где зарыто тело?

— Тело?! Какое тело?! — Голос в трубке стал хриплым. — Фебы нет в живых? Вы скрываете это от меня?

— Ничего я от вас не скрываю, мистер Уичерли. Фактами о смерти вашей дочери я не располагаю, но ведь она по-прежнему отсутствует. Как, впрочем, и ваша бывшая жена. По-моему, миссис Уичерли рассказала мне далеко не все, что знает. Мне кажется, не в ваших интересах препятствовать поискам Кэтрин.

— Но вы же хотите, чтобы Кэтрин искал Уильям Мэки!

— Что ж тут плохого? Он сыщик опытный, со связями. Поймите, дело оказалось сложнее, чем мы с вами ожидали. Без помощи местной полиции и частных сыскных агентств мне не обойтись, а для того, чтобы обратиться к Мэки, я должен заручиться вашей поддержкой.

— Исключено! Я не доверяю Мэки и не желаю, чтобы полиция вмешивалась в мои дела. Вы меня поняли?

— Я-то вас понял, а вот вы меня, боюсь, нет. Исчезновение человека, предполагаемое убийство — это уже не ваше личное дело. Кроме того, полиция все равно уже в курсе. Разве мистер Тревор не сообщил вам об убийстве Бена Мерримена?

Тревор приподнялся на стуле и стал делать мне судорожные знаки.

— Кого? Бена?..

— Мерримена. Это агент по продаже недвижимости, которого наняла ваша жена. Вчера вечером его нашли мертвым в ее доме в Атертоне.

— Какое мне до всего этого дело? К Фебе этот Мерримен не имеет никакого отношения.

— Я в этом не уверен.

— Зато я уверен, — неуверенно произнес Уичерли.

— Я бы рекомендовал вам приехать сюда. На месте вы бы лучше сориентировались.

— Не могу. Сегодня днем у меня встреча с ректором колледжа, а вечером — с попечительским советом.

— Зачем это вам?

— Пусть признают свою вину, — мрачно сказал Уичерли. -Они проявили преступную халатность, и я заставлю их официально извиниться. Они, правда, уверяют, что вскоре после исчезновения Фебы дали мне телеграмму, а также сообщили в полицию, но я никакой телеграммы не получал. В Стэнфорде такого бы никогда не произошло!

— Какая вам разница, признают они свою вину или нет?

— Очень большая. Ничего, они у меня еще попляшут. Со мной такие номера не проходят.

Еще как проходят. Болван, который не в состоянии совладать со своими эмоциями.

— Раз вы сами не собираетесь сюда приезжать, — сказал я, — дайте ваше согласие на мою встречу с Мэки. Он вас не разорит.

— Да поймите вы, денег мне не жалко! Я принципиально не хочу обращаться к Мэки. Если вы не в состоянии сами найти мою дочь, так, черт побери, и скажите. На вас свет клином не сошелся!

Раздались короткие гудки, а потом наступила мертвая тишина.

— Бросил трубку, — пожаловался я Тревору. — У них, я смотрю, все члены семьи сумасшедшие.

— Гомер расстроен, это же естественно. Он очень любит Фебу, к тому же ему не хватает терпения. Скажите еще спасибо, что разговор шел по телефону.

— Спасибо. И все же объясните, какого черта он устраивает заседания попечительского совета колледжа?

— Это его дело. Он всегда любил официальные заседания. — В голосе Тревора прозвучала легкая ирония. — Между прочим, вы могли бы быть с ним повежливее — взять хотя бы вашу шуточку о зарытом теле.

— Я сыщик, а не нянька, — отрезал я. — И потом, я ведь защищал его интересы. Он совершенно не понимает, что происходит. А жаль.

— А вы, Арчер? — В голосе Тревора по-прежнему звучала ирония. — Вы-то понимаете, что происходит?

— Чувствую: ничего хорошего.

Тревор тяжело опустился в кресло.

— Во всяком случае, Арчер, мне кажется, что ваша теория о Кэтрин и Фебе, а также о Кэтрин и Мерримене совершенно не соответствует действительности. Я знаю Кэтрин, ее вульгарная внешность обманчива, она ведь, по сути, человек неплохой.

— Люди меняются — особенно когда им нелегко. А Кэтрин последнее время приходится очень нелегко.

— Бесспорно. И мне, откровенно говоря, тоже. — С этими словами Тревор извлек из ящика письменного стола бутылочку и достал оттуда таблетку. — Дигиталис, — пояснил он.

Губы у него побелели. Он подался вперед и положил голову на стол. Издали она казалась похожей на большое розовое яйцо, покрытое волосами.

— Бедная Феба, — вырвалось у него.

— Вы любите ее?

Он приподнял голову и искоса, снизу вверх, как подсматривают в замочную скважину, поглядел на меня. Вокруг рта собрались морщинки.

— Идиотский вопрос. Я молоденькими девушками не увлекаюсь.

— Бывает ведь и платоническая любовь.

— Да, знаю. — Его рот смягчился, губы опять покраснели. — Да, я ее очень люблю.

— В таком случае дать согласие на мою встречу с Мэки можете на худой конец и вы.

— Вы хотите, чтобы меня выгнали с работы?

— Что-то не похоже, чтобы вам это грозило.

— Не похоже, говорите? — Он обвел глазами свой роскошный кабинет. — Гомер — человек настроения, к тому же меня он всегда недолюбливал. Муж родной сестры, что ж вы хотите! Между нами говоря, он уже давно ищет повод выставить меня со службы. А ведь без меня ему не справиться.

— В крайнем случае найдете себе другую работу. Феба того стоит.

Тревор усмехнулся — он, можно сказать, пробовал на зуб решение, которое я ему навязывал.

— Ладно, — решился наконец он. — Поговорите с Мэки. Если Гомер откажется платить, заплачу сам. А если к вам будут претензии, валите все на меня.

Мэки ждал меня в ресторане отеля «Святой Франциск». К его столику меня проводила дежурная по этажу, пышногрудая брюнетка; в этот момент она сильно смахивала на экскурсовода, который демонстрирует туристам статую какого-то местного святого.

Вилли было лет под пятьдесят, у него было плоское лицо, черные усики и невозмутимые черные глаза. Если к этому добавить, что щеголял он в костюме от братьев Брукс, а в петлице носил белую гвоздику, станет понятно, что он немного смахивал на метрдотеля. У женщин — если верить его историям — он пользовался феерическим успехом.

Нравился он и мне. Не будучи святым, Вилли вместе с тем был довольно честным человеком, хотя наши с ним понятия о чести иной раз не совпадали.

— Рад тебя видеть, Лью, — сказал он, крепко пожимая мне руку. — А я уж грешным делом решил, что ты навсегда затерялся в джунглях Лос-Анджелеса.

— Как видишь, нет. Люблю иногда прокатиться в ваш провинциальный городок.