Росс Макдональд - Холод смерти

Я оставил Арни внизу и поднялся на третий этаж. Через фрамугу тридцать первого номера был виден свет и доносился приглушенный говор. Я постучал. Наступила тишина, после чего послышались отчетливые шаги.

Через закрытую дверь Рой Брэдшоу спросил:

— Кто там?

— Арчер.

Он не открыл. Из соседнего номера раздался храп.

— Что вы здесь делаете? — спросил Брэдшоу.

— Мне нужны вы.

— Это не терпит до утра? — Он говорил довольно раздраженно, на время позабыв о своем изысканном гарвардском произношении.

— Нет. Не терпит. Мне надо посоветоваться с вами, что делать с Джудсоном Фоули.

— Хорошо. Сейчас оденусь.

Я остался ждать его в узком, тускло освещенном коридоре, в котором чувствовался еле заметный запах, столь свойственный старым домам. Они словно впитывают его от ежедневно сменяющихся в их стенах людей, запах переходящей жизни. Храп из соседнего номера прерывался душераздирающими стонами. Потом послышался женский голос, и все стихло.

Из номера Брэдшоу доносился приглушенный разговор. Женский голос на чем-то настаивал, Брэдшоу не соглашался. Женский голос показался мне знакомым, но я не был уверен.

Брэдшоу открыл дверь и попытался проскользнуть в щель, но я успел заметить Лауру Сазерленд. Она сидела на расстеленной кровати в халате. Ее волосы были распущены, раскрасневшееся лицо сияло красотой.

Брэдшоу закрыл дверь.

— Ну вот, теперь вы знаете все.

На нем были широкие брюки и черный свитер, который еще больше делал его похожим на студента. Несмотря на некоторую скованность, он выглядел абсолютно счастливым.

— А что я знаю? — сказал я.

— Не думайте, что это незаконная связь. Мы с Лаурой поженились недавно, но пока храним это в тайне. И я бы хотел попросить вас не разглашать ее.

Я не стал ему ничего обещать.

— А к чему такая таинственность?

— У нас есть на то свои причины. Во-первых, по уставу колледжа Лауре придется оставить свое место, что она, конечно, и собирается сделать, но не сразу. А во-вторых, моя мама. Я не знаю, как сообщить ей об этом.

— Скажите ей все. Она как-нибудь переживет.

— Вам легко говорить. А для меня это просто невозможно.

Я подумал, что это невозможно из-за ее денег. В зрелом возрасте человеку бывает трудно смириться с мыслью о возможной потере не только имеющегося состояния, но и грядущего наследства. И все же я испытывал бессознательное восхищение Брэдшоу. Он оказался в гораздо большей степени живым человеком, способным на чувства, чем я предполагал.

Мы спустились вниз, где Арни играл с портье в джин. Бар напоминал мрачную пещеру, только вместо сталактитов на стенах висели оленьи рога, а вместо сталагмитов сидели редкие посетители. Один из них, уже порядочно нализавшийся, в шляпе и ветронепроницаемой куртке, воспылал желанием угостить нас с Брэдшоу. Но бармен намекнул ему, что пора домой, и, как ни странно, тот внял. Вскоре за ним потянулись остальные.

Мы сели. Брэдшоу заказал себе двойной бурбон и настоял на том, чтобы я тоже выпил, хотя мне этого не хотелось. Но он был уж как-то слишком настойчив. Похоже, он не простил мне, что я узнал его тайну и вдобавок ко всему вытащил из постели.

— Ну так и что Джудсон Фоули? — спросил он.

— Он сказал мне, что вы узнали его в пятницу вечером.

— Да, у меня было такое ощущение, что это он. — Брэдшоу вернулся к своему гарвардскому произношению, которое использовал как своеобразную интонационную маскировку.

— Почему же вы не сказали этого? Вы бы сэкономили мне массу сил и денег.

Он невозмутимо посмотрел на меня:

— Я не был уверен, и мне нужно было убедиться в этом. Нельзя же обвинять человека и натравить на него полицию, если нет доказательств.

— Так вы приехали сюда, чтобы убедиться в своих подозрениях?

— В каком-то смысле. Иногда случается так, что все сходится в одном месте, не обращали внимания? — Мгновенная вспышка веселья прорвалась сквозь его серьезность. — Мы с Лаурой давно собирались сбежать сюда на выходные, и эта конференция предоставила нам такую возможность. А Фоули был еще одной причиной, тоже чрезвычайно важной. Я виделся с ним сегодня утром и самым подробным образом расспросил его обо всем. По-моему, он не виновен.

— В чем не виновен?

— В убийстве. Фоули приехал к ней, чтобы защитить ее, но она уже не нуждалась ни в чьей защите. А потом он испугался и побежал.

— Чего он испугался?

— Обвинения в убийстве. Как он выразился, в «подставке» — у него уже были неприятности с властями.

— Откуда вы знаете?

— Он сказал мне. — И добавил с тщеславным смешком: — Я внушаю доверие этим... э э... асоциальным элементам. Он был абсолютно искренен со мной, и я совершенно уверен, что он не имеет абсолютно никакого отношения к убийству Элен.

— Может быть, и так. Но мне бы хотелось разузнать о нем побольше.

— Я знаю о нем очень мало. Он был приятелем Элен. Раза два я видел их вместе.

— В Рено.

— Да. Часть лета я провел в Неваде. Это еще один факт из моей биографии, который я стараюсь не афишировать. Человек имеет право на личную жизнь, — добавил он довольно неопределенно.

— Вы хотите сказать, что были вместе с Лаурой?

Он потупил глаза.

— Некоторое время она была со мной. Тогда мы еще не приняли окончательного решения пожениться. Это было в процессе обсуждения. Ведь наш брак означал конец ее карьеры и конец моей жизни с мамой, — довольно робко заключил он.

— Мне понятно, почему вы это храните в тайне. И все же напрасно вы не сказали мне о том, что встречали Элен и Фоули в Рено.

— Вероятно, да. Простите. Я отношусь к людям, которые предпочитают молчать. Я очень люблю Лауру и страшно боюсь, что наша идиллия может быть чем-то разрушена, — добавил он совершенно другим, страстным голосом. Слова его прозвучали несколько старомодно и официально, но тем не менее с большим чувством.

— В каких отношениях были Фоули и Элен?

— В дружеских, не более того. Честно говоря, я был несколько удивлен ее выбору. Он моложе ее — наверное, это сыграло решающую роль. В Рено считается модным иметь молодых поклонников. Мне в свое время самому приходилось отражать нападения разнообразных хищниц.

— В том числе Элен?

— В какой-то мере. — Мне показалось, что щеки его слегка порозовели. — Конечно, она не знала о моих... моих чувствах к Лауре. Мы скрывали это от окружающих.

— Поэтому вы и не хотели, чтобы Фоули допросили?

— Я так не говорил.

— Вот поэтому я вас и спрашиваю об этом.

— Да, отчасти. — Наступила пауза. — Но если вы считаете, что допрос необходим, я не буду возражать. Нам с Лаурой нечего скрывать.

— Допивайте, джентльмены. Мы закрываемся, — вмешался бармен.

Мы допили. В вестибюле Брэдшоу нервно пожал мне руку и пробормотал, что ему надо вернуться к жене. По лестнице он поднимался, перепрыгивая через две ступеньки.