Росс Макдональд - Неукротимый враг

— Любовная связь? Это невозможно в ее возрасте.

— Причем несчастливая любовная связь, — добавил я.

— Кто он был?

— Я надеялся, что об этом вы мне скажете.

Его лицо опять изменилось. Рот приоткрылся, а челюсть беспомощно отвисла. Казалось, что его отсутствующий взгляд сосредоточился на каком-то предмете где-то сзади, у него за головой.

— Откуда вы это услышали?

— От ее подруги.

— Вы имеете в виду настоящую половую жизнь?

— Почти вне всякого сомнения, Сэнди живет ею, начиная с лета. Не отчаивайтесь, держите себя в руках.

Мое предупреждение не возымело действия. Себастьян весь поник, как побитая собака, в глазах его появился страх. Он положил фотографию Сэнди на стол лицом вниз, словно не давая ей смотреть на себя.

Я достал листок с планом, который обнаружил в письменном столе Дэви, и разложил его перед Себастьяном.

— Взгляните-ка хорошенько. Прежде всего, знаком ли вам почерк?

— Похоже, что писала Сэнди. — Он взял листок в руки и посмотрел пристальнее. — Да, почерк точно ее. Что это означает?

— Не знаю. Вы узнаете это место с искусственным озером?

Себастьян почесал голову, от чего один крупный завиток упал, закрыв ему глаза. Это придало ему несколько таинственный и неопрятный вид. Он осторожно поправил упавшую прядь, но вид у него так и остался неопрятным и жалким.

— Похоже на усадьбу мистера Хэккета, — сказал он.

— Где это?

— На возвышенности, прямо над Малибу. Место красивейшее. Но не знаю, для чего Сэнди понадобилось чертить этот план. Вам это о чем-нибудь говорит?

— Кое о чем. Прежде чем мы начнем говорить об этом, хочу, чтобы вы еще кое на что взглянули. Я привез вам ваше ружье, точнее, оставшиеся от него части.

— Как понимать «оставшиеся части»?

— Пойдемте на автостоянку, я покажу вам. Не хотел приносить сюда.

Спустившись в лифте, мы вышли на улицу и подошли к моей машине. Я открыл багажник и развернул полотенце, в которое были завернуты отпиленные стволы и приклад. Себастьян взял их в руки.

— Кто это сделал? — Он был потрясен и разгневан. — Сэнди?

— Вероятнее всего — Дэви.

— Каким же надо быть варваром! Это ружье обошлось мне в полторы сотни долларов.

— Думаю, что это не варварство. И привести это может кое к чему похуже. Обрез у Дэви почти наверняка с собой. Прибавьте к этому план усадьбы Хэккета, начерченный Сэнди...

— Боже мой, по-вашему, они задумали вооруженное ограбление?

— По-моему, Хэккета нужно предупредить о такой возможности.

Себастьян двинулся было к зданию, но повернулся ко мне. Его терзали душевные муки, и он не мог скрыть их.

— Нельзя этого делать. Неужели вы думаете, я смогу сказать ему, что моя собственная дочь...

— План начертила она. Хорошо она знает то место?

— Очень хорошо. Хэккеты прекрасно относятся к Сэнди.

— И вы считаете, их не нужно предупредить?

— На этом этапе, конечно, не нужно, — он швырнул остатки ружья в багажник, и они звякнули. — Нам еще не известно точно, что именно они замышляют. Понимаете, чем больше я об этом думаю, тем менее вероятным мне это представляется. Что же, по-вашему, я должен ехать к ним и тем самым губить карьеру, не говоря уже о Сэнди...

— Вот ее жизнь действительно будет погублена, если ее дружок грабанет Хэккетов. И ваша — тоже.

Он глубоко задумался, уставясь на асфальт у себя под ногами. Я наблюдал за машинами, несущимися по Уилширу. Когда я смотрю на поток автомобилей, сам находясь вне его, у меня улучшается самочувствие. Но сегодня это не помогло.

— Хранит ли Хэккет дома деньги и драгоценности?

— Крупные суммы — нет. Но у жены есть бриллианты. И у них ценная коллекция картин. Мистер Хэккет часто бывал в Европе и приобретал там картины. — Себастьян помолчал. — Что конкретно вы сказали бы Хэккету, если бы стали ему об этом сообщать? Я имею в виду, могли бы вы не упоминать о Сэнди?

— В этом и заключается весь смысл того, что я пытаюсь сделать.

— Почему вы не привезли ее домой, когда виделись с нею?

— Она не захотела возвращаться. А силой я не мог ее заставить. И вас тоже я не могу заставить силой сообщить обо всем Хэккету. Но считаю, что вам следует это сделать. Или передать все дело в руки полиции.

— И отправить ее в тюрьму?

— Если она ничего не совершила, в тюрьму ее не посадят. Во всяком случае, есть места похуже тюрьмы.

Он неприязненно посмотрел на меня.

— Похоже, вы не отдаете себе отчета в том, что говорите о моей дочери.

— Единственное, о чем я думаю, это о ней. А вот вы — еще и о многом другом. Потому мы и стоим здесь, а время уходит.

Себастьян прикусил губу. Подняв глаза, он посмотрел на здание из стекла и металла, словно ища в нем моральной поддержки. Подойдя ко мне, он взял меня за руку повыше локтя и сжал пальцы, будто желая сделать комплимент и одновременно проверить мою физическую силу на тот случай, если мы станем драться.

— Послушайте, Арчер. А почему бы вам не поехать к мистеру Хэккету и не поговорить с ним? Не раскрывая, кто именно в этом замешан, не называя имен — ни моего, ни Сэнди.

— Вы хотите, чтобы я сделал это?

— Это единственный благоразумный выход. Не могу поверить, что они действительно задумали что-то серьезное. Сэнди не преступница.

— Обычно у молодой девушки ход мыслей тот же, что и у парня, которым она увлечена.

— Только не у моей дочери. С ней никогда не было никаких неприятностей.

Я устал спорить с Себастьяном. Этот человек предпочитал верить в то, что в данный момент улучшало его самочувствие.

— Будь по-вашему. Когда Хэккет прощался с вами, он собирался ехать домой?

— Думаю, что да. Так, значит, вы съездите к нему?

— Раз вы настаиваете.

— И ничего не скажете о нас?

— Это может не получиться. Не забывайте, что Хэккет видел меня у вас в приемной.

— Придумайте что-нибудь. Скажите, что узнали об этом случайно и пришли ко мне, потому что я служу в его компании. Вы и я — старые приятели, ничего больше.

На самом же деле — куда как меньше. Никаких обещаний давать я не стал. Он объяснил мне, как доехать до дома Хэккетов, и дал номер их телефона, отсутствующий в справочнике.

Приехав в Малибу, я набрал этот номер. Трубку сняла женщина, которая сказала с иностранным акцентом, что мужа дома нет, но что она ждет его с минуту на минуту.

Когда я назвал имя Себастьяна, она сказала, что велит меня встретить у ворот.

От центра Малибу ехать было мили две. Ворота были трехметровой высоты, по верху натянута колючая проволока. По обе стороны от ворот шел прочный забор из плетеной проволоки с прикрепленными к нему табличками «Вход запрещен. Частная собственность», уходящий, насколько хватало глаз, вдаль за холмы.

Человек, ожидавший меня у ворот, был худощав и внешне походил на мексиканца. Обтягивающие джинсы и взлохмаченная шевелюра придавали ему юношеский вид, которому, однако, никак не соответствовали темные глаза, словно лишенные возраста. Он даже не пытался скрыть от моего взгляда тяжелый револьвер в кобуре, оттопыривающий ему куртку слева на поясе.