Росс Макдональд - Неукротимый враг

— Вы помните то лето, когда был убит мистер Хэккет?

— Помню, конечно. — Он весьма обеспокоенно посмотрел на меня. — Я не имел к этому никакого отношения. То есть хочу сказать, что даже не знал мистера Хэккета лично. В те дни я был всего-навсего мелкая сошка.

— Никто вас ни в чем и не обвиняет, мистер Кадди. Я просто пытаюсь выяснить все, что возможно, об этом револьвере. По всей вероятности, его выкрали из этого здания и застрелили из него мистера Хэккета.

— Ничего об этом не знаю.

Его лицо сделалось непроницаемым, и на нем застыла маска добропорядочности. Я заподозрил, что он лжет.

— Но вы должны помнить, как шли поиски револьвера, если работали в то время в службе охраны.

— Не надо мне указывать, что я должен помнить, а что — нет.

Он сделал вид, что его охватила вспышка ярости, и попытался вести себя соответственно. Кадди был вооружен, что придавало его ярости дополнительный вес.

— Чего вы тут тщитесь вбить какие-то мысли мне в голову?

— Попытка была бы безнадежной, — сострил я с деланным огорчением.

Он угрожающе положил руку на рукоятку своего револьвера.

— Вон отсюда! Вы не имеете права являться сюда, пудрить мне мозги и оскорблять.

— Извиняюсь, если сказал что-то не то. Беру свои слова обратно. Хорошо?

— Нет. Не хорошо.

— Похоже, вы думаете, что я подозреваю вас или еще что. Вовсе нет. Того, кто меня интересует, зовут Сидни Марбург. Работал здесь чертежником.

— Никогда не слыхал о таком. И ни на какие вопросы я больше не отвечаю.

— Тогда попробую поговорить со служащими. — Я сделал шаг в сторону лифта. — На каком этаже заведующий кадрами?

— Он на обеде.

— Сейчас же только утро.

— Я имею в виду, он еще не приходил. Сегодня его не будет.

Я повернулся и посмотрел Кадди прямо в глаза.

— Послушайте, это становится смешным. Что же вы знаете такого, чем ни в какую не желаете поделиться со мной?

Он поднял откидывающуюся часть барьера и вышел, выхватив револьвер из кобуры. Выражение у него на лице было противное.

— Убирайся! — прогремел он. — Тебе не удастся запачкать моих друзей, понял?

— А что, Марбург — ваш друг?

— Ты опять за свое? Снова переворачиваешь мои слова? Я в жизни не слыхал ни о каком Марбурге. Он что, еврей?

— Не знаю.

— А я — христианин. Благодари бога за это. Если бы я не верил в него, то пристрелил бы тебя на месте, как собаку.

Праведный гнев и заряженный револьвер — такое сочетание напугало меня, я всегда его опасаюсь. Пришлось удалиться.

Мой офис на Сансет-бульваре начинал походить на заброшенную обитель. В углу приемной свою раскидистую паутину вил паук. В окно вяло бились полусонные мухи, и их жужжание напоминало мерный ход летящего времени. На всех горизонтальных поверхностях тонким слоем лежала пыль.

Стерев ее с письменного стола, я сел на него и достал чек, который дала мне Рут Марбург. Поскольку указанная на чеке дата еще не наступила, и его нельзя было предъявить к оплате в банк, я спрятал его в сейф. Однако богатым я себя не почувствовал.

Позвонив в компанию «Корпус Кристи Нефть», я попросил соединить меня с начальником чертежного отдела, которого звали Паттерсон. Он помнил Сидни Марбурга, но говорил о нем, взвешивая каждое слово. «Сидни был хорошим работником, талантливым чертежником, всегда стремился стать художником, рад, что он стал им».

— Я так понимаю, что он женился на бывшей миссис Хэккет?

— Я тоже слышал, — уклончиво ответил Паттерсон.

— Он работал у вас, когда убили Марка Хэккета?

— Угу, и уволился примерно в то время.

— Почему уволился?

— Сказал мне, что получил возможность ехать учиться живописи в Мексику по стипендии.

— Вы помните о пропаже револьвера? Того самого, из которого был застрелен Марк Хэккет?

— Что-то слышал. — Голос его становился все слабее, словно уходя в преисподнюю. — Чертежный отдел за него не отвечал.

И если вы подозреваете Сида, то здорово ошибаетесь, уважаемый. Сид не способен на убийство.

— Рад это слышать. А кто отвечал за тот револьвер?

— Он принадлежал службе охраны. За него отвечали они. Только не вздумайте бежать сейчас к ним и ссылаться на мои слова. Мне ни к чему неприятности с начальником службы охраны.

— Вы имеете в виду Ральфа Кадди?

— Послушайте-ка, вы уже и так вытянули из меня больше, чем следовало. И вообще, кто это говорит? Вы сказали, что вы из полиции Лос-Анджелеса?

— Я сказал, что работаю совместно с ними. Частный детектив.

Паттерсон бросил трубку.

Я остался сидеть за столом, пытаясь осмыслить и упорядочить услышанное. Мыслительный процесс в моей голове шел словно бы по окружности, и у меня возникло пугающее ощущение, что где-то за ее пределами недостает одного связующего звена. Или же недостает в пределах этой окружности, в самом ее центре, захороненном на могильной глубине.

Я раскопал могилу и стал нащупывать это недостающее звено, зная наверняка, что оно хранится в глубинах моей памяти и мне нужно лишь распознать и вычленить его. Но человек не может взять и включить свое подсознание, чтобы извлечь из него информацию, как из компьютера. В ответ на такое обращение с собой оно лишь оскаливается, грозно рычит и прячется в свою берлогу.

От усталости и неуверенности в своих силах я почувствовал себя словно побитым камнями и растянулся на кушетке в приемной. Точнее — попытался растянуться. Кушетка была коротковата, и я лег, положив ноги на деревянную боковую спинку, так что они у меня свешивались, как обычно.

Наблюдая за пауком в углу под потолком, я пожалел, что мое дело не обладает такой же четкостью и не поддается такому же контролю, как раскинутая им паутина. Я задремал, и мне снилось, что я запутался в гораздо большей паутине, по всей поверхности которой то там, то тут висели засохшие человеческие останки. Паутина крутилась, словно рулетка, а паук, сидящий в центре, как крупье, сжимал по лопаточке в каждой из своих восьми лапок. Этими лопаточками он толкал меня перед собой.

Я проснулся весь взмокший от пота. Паук все еще работал, суча лапками, в углу под потолком. Я встал, намереваясь убить его, но ноги мне не повиновались, они были еще во сне. К тому времени, когда они пробудились, сознание мое тоже окончательно пробудилось. Я не стал трогать паука. Может, он изловит мух, бьющихся в стекло.

Этот, пусть короткий и полный кошмаров, сон несколько освежил меня. Сняв влажную рубашку и побрившись электробритвой, я достал свежую рубашку из шкафа и надел. Затем подошел к окну посмотреть, какая погода. Было ясно и светло, в воздухе висел лишь незначительный смог. В этот полуденный час по бульвару с ревом проносились автомобили.

На противоположной стороне улицы из полицейской машины вышли сержант-розыскник Принс и его напарник Яновский. Я еще надеялся, что это не ко мне, отдавая себе отчет в том, что совершенно не сотрудничал с ними в этом деле. Но они, конечно же, направлялись именно ко мне.