Треваньян - Санкция «Айгер»

— Против трое, — поправил Джонатан. — У Бена тоже есть голос.

— Но он с нами не идет.

— Он наш базовый. Пока мы не на стене, у него не просто право голоса — у него право принимать решения.

— Да? И кто так постановил?

Андерль заговорил, не сводя глаз с девушек на террасе:

— Это всегда так. Сейчас последнее слово за базовым, а на маршруте — за руководителем.

— Очень хорошо, — сказал Карл, желая прекратить ту часть дискуссии, в которой он явно проигрывал. — Это подводит нас к другому принципиальному вопросу. Кто будет руководителем?

Карл окинул взглядом всех, сидящих за столом, готовый парировать любые возражения.

Джонатан налил себе еще чашку кофе и повел кофейником из стороны в сторону. Карл отверг это предложение выпить еще кофе резким взмахом головы, Жан-Поль — накрыв чашку ладонью, Анна — пошевелив кончиками пальцев, Андерль — не обратив никакого внимания, а Бен — состроив гримасу: его кружка с пивом была еще на четверть полна.

— Мне казалось, что уже давно решено — поведете вы, Карл, — спокойно сказал Джонатан.

— Да, так было. Но это решение было принято до того, как американский участник нашей группы попал в автокатастрофу и был заменен человеком со столь значительной международной репутацией, по крайней мере, имевшим таковую репутацию несколько лет назад.

Джонатан не смог сдержать улыбки.

— У нас с самого начала должно быть четкое понимание, — продолжал Карл. — Я хочу удостовериться, что существует полное согласие относительно того, кто поведет группу.

— А у вас была правильная мысль, — сказал Жан-Поль, — Ведь Джонатан уже дважды поднимался на эту гору.

Галльской логике тут же была противопоставлена немецкая скрупулезность.

— Позвольте внести поправку. Уважаемый доктор дважды не смог подняться на эту гору. Я не хочу вас обидеть, герр доктор, но вынужден заметить, что не считаю, будто неудача автоматически дает вам право на руководство.

— Я ничуть не обижаюсь. Вам так важно быть руководителем?

— Это важно для всей группы. Я затратил несколько месяцев на составление нового маршрута, который существенным образом отличается от классического. Я уверен, что, как только мы его внимательно изучим, вы все согласитесь, что он хорошо продуман и вполне осуществим.

А если мы поднимемся по этой стене новым путем, мы попадем в книгу рекордов.

— А это для вас очень важно?

Карл с удивлением взглянул на Джонатана:

— Конечно.

Андерль отодвинул свой стул от стола и смотрел на эту борьбу за власть. В складках его худого, загорелого лица таилось веселье.

Анна боролась со скукой, переводя взор то на Джонатана, то на Карла — двух естественных лидеров в группе. Джонатан почувствовал, что она размышляет, кого выбрать.

— Почему бы нам пока на этом не остановиться, — сказал Жан-Поль, избравший роль посредника. — Сегодня мы изучим маршрут, который вы, Карл, предложили. Если он нам понравится, вы и будете руководителем. Но пока мы не начали подъем, командовать будет Бенджамен.

Карл согласился, уверенный, что достоинства его нового маршрута убедят всех. Бен, мрачно взглянув на Карла, тоже согласился. Согласился и Джонатан. Андерлю было все равно.

— Ну вот! — Жан-Поль хлопнул в ладоши, показав тем самым, что неприятный для него спор закончен. — А теперь мы допьем кофе и получше познакомимся друг с другом. Правильно?

— О? — сказал Джонатан. — Мне казалось, что вы с Карлом уже давно знакомы.

— Как так? — улыбаясь, спросил Жан-Поль.

— Мне представлялось, что по работе. Ведь ваша компания производит аэрозоли, а его — пестициды. Естественно было бы предположить… — Джонатан пожал плечами.

При упоминании пестицидов Карл нахмурился.

— А, понятно, — сказал Жан-Поль. — Да, это вполне естественная ошибка. На самом деле это наша первая встреча. Просто совпадение, что мы работаем в смежных областях.

Анна посмотрела в окно и сказала, не обращаясь ни к кому конкретно:

— Кстати, я предполагала, что всякий, кто в Европе производит хоть какую-то жидкость, бывал у нас в доме, по крайней мере, однажды.

Жан-Поль засмеялся и подмигнул Джонатану:

— Некоторых моих коллег она находит чуть скучноватыми.

— Да ну? — спросил Джонатан, вытаращив глаза.

Разговор перешел на всякие мелочи, и, выдержав ровно четверть часа, Бен поднялся и попросил извинить его — ему надо срочно проверить снаряжение. Андерль вызвался помочь ему, и оба удалились.

Джонатан смотрел, как Бен уходит своей характерной сверхэнергичной подпрыгивающей походкой, которую он выработал, компенсируя хромоту. В голову ему пришла одна мысль.

— Я слышал, у вас была травма в июне? — спросил он Карла как бы для поддержания разговора.

— Да. Упал. Ничего серьезного.

— Кажется, ногу повредили?

— Да. Рассадил о камень. Уверяю вас, что на моей работе на стене это никак не скажется.

— Вот и хорошо.

Карл и Жан-Поль заговорили о горах, на которых они оба побывали, делясь впечатлениями и сопоставляя маршруты. У Джонатана появилась возможность еще немного посидеть за чашкой и подумать обо всех троих. Ни у одного из альпинистов он не заметил в поведении признаков того, что ему известно, кто такой Джонатан и с какой целью он здесь.

Мысли Анны Биде прятались где-то под ресницами, осенявшими ее умные, проницательные глаза. Иногда она совсем уходила в себя, полностью удовлетворенная собственными размышлениями. Иногда же она включала в сферу своего внимания мужчин, окружающих ее, и на мгновение прислушивалась к их разговору, пока не решала, что там нет ничего для нее интересного, и вновь уходила в себя. Джонатан принялся ее рассматривать. Ее одежда, ее редкие реплики, ее глаза, в которых иногда вспыхивал вопрос или заинтересованность, тут же угасавшие с внезапным опусканием ресниц, — все было обдуманно и эффектно. Она была одновременно соблазнительна и исполнена собственного достоинства — сочетание, являющееся исключительным свойством парижанки определенного круга и определенного возраста.

Она пробудилась от своей задумчивости, почувствовав на себе взгляд Джонатана, и в ответ посмотрела на него с откровенным интересом.

— Любопытное сочетание, — тихо сказала она.

— О чем вы?

— Искусствовед, ученый и альпинист. И я уверена, что это еще не все.

— И к каким же выводам вы пришли?

— Ни к каким.

Джонатан кивнул и переключил внимание на Жан-Поля, который, очевидно, принадлежал к ее миру отнюдь не по праву рождения. Его недавнее богатство, как и одежда, сидело на нем не слишком хорошо — ему недоставало лоска, чтобы ощущать себя полноправным обладателем и того и другого. Для серьезного восхождения он был староват, но на его крепком крестьянском теле не было ни жиринки. Один глаз был опущен, как у белого клоуна, но лицо оживлялось умом и общительностью. Его нос образовывал длинную тонкую линию, начинающуюся, пожалуй, чересчур высоко над бровями и совершающую капризный прыжок в сторону где-то на полпути. Рот бы кривоват и достаточно подвижен, что придавало его лицу столь характерную для французского крестьянина живость. В целом лицо выглядело так, словно природа, создав совершенно невзрачную модель, наложила на физиономию ладонь, пока глина еще не просохла, и чуть-чуть крутанула вправо.