Джоди Здрок - Спектакль

Месье Патинод подозвал ее кивком, не поднимая глаз и продолжая чтение. Он был неугомонным человеком, чьи очки, казалось, в некоторые дни толще, чем обычно, в зависимости от того, где именно они сидели на его носу. А еще у него была самая быстрая речь, что ей только доводилось слышать, будто слова гнались наперегонки, кто первый выскочит из его рта.

Она ждала, пока он делал заметки, блуждая взглядом по его кабинету. Его диплом Университета Франции висел на стене, рядом с газетными вырезками о начале франко-прусской войны, каких-то экспериментах Энара, смерти Виктора Гюго и поимке убийцы Пранзини.

Он затянулся сигаретой и наконец поднял глаза, вежливо улыбаясь:

– Ну, что нам сегодня расскажут трупы? Эта жертва убийства шепнула бы нам что-нибудь на ухо, если бы могла.

Знал бы он. Натали смущенно усмехнулась и передала ему черновик. Пока его глаза стремительно скользили по строчкам, она наблюдала за его реакцией. Его нарочитая неподвижность ничего не выдавала.

– Это хорошо, – сказал месье Патинод, снова затягиваясь дымом. Его пальцы были все в пятнах от табака и чернил, – кроме одной вещи. Садись. – Он разложил статью на столе и разгладил ее.

– Да? – Она заняла место напротив него, сев себе на ладони. Она сделала ошибку? Что-то плохо написала? Она была в шоке, когда это писала, и потому вполне возможно, что…

– Ты упоминаешь ужас, который она испытала, – сказал он, прерывая ее размышления. Голос его звучал ровно. – «Ее юные черты, искаженные кошмарными порезами, не выдавали и тени ужаса, испытанного перед безвременной кончиной».

– Да.

– Ты этого не знаешь наверняка, – сказал он. Он сделал быструю затяжку и затушил сигарету, сминая окурок несколько дольше, чем было нужно. – Или знаешь?

– Я… – Натали запнулась. Она знала это наверняка, если то, что она видела, было реальным. Крики девушки все еще отдавались в ее памяти. – Я предположила, что она его испытывала.

– Несомненно, – произнес он, пристально глядя как бы сквозь нее.

На ее руку села муха. Она смахнула ее и встала, обрывая зрительный контакт.

– Какое отношение это имеет к статье?

Месье Патинод поднялся со стула, все еще не сводя с нее глаз.

– Несомненно, испытанного. – Он моргнул, будто только проснулся, и дружелюбно ей подмигнул. – Добавь это слово в статью. Если ты не присутствовала на аутопсии или не совершила убийства сама, то не можешь знать, испытывала ли она ужас. Может, он ее отравил, усыпил, а потом порезал.

– Объяснить мое предположение – это все? – сказала Натали раздраженно. Газета славилась своими преувеличениями, а он ее заставляет зря нервничать из-за пары слов.

– Это все. – Он вернул ей статью. – Сделай пометку и отдай это Арианне.

Арианна, секретарь месье Патинода, была единственной работающей в газете женщиной. Она набирала на машинке некоторые статьи для передачи редакторам и, зная, кто Натали на самом деле, относилась к ней благожелательно.

– Merci. – Она выпрямилась. Быть репортером из морга – это настоящая привилегия. Перед тем как Натали начала работать, мама предупреждала, чтобы она не загордилась. Несмотря ни на что, было сложно не чувствовать себя, ну, особенной и гордой.

– Я слышал, очередь была невероятно длинной… Эй, Кируак! – Месье Патинод смотрел поверх ее плеча в редакционную комнату. – Ты уже четверть часа болтаешь с Терьо. Как думаешь, твой стул еще тебя помнит? – Он повернулся обратно к Натали. – Клянусь, с тех пор как я его повысил, он стал общительнее в десять раз. В общем, эта жертва убийства привлечет много внимания, как и та, другая, которую выловили из реки сегодня. – Он понизил голос. – Мы точно не знаем, но похоже, что это вторая жертва.

– Я так и знала!

– Что?

– Ну, то есть я… У меня было такое ощущение. – Она вспыхнула, уже жалея, что заговорила. Не могла же она ему рассказать о допросе с месье Ганьоном. – Всего час назад я видела активное движение около двери, куда они заносят тела, и… Не знаю, что-то заставило меня подумать, что это могла быть еще одна жертва.

Он подвинул очки на переносицу.

– Отличный журналистский инстинкт! Я знал, что твое любопытство даром не пропадет, когда нанимал тебя.

Она поблагодарила его и любезно улыбнулась.

– Учитывая время, требующееся на аутопсию и необходимое охлаждение, я уверен, что труп не выставят на обозрение раньше чем завтра. Ты знала, что они держат убитых на виду дольше, чем другие трупы? Иногда они даже откладывают объявление личности убитого, если толпы велики. – Он поправил очки. – Чем живописнее труп, тем больше внимания он привлекает и тем дольше они держат его на виду.

– А разве они не начинают?.. – Она закончила предложение мысленно. – Слава богу, что вонь не проникает через стекло в смотровую комнату, как в старом морге. Видеть трупы – уже и так достаточно.

Ухмылка растянула губы месье Патинода. Он замешкался, будто глубоко задумался.

– Нигде в Европе не получают столько удовольствия от морга, как в Париже. Бесплатный публичный театр, и каждый день новое представление.

Что-то дрогнуло на границе сознания Натали: смутное, непонятное беспокойство. Две недели она видела месье Патинода. А сегодня все было по-другому. Он был другим.

Она поблагодарила его, извинилась и ушла. Спускаясь по ступеням, Натали размышляла об их разговоре и поняла, чем он ее встревожил.

Этот пристальный взгляд, когда они обсуждали ужас девушки.

И ухмылку, когда они говорили о морге.

Несмотря на то что сказал месье Патинод, ей пришлось вернуться в морг. Не могла же она пойти домой, не проверив. Может, он ошибся и тело уже выложили на обозрение. Возможно, они его покажут публике сейчас, а на ночь унесут охлаждаться.

Если тело уже в смотровой комнате, станет ли она дотрагиваться до стекла снова?

Она еще не решила.

Хотя толпа у морга была куда меньше, чем несколькими часами ранее, ждать пришлось дольше. На этом настаивала нервная энергия, наполнявшая тело Натали, если только она не обманывала. А это не исключено, потому что чему в себе она сейчас могла верить? И так уже все случившееся этим утром казалось далеким и ненастоящим, скорее сном, чем действительностью. Натали засунула руки в карманы брюк и сжала свой флакончик с землей из катакомб.

Когда она приблизилась ко входу, то заметила пожилую женщину, торгующую цветами. Как там ее назвал месье Ганьон? Валлет? Валлери? Валуа? Мадам Валуа. Натали видела ее вчера и позавчера. Но не сегодня. Несмотря на историю, которую рассказывали недостающие в кармане монеты и поникшие цветы дома.

Старушка держала по букету в каждой руке: один – из мелких белых цветочков, другой – из темно-розовых. Пока никто в очереди не обращал на нее никакого внимания. Натали рассматривала женщину, пока приближалась.