Ли Чайлд - Джек Ричер, или 61 час

Неминуемый вопрос прозвучал менее чем через минуту. Женщина, сидевшая рядом с водителем, посмотрела налево, потом направо, немного смутилась, но все-таки задала мучивший ее вопрос:

– Нас ведь не собираются разместить в тюрьме ?

– Нет, конечно, мэм, – ответил Ричер. – Скорее всего, нас поселят в мотеле. Просто, думаю, этот автобус оказался единственным свободным сегодня вечером.

– Все мотели переполнены, – сообщил водитель автобуса и замолчал.

Было без пяти семь вечера.

Осталось пятьдесят семь часов.

Двухполосная дорога убегала вперед больше чем на десять миль, хотя видимость была не больше десяти ярдов. В свете фар падающий снег блестел особенно ярко, а что находится дальше, можно было только предполагать. Ричер решил, что плоский участок дороги, судя по ровному урчанию мотора. Ни гор, ни долин, только прерия, кажущаяся особенно ровной из-за снега, которого к утру наверняка нападает еще больше фута.

Затем они миновали знак «Граница города Болтон, нас. 12.261». Не такое уж и маленькое местечко, как выяснилось. Вовсе не крошечная точка на карте. Водитель не стал сбрасывать скорость, и они проехали еще милю или даже две под мелодичный звон цепей на колесах. Затем в воздухе возникло сияние уличного фонаря, потом еще одного, и Ричер разглядел около боковой улицы припаркованный полицейский автомобиль, который перекрывал въезд. Проблесковый фонарь у него на крыше медленно, лениво вращался; судя по всему, машина стояла здесь довольно долго, и следы от ее шин уже наполовину занесло снегом.

Автобус прогромыхал еще около четверти мили, потом поехал медленнее и трижды повернул. Направо, налево, снова направо. И тут Ричер увидел низкую стену, засыпанную сверху снегом, с надписью, шедшей по всей длине: – Полицейское управление Болтона. – За стеной обнаружилась большая парковка с гражданскими автомобилями, седанами, грузовиками и пикапами. Все они выглядели так, будто их поставили тут пару минут назад. Свежие следы от шин, чистые ветровые стекла, тающий снег на капотах. Автобус проехал мимо, сбросил скорость и вскоре остановился напротив освещенного входа в вестибюль. Мотор громко урчал, печка продолжала работать. Здание полицейского участка было невысоким и длинным и совсем не маленьким, с плоской крышей и целым лесом антенн, торчащих из снега. По обеим сторонам входной двери стояли урны для мусора, похожие на двух горделивых стражей.

Вестибюль выглядел так, будто там было тепло.

Водитель тюремного автобуса сдвинул ручку в сторону и открыл дверь. Тут же из участка вышел парень в парке и с лопатой в руке и принялся расчищать снег между урнами. Ричер и Нокс начали перетаскивать чемоданы из прохода внутрь полицейского участка. Снег шел уже не так сильно, зато стало намного холоднее.

Затем из автобуса начали выходить пассажиры, Нокс помогал им спуститься по ступенькам, Ричер вел по дорожке, а парень в парке заводил внутрь. Часть сразу уселась на скамейки, другие остались стоять, кто-то расхаживал взад и вперед. Вестибюль представлял собой простой квадрат с тусклым линолеумом на полу и блестящей краской на стенах. В дальнем конце находилась конторка дежурного, на стене за ней висели пробковые доски с объявлениями всех видов и размеров. Перед ними сидел пожилой мужчина в гражданском – судя по всему, не коп, а какой-то помощник.

Парень в парке на мгновение куда-то пропал, но тут же вернулся с мужчиной, Ричер решил, что это начальник участка. Он был в ремне с кобурой и в форме с двумя металлическими полосками, продетыми в углы воротника и похожими на знаки различия армейского капитана. Сам он выглядел так, как будет выглядеть Петерсон лет через пятнадцать, – высокий, худой сельский житель, немного сутулый и рыхлый. Вид у него был занятой, усталый и немного печальный, как будто его замучили проблемы и прошлое представляется гораздо привлекательнее настоящего. Но, с другой стороны, и относительно довольный, потому что он столкнулся с простой задачей, решить которую не составит никакого труда. Он встал, прислонившись спиной к конторке, и поднял руки, призывая к тишине, хотя все и так молчали.

– Добро пожаловать в Болтон, друзья, – сказал он. – Меня зовут шеф Том Холланд, и я позабочусь, чтобы вам было тепло и удобно. Плохая новость состоит в том, что все мотели переполнены, но есть и хорошая – жители Болтона не относятся к числу тех, кто допустит, чтобы группа путников, оказавшихся в беде, провела ночь на кроватях в школьном спортивном зале. Поэтому мы бросили клич касательно пустующих гостевых комнат в домах горожан, и я с радостью сообщаю вам, что наш призыв не остался без внимания, поэтому в данный момент здесь находится около дюжины человек, готовых пригласить вас в свои дома, как почетных гостей и вновь обретенных друзей.

Его слова были встречены тихим шепотом, в котором звучало немного удивления, чуть-чуть сомнений и явное удовольствие. Лица стариков сияли, они заулыбались и даже попытались выпрямить спины.

Шеф Холланд вывел из боковой комнаты горожан, согласившихся их приютить, – пять семейных пар, пятерых мужчин и четверых женщин. Неожиданно в вестибюле стало невероятно тесно; люди расхаживали туда и сюда, пожимали руки, представлялись, собирались в группы и искали в груде багажа свои вещи.

Ричер принялся мысленно их считать. Тринадцать группок людей – это тринадцать свободных гостевых комнат, что совпадало с числом номеров в мотеле около Горы Рашмор, обозначенном в бумагах Нокса.

Ричер там не значился.

Он стоял и наблюдал, как пустеет вестибюль. Люди забирали чемоданы, им предлагали помощь, открывались двери, и к ожидавшим машинам выходили по двое, трое и четверо человек. Все закончилось через пять минут, и Ричер остался в вестибюле в полном одиночестве. Затем вернулся парень в парке и, закрыв двери, исчез в коридоре. А ему на смену пришел шеф Холланд, который посмотрел на Ричера и сказал:

– Давайте подождем в моем кабинете.

Было без пяти восемь утра.

Осталось пятьдесят шесть часов.

Кабинет Холланда выглядел, как тысячи кабинетов, которые Ричер видел в своей жизни. Скучный муниципальный декор, явно результат тендера, выигранного тем, кто предложил минимальную стоимость работ. Всюду облезлая глянцевая краска, толстая, неровная и морщинистая, виниловая плитка на полу, обклеенный фанерой письменный стол, шесть картотечных стеллажей, явно появившихся на свет в прошлом веке, расставленных неровной линией вдоль стены под скучными часами, какие принято вешать в учреждениях. На центральном картотечном ящике под часами стояла фотография улыбающегося рядом с женщиной и ребенком шефа Холланда – только на ней он был прямее, сильнее и моложе. Семейный портрет, снятый лет десять назад. Женщина показалась Ричеру привлекательной, с бледной кожей, светлыми волосами и жесткими чертами лица. Очевидно, жена Холланда. Ребенок, девочка лет восьми или девяти, была белокожей, несформировавшейся и какой-то невнятной. Видимо, их дочь. На столе шефа лежала пара игровых кубиков – большие, старые, костяные, потрепанные от долгого использования и возраста, точки стерлись и почти исчезли, а по всей поверхности шли полоски в тех местах, где мягкий кальций сменила более жесткая эмаль. Кроме фотографии и кубиков, в кабинете шефа полиции Ричер не обнаружил других личных вещей. Все остальное имело отношение исключительно к делу.