Гарольд Мазур - Зарой меня глубже. Такая богатая, такая красивая и такая мертвая. Представление окончено

— Мэтью Грауфорд еще не вступил в права наследования. Пройдет несколько дней, прежде чем закончится официальная процедура.

— В таком случае потерпите несколько этих дней.

— Не желательно.

— Что так?

— У меня свои соображения. Почему бы Вам не позвонить сейчас Мэтью Грауфорду и не поговорить с ним? Можете еще позвонить в судебную палату и удостовериться, что я действительно его адвокат.

Он на минуту задумался, потом снял трубку и отдал распоряжение секретарю. Через несколько минут ответил Мэт. Уилли коротко переговорил с ним, искоса поглядывая на меня, попрощался, положил телефонную трубку и нажал кнопку селектора.

— Олдрича ко мне, живо!

Через несколько секунд на пороге вырос симпатичный молодой человек. Он шагнул в кабинет и остановился.

— Это — Скотт Джордан, Олдрич. Ознакомьте его с нашими материалами по Роджеру Маккею, не забудьте показать Ваш отчет о поездке в Висконсин.

— Все материалы есть в картотеке, сэр.

— И все же, займитесь этим делом лично.

— Хорошо, сэр. — Он повернулся ко мне. — Когда Вам будет удобно, сэр?

— Сейчас!

— Тогда прошу Вас следовать за мной.

В помещении картотеки он вынул из шкафа тонкую папку зеленого цвета, протянул ее мне и спросил:

— Сами посмотрите или хотите послушать?

— Давайте сначала послушаем.

Голос у него был совершенно бесстрастный, словно где-то внутри у Олдрича был вмонтирован магнитофон.

— Наш клиент собирал материалы, касающиеся Роджера Маккея. Тот три месяца находился в Нью-Йорке, и о нем почти ничего не было известно. Вы, наверное, знаете, что Пол Грауфорд был его биржевым маклером?

Я кивнул.

— Я выяснил название одной из компаний, с которой за последнее время было заключено несколько солидных сделок — Западная Химическая, и переговорил с агентом по размещению акций. От него я узнал, что у них имеется распоряжение Маккея о переводе дивидендов в Висконсин. Тогда мы получили разрешение мистера Грауфорда, и я отправился в Висконсин. Почти сразу же удалось установить, что переводимые суммы поступали на банковский счет его жены — миссис Маккей. Дальше я выяснил, что миссис Маккей проживает отдельно от мужа в собственном доме неподалеку от города. Еще я узнал, что чета Маккей обосновалась там год назад, но дальнейшие расспросы ни к чему не привели — они жили очень замкнуто — ни друзей, ни приятелей. Во всяком случае, соседи не могли ничего сообщить. Я передал информацию мистеру Уилли и получил приказ возвращаться.

— Это вы и сообщили Полу Грауфорду?

— Да, сэр.

— И еще Вы ему сообщили, что у Роджера Маккея была племянница, не так ли?

— Совершенно верно.

— Как Вы узнали об этом?

— О чем, сэр?

— О Викки, черт возьми! Простите. Как вы узнали о существовании племянницы?

— Я наблюдал за домом мистера Маккея, когда мимо проехала его жена. У нее очень приметный автомобиль — «крайслер-империал». Номер я выяснил еще раньше. По-видимому, она отправилась в обыкновенную поездку по магазинам. Когда миссис Маккей вышла из машины, я быстренько осмотрел автомобиль и нашел письмо.

— Какое письмо?

— Письмо Роджера Маккея к своей племяннице. Оно завалилось между сидениями.

— Вы прочли письмо?

— Да.

— Что там было?

— Маккей извинялся перед племянницей за то, что долго не давал о себе знать, и обещал навестить ее, когда приедет в Нью-Йорк. Еще он писал, что приедет очень скоро.

— Вы забрали письмо?

— Конечно, нет! Я сфотографировал его, а оригинал положил обратно.

— Больше ничего?

— Нет, сэр.

Я поблагодарил его и направился к Уилли.

— Ну, узнали, что хотели?

— Кое-что, — уклончиво ответил я. — Скажите, Ваш договор с Полом Грауфордом еще действовал в тот момент, когда с ним случилось несчастье?

— Нет. У нас довольно дорогая контора. Как только мы передали результаты расследования мистеру Грауфорду, он тут же попросил прислать ему счет.

Мы обменялись еще парой дежурных фраз, и я с Уилли распрощался. Потом я отправился к себе — нужно было собрать вещи и дать необходимые распоряжения Кэссиди. Из офиса я позвонил в контору Харлоу, выяснил, на какой рейс мне заказан билет, договорился, что его подвезут прямо в аэропорт, и поехал домой.

Викки, конечно, уже ушла, но успела основательно похозяйничать в моей холостяцкой берлоге так, что узнать квартиру теперь было довольно сложно.

С тех пор, как сэра Исаака Ньютона шарахнуло по голове яблоком, и он открыл свой знаменитый закон, человечество вступило в эру воздухоплавания. Лично у меня это событие энтузиазма не вызывает. Летать я не люблю. По-моему, старику-англичанину следовало сидеть под каким-нибудь другим деревом, на котором ничего не растет. В самом деле, можно ли относиться с доверием к закону, который пришел в голову человеку сразу после того, как его по этой самой голове стукнуло?

В Чикаго, с облегчением покинув самолет, я проглотил пару таблеток аспирина, нашел свободное такси и уговорил водителя отвезти меня в Мэдисон. Пройдоха долго вздыхал, жаловался на возраст машины, старую резину и на то, что обратно ему непременно придется гнать машину порожняком. Пришлось заплатить ему за дорогу в оба конца, после чего вопрос был улажен.

В Мэдисон мы приехали поздно вечером. Я снял номер в первом попавшемся отеле, захватил с собой пару гамбургеров, свежие газеты и улегся в постель. Очень скоро я уже крепко спал. Дежурного я попросил разбудить меня в восемь утра.

Солнце было уже высоко, когда у меня в номере зазвонил телефон. Одевшись, я спустился в ресторан, позавтракал и попросил метрдотеля найти мне такси. Через двадцать минут я уже катил по шоссе со скоростью в сотню миль.

Небо было синим и безоблачным. Дорога проходила через пастбища, на которых нагуливали жирок бесчисленные стада знаменитых голштейнских коров — предмет законной гордости чикагских скотопромышленников. К полудню мы въехали в небольшой городок Меноша — конечную цель моего путешествия. Именно здесь проживал Роджер Маккей. У въезда в город я заметил рекламный щит с названием мотеля «Голубая птица» и попросил водителя отвезти меня туда. Здесь я рассчитался с ним, зарегистрировался, оставил вещи в номере и отправился на рекогносцировку.

Городок, как и все небольшие города севера, выросшие из разбросанных по бескрайним равнинам ферм, был очень компактным, чистеньким и ухоженным. Через два квартала я наткнулся на парикмахерскую. Если Роджер Маккей и посещал какие-нибудь общественные места, то мимо парикмахерской он пройти просто не мог. Я потрогал подбородок и убедился, что он настоятельно требует вмешательства Томаса Хука — именно это имя было выведено здоровенными золотыми буквами на стекле витрины.