Лесли Чартерис - Святой в Лондоне

Безжалостные глаза Нордстена уперлись в Святого.

– Значит, вы открывали люк, – почти безразлично бросил он.

– Может, и открывал, – спокойно отозвался Саймон. На Нордстена он не смотрел, а все время глядел на Эрика и обратился к нему четким и ясным голосом, стараясь пробудить проблески сознания в его больном мозгу: – Это я тогда поздоровался с вами, Эрик. Это был не ваш братец Ивар, а я.

Эрик невидяще посмотрел на Святого, а Нордстен отступил к двери. Пантера тоже поднялась, потянулась и последовала за ним, злобно глядя желтыми глазищами. Нордстен перехватил бич в правую руку и неожиданно крикнул:

– Шеба!

Бич свистнул в воздухе и ужасающим ударом обрушился на животное.

– Убей!

Бич свистел снова и снова, и удары падали на спину пантеры со звуком выстрелов. Пантера, ворча, двинулась вперед, но вдруг остановилась и повернула голову.

Саймон никогда не забудет, что случилось потом. Он понимал, что смерть неминуема, но все произошло настолько быстро, что его мозг не успел отследить события. Эрик, дрожащий и побелевший, стоял рядом с ним. Он тоже понимал, что смерть близка. Святой инстинктивно напряг все мускулы, готовясь к безнадежной борьбе, и не сразу осознал то, что увидели его глаза.

Голова пантеры повернулась, и тут на ее спину вновь обрушился жесточайший удар бича. И тогда животное победило свой страх, а ярость его излилась совсем в другом направлении. Движение зверя было почти незаметно глазу. Пантера стремительно прыгнула – но не на Святого или Эрика, а на Нордстена. Раздался одиночный выстрел и крик, который потонул в громовом рыке пантеры, сбившей Нордстена с ног.

– Послушайте, – взмолился Попрыгунчик, собрав все свое мужество, чтобы прояснить вопрос, на который уже несколько часов не мог найти ответа, – а ночная ваза – это не...

– Нет-нет, – поспешно возразила Патриция, – он говорил не про ночную вазу, а про ночную птицу.

– Ах, про птицу! – Рот Попрыгунчика до ушей растянулся в улыбке. – Ну, я сразу подумал, что это не может быть то, что я подумал.

– А с чего ты о ночных вазах вообще подумал? – вздохнула Патриция.

– Да тут вот какое дело. Перед тем как Святой смылся, сделав меня знаменитым фальшивомонетчиком, он сказал, что мой акцент напоминает ему дребезжание ночной вазы, зовущей какую-то подругу, что ли...

– Нет, Попрыгунчик, он, скорее всего, имел в виду ночную птицу – соловья, – ласково сказала Пэт.

Она закурила и подошла к окну, за которым сгущались сумерки. Аннет Викери смотрела на Пэт почти с благоговением. Аннет прекрасно знала, что сама она отнюдь не дурна собой, но эта стройная белокурая девушка, партнерша Святого, обладала такой красотой и таким очарованием, которых раньше Аннет встречать не доводилось. Уже одно это могло вызвать у нее нормальное женское чувство ревности, но эти черты Патриции Холм были как бы дополнением к ее спокойствию, самообладанию и пониманию, которые только и помогали им скрасить часы ожидания.

Пэт прибыла сюда около полудня.

– Меня зовут Патриция, – просто представилась она.

Выслушав рассказ о событиях предыдущей ночи и утра, Пэт рассмеялась.

– Вам, думаю, показалось, что настал конец света, – заметила она, – но для меня это не ново. Когда сегодня утром я приехала на квартиру Саймона и обнаружила, что его не было всю ночь, я задумалась, что же могло произойти. Но он всегда был немножко сумасбродным, и у вас, полагаю, было достаточно времени, чтобы в этом убедиться. Как насчет стаканчика хереса? Вам это не помешает.

– Вы говорите совсем как мужчина, – сказала Аннет.

Это был явный комплимент, и Патриция улыбнулась. – Если я говорю как Святой, – ответила она, – то это вполне естественно.

Пэт непоколебимо верила в Святого, и это рассеяло остатки тревоги Аннет. Если у нее и оставались какие-то сомнения, то она держала их при себе. Гораций сервировал отличный холодный ленч. Девушки искупались в бассейне, позагорали и выпили чаю на террасе. Так они и провели время до сумерек.

– Я приготовлю коктейли, – предложила Патриция.

С помощью коктейлей девушки пережили еще один час. Гораций объявил, что обед подан. Когда они вышли из-за стола и прошли в кабинет, совсем стемнело.

– Полагаю, сейчас уже можно и позвонить, – сказала Пэт.

Она сняла трубку и спокойно назвала телефонистке номер. Было уже почти девять часов. Через некоторое время ей ответил мужской голос.

– Можно поговорить с мистером Викери? – спросила Патриция.

– Простите, а кто его спрашивает?

– Это его сестра.

– Я сейчас узнаю, мадам. Не кладите трубку.

Немного погодя в трубке раздался тот же голос:

– Мистер Викери и мистер Нордстен сейчас проводят очень важное совещание и приказали их не беспокоить. Что передать?

– А когда закончится совещание? – ровным голосом поинтересовалась Патриция.

– Я не знаю, мадам.

– Тогда я позвоню позже. – И Пэт повесила трубку.

Она откинулась в кресле и задумчиво закурила. Тишину нарушил, как всегда, Попрыгунчик, на время оторвавшийся от бутылки виски.

– Ну, – весело спросил он, – кто там помер?

– Святой сейчас не может подойти к телефону. Перед сном еще раз позвоним. Как насчет партии в покер?

– Помнится, – мечтательно произнес Попрыгунчик, – я однажды играл в покер на раздевание с двумя девочками. На Тридцать третьей улице это было. Так вот, блондинке пришла неплохая карта, и она поставила на кон свои трусики...

Обращенные на него взгляды испепелили бы любого, но кожа у Попрыгунчика была толще, чем у носорога, да и эти фривольные воспоминания помогли снять напряжение. Время по-прежнему едва тянулось. Девушки курили и лениво болтали, а Попрыгунчик, видя, что его анекдоты не пользуются должным вниманием, замолчал и очень скоро вышел из комнаты. Правда, через несколько минут он вернулся с новой бутылкой виски, которую умудрился стянуть прямо из-под носа бдительного Горация. В половине двенадцатого Патриция снова позвонила в Хок-Лодж.

– Мистер Викери уже отошел ко сну, мадам, – ответил ей дворецкий. – Он был очень утомлен и строго-настрого приказал не будить его. Но он написал вам письмо, которое я только что отправил. Утром вы его получите.

– Спасибо, – медленно сказала Патриция и положила трубку. – Нам не везет сегодня, – продолжила она, повернувшись к Аннет и Попрыгунчику. – Но ничего не поделаешь. Утром, надеюсь, будут новости, а сейчас я иду спать.

– Вы очень мужественны, – сказала Аннет, увидев то, что Попрыгунчику было видеть не дано.

Патриция коротко рассмеялась я обняла ее за плечи.

– Дорогая моя, если бы вы знали Святого столько, сколько я, вы бы давно перестали беспокоиться. Я-то уже видела, как он вытаскивал людей из таких ситуаций, по сравнению с которыми ваша кажется пустяком. Да и сам он выпутывался из гораздо более сложных положений, чем то, в котором, я думаю, он очутился сейчас. Так уж этот человек устроен...