Сергей Гайдуков - Взгляд врага

— Нет, не надо.

— Хорошо...

Он пригладил волосы, которых осталось не так уж много, подтянул синие спортивные брюки, потом посмотрел на настенные часы. Он не знал, о чем еще нужно спросить. Я терпеливо ждал.

— Жена еще не вернулась с работы, — в конце концов сообщил Фокин. — Обрадуется, когда придет...

Вероятно, жена бы нашла о чем спросить.

— Хорошо, — сказал я. — Будем считать, что дело сделано. Если будут проблемы, звоните. Мой телефон у вас есть.

— Да, у жены, — кивнул Фокин. Я мог и не спрашивать, кто в этой семье главный. Все и так было ясно. Я смотрел на Фокина, ожидая, вспомнит ли он об одной существенной детали наших отношений или же придется дожидаться возвращения Фокиной. — Ах да! — Он метнулся по коридору в глубь комнаты. Его не было минут пять. Вероятно, деньги в этой семье прятали очень хорошо. Так хорошо, что Коля Фокин брал наркотики у своего бывшего одноклассника Артура в долг. Пятьсот долларов с небольшим — приличная сумма. Гораздо больше, чем мой гонорар за это дело.

Фокин торопливо выскочил в коридор и протянул мне деньги.

— Вот, — сказал он. — Как и договаривались. Будете пересчитывать?

— Нет.

Я и так уже заметил, что в пальцах у Фокина пять стотысячных купюр. Деньги исчезли в моем кармане.

— До свидания. — Фокин быстро открыл дверь. — Значит, если что случится, можно вам позвонить? И без дополнительной платы?

Похоже, вопрос оплаты был для него самым больным. Впрочем, это можно понять. Насколько я знал, сам Фокин двадцать лет проработал инженером, а эта специальность никогда не была особенно денежной. Тем более в последние годы. Менять профессию на склоне лет он решительно отказывался, предпочитая жалкую зарплату переменам в жизни. Жена, напротив, решилась уйти из библиотеки, обучилась компьютерному делу и сейчас работала в какой-то торговой фирме. Ее заработок и составлял основу семейного бюджета. Она была со мной более любезна и беседовала со мной в кухне, а не в прихожей. Ну да ладно.

Я вышел из подъезда. Начинало темнеть. Когда я шел к машине мимо сплетничающих пенсионерок и играющих детей, то подумал, что следовало спросить Фокина-старшего, как чувствует себя его сын Коля, который уже вторую неделю лежал в специальной клинике за городом. Я не сделал этого, видя, как тяготится Фокин тем, что пустил в дом чужого человека и рассказал ему о своих несчастьях, надеясь на помощь. В глубине души он стыдился своей слабости, стыдился собственной неспособности самостоятельно решить возникшую проблему. Но стыд был внутри, а на поверхности — сдержанная неприязнь ко мне.

Больше чем уверен — когда все кончится, Фокин не поздоровается со мной при встрече на улице. Пройдет мимо. Потому что проблема решена. Так поступает большинство из тех людей, которым мне случалось оказывать подобные услуги.

Я привык. Я не обижаюсь.

Утром следующего дня я собирался нанести визит Максу. Каждый раз сборы получались долгими, потому что контора Макса находилась на другом конце города. Ехать в такую даль было неохота, и я оттягивал поездку, бесцельно шатаясь по квартире, роясь в старых журналах, отыскивая в шкафу чистую рубашку.

Мне так не хотелось ехать к Максу, что я даже собрал в полиэтиленовый пакет пустые бутылки с подоконника, чего никак не мог сделать в течение месяца. Пакет я вынес к мусоропроводу, чтобы стеклотарой поживилась бабка из сороковой квартиры.

Я продолжал медлить, словно ждал чего-то. И дождался.

Телефонный звонок прервал мои шатания, я метнулся к аппарату и снял трубку.

— Алло, это Константин? — спросил женский голос.

— Он самый, — подтвердил я.

— Это Фокина Нина Валентиновна...

Я подумал, что она хочет поблагодарить, и благодушным тоном начал:

— Я вчера все рассказал вашему мужу...

— Я знаю, — без особой радости сказала она, и я понял, что на благодарность рассчитывать не приходится. — Константин, я хотела бы с вами поговорить...

— Пожалуйста...

Я был все еще глух, не слыша в голосе Фокиной предупреждения — что-то случилось, что-то не так.

— Константин, я хотела бы встретиться с вами. И поговорить.

Вот тут я насторожился:

— Что-то случилось?

— Я не хочу сейчас об этом, — торопливо прошептала Фокина. — Я звоню с работы... Через полчаса я буду ждать вас на улице. Сможете подъехать? — Она назвала адрес. — Приезжайте, — повторила она. — Пожалуйста.

Последнее слово было произнесено таким голосом, что у меня исчезли последние сомнения: я понадобился Фокиной не затем, чтобы она лично поблагодарила меня за вчерашнее. Придется, видимо, еще раз влезть в дела семьи Фокиных.

Но я и представить тогда не мог, что влезу в них так глубоко. По горло.

Нина Валентиновна Фокина выглядела моложе своего мужа лет на десять. Светлые волосы были стянуты на затылке в пучок. Минимум косметики. Черная юбка. Белая блузка. Деловая женщина. Только чуть подрагивают пальцы.

Этими пальцами она тронула меня за плечо и предложила:

— Давайте отойдем в сторону...

Имелось в виду — в сторону от офиса фирмы, где она работала.

— Сейчас у нас обеденный перерыв, — негромко сказала Фокина. — Только меня тошнит при мысли о еде.

— Что-то случилось? — высказал я гениальную догадку.

— Случилось...

Мы свернули в узкий переулок, который привел нас в тенистый сквер. Фокина села на скамейку, но тут же вскочила, скрестила руки на груди и опустила голову.

— Не могу сидеть, — пробормотала она. — На работе едва себя удерживаю, чтобы не выскочить из кабинета...

Я заметил, что она дрожит, будто от холода, хотя на улице было не меньше двадцати градусов тепла.

— Вчера я обрадовалась, когда муж рассказал мне о вашем приходе, — проговорила она и поморщилась. — Дура. Думала, все наладилось.

— Что случилось, Нина Валентиновна?

— Что случилось?! — Она посмотрела на меня как на смертельного врага, виновника всех несчастий семьи Фокиных. К таким взглядам я тоже привык. Слишком много их было. У меня выработался иммунитет. — Сейчас я скажу вам, что случилось!

Она почти шептала, но выражение лица при этом у нее было словно при истошном крике. Хорошо, что она еще держала себя в руках — называла меня на «вы» и не пыталась расцарапать мне лицо. Ногти для такого дела у нее были подходящие.

— Сегодня утром мне позвонили из клиники, — сказала она, глядя на зеленую листву тополей, росших за скамейкой. — Сказали, что Коля пропал. Исчез из палаты.

— Их же охраняют, — напомнил я. — Вы говорили, что там решетки на окнах. Куда охрана смотрела?

— Сами у них спросите! — зло бросила Фокина. — Утром дежурный врач увидел, что дверь палаты распахнута, а Коли нет. Вещей его тоже нет.

— Они позвонили в милицию?