Эд Макбейн - Людоед, который объелся (сборник)

Я надел отлично отутюженные серые брюки и спортивную куртку, причесался, бросил последний взгляд в зеркало. Можно идти.

Ее адрес я нашел в справочнике: Шервуд-Драйв, 324. Спрятав бинокль и пистолет в чемодан, я убрал магнитофон и спустился вниз. Обменявшись любезностями с симпатичным служащим отеля, я вышел через черный ход и вывел свою машину из гаража. Чтобы не проезжать через площадь, я поехал в северном направлении, добрался до заправочной станции, наполнил бак и спросил у служащего, как проехать на Шервуд-Драйв.

Шервуд-Драйв оказалась маленькой, очень короткой улочкой. Я замедлил ход, чтобы рассмотреть таблички с номерами. Дом Кеннонов был вторым слева. Справа, прямо напротив дома, зеленела лужайка. Я остановил свой «шевроле» у лужайки и перешел через улицу.

Дом Кеннонов представлял собой типичное современное здание из светлого кирпича с крышей, выложенной кварцевыми плитами. К дому вела тропинка, окаймленная с двух сторон кустами, а перед самым домом располагалась большая асфальтовая площадка. Две дороги отходили от нее: одна — в гараж, другая — на улицу.

Гараж был рассчитан на две машины и являлся как бы продолжением дома. Обе двери гаража были заперты. Значит, миссис Кеннон дома.

На улице уже стало жарко и душно. Я быстро прошел по дорожке. Перед домом красовалась большая цветочная клумба, и негр в соломенной шляпе поливал цветы. Спина его взмокла от пота. Занавески на окнах были задернуты, и нельзя было видеть, что творится в доме.

«Действовать надо осторожно,— сказал я себе.— Tы ее еще совсем не знаешь. Надо постараться, чтобы она тебе поверила».

Я позвонил.

Садовник выпрямился, вытер лицо рукавом и взглянул на меня.

— Вы не знаете, миссис Кеннон дома? — спросил я-

— Думаю, что да, сэр.

Он снова занялся своей работой.

Я поднял руку, собираясь позвонить второй раз, ро в этот момент дверь отворилась. Молодая негритянка равнодушно посмотрела на меня. Она жевала резинку, в руке у нее была швабра.

— Миссис Кеннон дома? — спросил я.

— Пойду посмотрю. Как о вас доложить?

— Мистер Уоррен,— пробормотал я.

— Одну минуту.

Она исчезла, оставив дверь полуоткрытой. Я увидел небольшую прихожую. Дверь слева, вероятно, вела в гостиную. Больше ничего не было видно. Может быть, мне не следовало называться Уорреном? Эта фамилия похожа на мою настоящую. Мне нужно было назваться О’Тулом, Шутцбаном или как-нибудь еще... Но, с другой стороны, имя должно быть похоже на настоящее — всегда можно сказать, что прислуга перепутала имя или неправильно его расслышала.

Девушка вернулась. Миссис Кеннон дома, и я могу подождать ее в гостиной. Я прошел вслед за служанкой через прихожую в гостиную.

— Она сейчас придет,— сказала мне маленькая негритянка и вышла в другую дверь.

Я быстро осмотрелся. До прихода миссис Кеннон я должен знать, где что находится.

По всей вероятности, мне не придется иметь дело с собакой. А этот вопрос очень меня беспокоил. Во всяком случае, в доме ее не было, иначе она уже дала бы о себе знать. Во дворе собачьей конуры тоже не видно. Застекленная стена гостиной выходила во двор. Его окружала стена, выкрашенная в белый цвет и имеющая приблизительно метр высоты. За ней — пустырь с редкими деревьями. Подойти к дому сзади было совсем нетрудно, но вот проникнуть внутрь — задача посложней.

Дело в том, что в доме работала установка, создающая искусственный климат,— я это сразу заметил, как только вошел в прихожую, и это мне совсем не понравилось. Пока работает эта установка, окна и двери должны быть герметически закрыты, и открыть их будет не так-то просто.

Я осмотрел гостиную. Камин, отделанный бронзой... Слева — дверь: она, несомненно, вела в кабинет или в библиотеку — я увидел полки с книгами и чучело какой-то рыбы. Справа — коридор, который соединял гостиную с остальными комнатами. Перед камином стояли кресла и большой диван, к нему примыкала кушетка, очень длинная и стоявшая под утлом к нему. Перед ней — кофейный столик и три огромных кресла, а по сторонам от кушетки — лампы под красными абажурами. Провода от ламп исчезали за кушеткой, и я сразу сообразил, как мне надо будет действовать.

В этот момент послышались шаги. Я повернулся и увидел, что в гостиную входит миссис Кеннон.

Увидев меня, она сразу же остановилась. Глаза ее округлились, и я понял, что она меня узнала. Но сейчас мне было на это наплевать.

Да, Пурвис был тысячу раз прав, когда говорил, что это женщина высшего класса. Тогда, в сумерках, я плохо разглядел ее, но сейчас ее красота меня поразила. На ней были надеты брюки и белая блузка с короткими рукавами. Коротко стриженные иссиня-черные волосы лежали небрежно, обрамляя тонкое лицо цвета меда или доброго вермута.

«Осторожней, осторожней, приятель! — сказал я себе.— Держи себя в руках. Перед такой женщиной не каждый устоит».

Одни ее глаза способны были вызвать пожар в сердце мужчины. Чудесные огромные глаза с длинными ресницами... Но не робкие и нежные, как у оленя, а холодные и расчетливые. К тому же в них играл дьявольский огонек. Да, женщина решительная и властная! Возможно, именно она и убила своего мужа, но пока он был жив — держу пари! — ему с ней не было скучно.

Итак, она меня узнала. На какое-то мгновенье в ее глазах мелькнул испуг, но она сразу взяла себя в руки и вежливо сказала:

— Добрый день, мистер... э...

— Харлан,— сказал я.— Джон Харлан.

— Да? Мне казалось, что горничная сказала «мистер Уоррен». И я ломала голову, кто же это мог быть. Садитесь, пожалуйста, мистер Харлан.

Она грациозно подошла к креслу у кушетки и села. Я устроился на кушетке. Она нагнулась и, взяв сигарету из ящичка на столе, снова откинулась в кресле. Я встал, чтобы дать ей прикурить. Она взглянула на меня и улыбнулась:

— Спасибо!

Я тоже закурил и сел.

— Прошу прощения, что побеспокоил вас так рано, но я здесь проездом и не хотел уезжать, не повидавшись с вами. Еду на озеро, ловить рыбу.

— Пустяки,— ответила она.— Вы не причинили мне ни малейшего беспокойства. Я встала уже несколько часов назад.

Сейчас она была абсолютно спокойна и отлично владела собой. Я понимал, что она, наверное, проклинает в душе свою прислугу, которая так плохо разобрала имя, и вместе с тем пытается догадаться, узнал ли я в ней женщину, которую видел на шоссе, неподалеку от озера. Но на лице ее нельзя было прочесть ничего.

— Откровенно говоря,— начал я,— я рассчитывал встретить женщину постарше. Не знаю, почему я так думал, но мне почему-то казалось, что вам должно быть лет тридцать — тридцать пять.

Это, конечно, был комплимент, и она, видимо, так и восприняла мои слова. Но до известной степени это было правдой: Пурвис сказал мне, что ей тридцать, но выглядела она моложе.