Эллери Куин - Смерть в театре (сборник)

Он зацепился ногой за стул, и она закричала резким пронзительным криком, заставившим волосы шевелиться на голове. По его спине побежали мурашки.

— Тише,— прошептал он, направляясь к ней.— Миссис Карро, это Эллери Квин. Ради Бога, не кричите.

Она вскочила с шезлонга. Когда он нашел выключатель и зажег свет, то увидел ее прижавшейся спиной к дальней стене комнаты, с глазами, горящими от ужаса. Она вцепилась в складки ночной рубашки.

Затем, несколько оправившись от ужаса, она резко спросила:

— Что вы делаете в моей комнате, мистер Квин?

Эллери вспыхнул.

— Да, действительно, уместный вопрос. Не могу упрекнуть вас за то, что вы закричали... Между прочим, почему вы не в постели в такой поздний час?

Она сжала губы.

— Я не понимаю, мистер Квин... Было так душно, я просто не могла спать. А вы все еще...

Эллери, чувствуя себя дураком, нахмурился и повернулся к двери.

— Ну вот, я слышу все остальные идут вас спасать. Миссис Карро, я пришел к вам, чтобы сказать...

— Что случилось? Кто здесь кричал? — послышался на пороге резкий голос инспектора. Он вошел в комнату, переводя недоумевающий взгляд с Эллери на миссис Карро. Из двери, ведущей в смежную комнату, выглянули близнецы. Доктор Холмс и мисс Форрест, Смит, миссис Ксавье, Боуне и экономка — все, полуодетые, столпились в коридоре у дверей, заглядывая через плечо инспектора.

Эллери вытер влажный лоб и криво ухмыльнулся.

— Во всем виноват я. Я пробрался в комнату миссис Карро,— правда, с самыми невинными намерениями, уверяю вас,— естественно, она испугалась и подала этот сигнал «воздушной тревоги». Вероятно, ей показалось, что я собираюсь сыграть роль похотливого Тарквиния, пробравшегося в спальню Лукреции.

Враждебные взгляды, направленные на него, заставили Эллери снова вспыхнуть, на этот раз от гнева.

— Мистер Квин,— надменно проговорила миссис Ксавье,— я должна сказать, что это довольно странное поведение для джентльмена.

— Слушайте, вы все,— воскликнул возмущенный Эллери,— вы ничего не понимаете! О, Боже мой, я...

Мисс Форрест быстро проговорила:

— Ну, конечно же, давайте не будем идиотами, Мари... Вы оба одеты, я имею в виду обоих Квинов... Что случилось?

— Все в свое время,— проворчал инспектор.— Но поскольку вы все проснулись, мы вам скажем, в чем дело. И давайте не будем, как правильно заметила мисс Форрест, отвлекать наше внимание от весьма важного дела подозрениями в отношении нравственности моего сына. Конечно, он бывает иногда глуповат, но не до такой степени. Мистер Квин пришел сказать вам, миссис Карро, что было совершено еще одно нападение.

— Нападение?

— Именно так.

— У-у-убийство?

— Да, он убит.

Все в недоумении переглядывались, стараясь прочитать что-нибудь на лицах друг друга.

— Это Марк,— глухо проговорила миссис Ксавье.

— Да, Марк,— печально подтвердил инспектор.— Его отравили, устранили с дороги раньше, чем он смог произнести то, что начал говорить сегодня вечером. Я не буду касаться того, что сделали при этом со мной, хотя вам будет небезынтересно узнать, что этот же самый негодяй угостил меня хорошенькой дозой хлороформа. Да, Ксавье убили.

— Марк умер,— повторила миссис Ксавье глухим голосом и, закрыв лицо руками, начала всхлипывать.

Смертельно побледневшая миссис Карро подошла к двери, ведущей в комнату близнецов, и обняла за плечи своих сыновей.

В эту ночь никто уже больше не ложился спать. Никому не хотелось возвращаться в свои спальни. Стадный инстинкт заставил их быть все время вместе, подобно тому, как испуганные животные, сбившись в кучу, с ужасом прислушиваются к неожиданным звукам, раздающимся из темноты.

Не без некоторого злорадства Эллери вызвался сопровождать их одного за другим в комнату убитого, чтобы они могли взглянуть на покойника. При этом он внимательно следил за их поведением. И кто-то настолько отлично сыграл свою роль, что Эллери не почувствовал обмана. Они представляли собой группу насмерть испуганных людей. Миссис Уири даже сделалось дурно, и пришлось холодной водой и нюхательной солью приводить ее в чувство. И только близнецов, ставших совсем маленькими мальчиками, освободили от этого испытания.

К тому времени, когда эта процедура была окончена и мертвого адвоката отправили в холодильник разделить там место со своим братом, наступил палящий рассвет.

Квины стояли в комнате, которую только что посетила смерть, и печально смотрели на пустую кровать.

— Ну, сынок,— сказал инспектор со вздохом,— видимо, нам придется сдаться. Это дело мне не под силу.

— Это потому, что мы до сих пор были слепы,— воскликнул Эллери, сжимая кулаки.— Доказательства налицо. Ключ, данный нам Ксавье... О, черт, это надо как следует обдумать, а у меня голова раскалывается.

— Я думаю, мы можем быть уверены в одном,— проговорил инспектор,— он был последним. Он не был связан с основным мотивом, по которому убили его брата. С ним разделались, чтобы не дать ему возможности выдать настоящего убийцу. Но как, черт возьми, ему удалось узнать это?

— Да, хотелось бы выяснить, как ему удалось узнать... Между прочим, ты не задумывался над тем, почему Ксавье пытался оклеветать свою невестку?

— Знаешь, так много всего произошло...

— Но это же очень просто. После смерти Джона Ксавье его наследницей становится миссис Ксавье. И миссис Ксавье — последний представитель этой ветви семьи. Детей у них нет. Если с ней что-нибудь случится, к кому перейдет все состояние?

— К Марку Ксавье,— воскликнул инспектор, впервые схватив всю ситуацию.

— Совершенно верно. Эта подтасовка очень умно устраняла ее с его пути, это дало бы ему возможность захватить состояние, не пачкая своих рук кровью.

— Да, действительно, черт возьми.— Инспектор покачал головой.— А я думал...

— Что ты думал?

— Я думал, между ними что-то есть.— Он нахмурился.— Почему именно миссис Ксавье приняла на себя обвинение в убийстве, которого она не совершала? Потому что хотела выгородить Марка Ксавье. Других причин я не вижу. Если она думала, что убийство совершил он, и если она была в него отчаянно влюблена... Да, но это никак не увязывается с его попытками подтасовать обвинение против нее.

— Так бывает,— сухо заметил Эллери.— Страстные женщины, влюбленные в своих деверей, могут пойти на совершенно невероятные вещи. А эта мадам Ксавье к тому же наполовину рехнувшаяся. Но не это беспокоит меня.— Он подошел к ночному столику и взял оторванный кусочек бубнового валета, который он вытащил из окоченевшей руки Ксавье.— Меня беспокоит вот этот кусочек загадочной картинки. Конечно, можно понять, почему Ксавье решил оставить ключ к разгадке убийцы именно этим путем, хотя у него под рукой были и бумага, и карандаш, вот здесь, в этом же ящичке...