Дэй Кин - Моя плоть сладка (сборник)

Он плохо себе представлял, что надо делать. Здесь, в Мексике, военные, и особенно такие высокопоставленные, как Эстебан, почитались как боги. Переведя дух, Коннорс собрал лишние пять банкнот по двадцать песо и сунул их обратно в еще открытый бумажник генерала. Потом, используя все свои дипломатические способности, заявил генералу, что очень огорчен тем, что манера одеваться этой молодой дамы и ее согласие поужинать с таким офицером, как генерал, привели к недоразумению. Конечно, это досадное недоразумение. Ведь сеньорита не из тех, которые торгуют своими прелестями.

Это была блестящая речь, достойная соответствующей аудитории. Эстебан даже не стал возражать. Он поднялся и сделал несколько неверных шагов в сторону Элеаны. Опасаясь, как бы генерал ее вновь не схватил, Коннорс приготовился к бою, сжав кулаки. Но солдафон и не думал больше об Элеане, он искал свой револьвер, который, раздеваясь, положил на комод.

Найдя револьвер, он наставил его на Коннорса.

—. Убирайтесь! Или я буду стрелять!

Генерал был достаточно пьян, чтобы сделать это, и Коннорс, пожав плечами, сделал вид, что покидает комнату. Элеана прижалась к шкафу и плакала. Всхлипывая, она попыталась последовать за Коннорсом. Намереваясь задержать ее, Эстебан протянул руку, в которой держал револьвер. В тот же момент Коннорс резко повернулся и выбросил вперед свой правый кулак.

С таким же успехом он мог наброситься на каменную стену. Эстебан издал глухое .ворчание, потом, разозлившись, схватил револьвер за дуло и кинулся, на Коннорса. Тот успел перехватить его руку с оружием и отбросить своего противника на кровать.

Раздался выстрел, приглушенный двумя телами, и огромный мужчина остался недвижимым. Коннорс вскочил на ноги, мгновенно покрывшись потом: Эстебан лежал на боку с открытым ртом, кровь проступала на его белой рубашке. Насколько Коннорс мог судить, генерал был мертв.

— Хорошо! — прошептала Элеана,

— Нет, совсем не хорошо,— возразил Коннорс.

В этих местах закон действовал быстро. Тут не затруднят себя расследованием, а просто поставят к стенке как убийц генерала.

Почувствовав приближение неприятностей, Коннорс на цыпочках подошел к двери и выглянул. Никто, казалось, не слышал выстрела. Он повернулся к Элеане.

— Вы ему говорили, что едете, в Урапан?

Девушка отрицательно покачала головой. Она была совершенно подавлена происшедшим.

— Тогда соберите свои вещи. Нас не должны застать здесь, когда обнаружат тело.

Через пять минут она была готова. Как и он, она уже давно собрала свои вещи.

Холодный пот выступил на лбу у Коннорса, когда он закрывал дверь. Может быть, вопрос лишь в минутах? А возможно — в часах? А может, генерала найдут только утром?

Пока Элеана оплачивала счет, Коннорс, подмигивая служащему^ доверительно прошептал:

— Генерал устал. И он хочет, чтобы его не беспокоили до утра. Понятно?

— Да, сеньор.

Служащий пожирал Элеану глазами.

Коннорс положил багаж Элеаны в машину. Потом, обратившись к одному из таксистов, стоящих у гостиницы, спросил, как ему выехать на дорогу в Ларедо.

— Но вы находитесь спиной к нему, друг! Вам нужно ехать прямо, в другом направлении.

Машина генерала стояла перед таксистами. Шофер спал на руле. Коннорс мечтал, чтобы он не проснулся. Сделав полукруг, он поехал на север.

Он еще в гараже изучил карту местности и знал, что в сторону Урапана следует повернуть в конце Пасео-де-ла-Реформа. Он не собирался останавливаться — сейчас не время. Надо поскорее добраться до границы. Коннорс надеялся, что если начнут перекрывать дороги, то прежде всего перекроют основную магистраль, соединяющую Мехико с Ларедо.

Они. проехали аамок Чапультепос, когда Элеана заговорила — первый раз после их бегства из отеля.

— Спасибо, Эд. Не знаю, что бы я делала, если бы не встретила вас.

Коннорс горько улыбнулся. Он убил из-за нее человека, а она благодарит его. Теперь, когда непосредственная опасность миновала, у него наступила реакция. Ему стало так холодно, что у него начали стучать зубы. В машине было отопление, Элеана включила его.

— Эд, почему он решил, что я доступная женщина?

— Видимо, потому, что вы прелестны.

Другая девушка, может быть, и возразила бы. Но не Элеана. Став в двадцать один год пленительной женщиной, она уже не раз попадала в подобные неприятные ситуации. Но не в Мексике. По ту сторону границы одним словом «нет» она говорила: «Вам нечего делать!» Кроме того, на каждом углу находился полисмен, который в нужный момент приходил ей на помощь.

Включенное отопление машины помогло Коннорсу согреться. Ночь была холодная, но в машине стало тепло.

Они ехали молча, пока не оказались далеко в горах. Потом Эд спросил, что она делала в Чикаго. Элеана ответила, что она учительница, и Коннорс впервые отметил акцент в ее говоре.

— Но вы сами не из Чикаго?

— Нет. Я родилась в Блу-Монде, штат Миссури.

Коннорс достал две сигареты.

— Вы не можете сказать, что у вас за дело? Я серьезно себя скомпрометировал. И хотел бы знать, что происходит? Что это за история с Санчесом и почему вам так необходимо видеть его?

— Я пытаюсь найти своего отца, а у Санчеса есть нечто, крайне необходимое мне.

— Ваш отец — Дональд Хайс, вы сказали?

— Да.

Коннорс вел машину, время от времени поглядывая в зеркальце заднего вида.

— А это «нечто», которое так вам необходимо, что это?

— Брачное свидетельство моей матери.

— Свидетельство чего?

— Свидетельство о замужестве моей матери.— Элеана сигаретой провела в воздухе кривую линию.— Это настолько запутанное дело, что я не знаю, откуда начинать. Осенью я выхожу замуж. И мне необходимо доказать, что отец и мама были повенчаны.— Фары встречной машины осветили на мгновение ее лицо. Голос ее сделался суше: — Другими словами, мне необходима официальная справка, что я законная дочь Селестииы и Дональда. Если у меня родится сын — наследник, то на нем не будет ни малейшего пятнышка и он не опозорит имя Лаутенбаха.

Коннорс в ужасе воскликнул:

— Вы хотите сказать, что выходите замуж за старого миллиардера Лаутенбаха, этого короля мясных консервов?

Элеана разразилась хохотом.

— Не говорите глупостей! Конечно, нет. Я выхожу замуж за его сына, Аллана.

— Ах так,— протянул Коннорс.

Продолжая вести машину, он старался припомнить все, что знал об этом семействе и о наследнике Лаутенбаха. Молодому Лаутенбаху чуть больше сорока, и у него две страсти в жизни: лошади и маленькие танцовщицы. Вот и весь багаж жениха. Сам не зная почему, Коннорс не мог представить Элеану замужем за этим парнем.

— Вы его любите? — спросил он.

—- Любовь тут ни при чем. Даже если я его не люблю... Я не собираюсь учительствовать всю свою жизнь. Вероятно, это мой единственный шанс выйти замуж за большие деньги.