Дэй Кин - Моя плоть сладка (сборник)

Теперь Галан вновь обрел уверенность и с иронией поглядывал на Бенколина.

— Дорогой мой, мне ничего не известно. Вы рассказали мне о совершившемся преступлении. Это печально. Больше того, это трагично. Но я не знаю ни того, кто убит, ни того, почему этот человек убит. Надеюсь, вы довольны?

— Вы знакомы с мадемуазель Клодин Мартель?

Галан хмуро уставился на свою сигарету. Глядя на этого человека, трудно было поверить, что он лжет, а при последних словах Бенколина он казался изумленным.

— Так! — пробормотал он.— Но это странно! Да. Мартель из очень хорошей семьи! — Он усмехнулся.—> Член клуба! Ну и ну!

— Это ложь,— холодно произнес Шамон.— Послушайте, что касается мадемуазель Дюшен... .

Я почувствовал, как напрягся Бенколин.

— Капитан, вы будете добры замолчать?

— Дюшен? — повторил Галан. — Дюшен? Я никогда не слышал этой фамилии, хотя она и очень распространена. А что с ней?

— К нам она не имеет никакого отношения,— сказал Бенколин,—Давайте поговорим о мадемуазель Клодин Мартель. Сегодня ночью она была заколота в спину в коридоре, соединяющем музей восковых фигур и ваш клуб.

— Музей восковых фигур? О, я знаю место, о котором вы говорите. Это очень плохо. Но мне кажется, вы сказали, что ее убили в коридоре?

— Да. Правда, позже ее тело внесли в музей через открытую дверь.

— С какой целью?

Бенколин пожал плечами. Глаза его блеснули. Оба эти человека хорошо знали и понимали друг друга, и Галан понял молчаливый ответ Бенколина: «Таков наш вывод».

Затем детектив спросил:

— Вы знакомы с мсье Огюстеном и его дочерью?

— Огюстеном? Нет. Я никогда не слышал... Подождите, да, конечно, это владелец музея восковых фигур. Нет, никогда не имел удовольствия быть с ним знакомым.

В камине громко затрещало полено. Желтое пламя осветило лицо Галана. Он о чем-то сосредоточенно думал. Говоря, он тщательно подбирал слова. Бенколин рассмеялся.

— Пойдем дальше! — сказал он.— Подумайте, друг мой. Вы не принимаете во внимание одну вещь.

— Что вы имеете в виду?

— Только одно. За сведения о вашем клубе я не жалел ничего. Мои агенты потратили на это массу времени. Но когда я посетил музей восковых фигур, обнаружились определенные факты...

Бенколин внимательно разглядывал свою ладонь, как будто впервые видел ее. Он поморщился.

— Дверь, ведущая в коридор с улицы, как нам известно, имеет замок, ключи к которому есть у членов клуба. Клуб считает этот вход недоступным для посторонних. Но есть другой вход в этот коридор — через музей. Учитывая принятые меры предосторожности, можно решить, что владельцы клуба пренебрегали этим ходом, как вы считаете? Очевидно, нет. Они не могли не знать о второй двери и не могли допустить, чтобы любой посетитель музея мог случайно попасть в клуб. И этому есть доказательство. На двери новый замок, к тому же тщательно смазанный. Мсье Огюстен уверял меня, что дверью они никогда не пользовались, а ключ он потерял. Однако поведение его дочери заинтересовало меня... Ясно, что она кое-что знает. Член клуба спокойно мог воспользоваться входом- через музей, если опасался, что его подкараулят возле другого входа. К входу через музей, конечно, может попасть и не член клуба, но у него нет ключа. Ключи только у членов клуба...

— Одну минутку,— перебил Галан, поднимая голову.— Эта мадемуазель Огюстен ведь не сможет отличить обычного посетителя от члена клуба?

Бенколин снова засмеялся.

— Друг мой, я не так наивен, чтобы допустить, что оба входа были единственными препятствиями на дороге в клуб... Нет, нет! Необходимо пройти еще одну дверь. Ее надо открыть серебряным ключом, а ключ следует показать человеку, который сторожит по ту сторону двери. Так что члену клуба надо иметь ключ, чтобы попасть туда.

Галан кивнул.

—_ Кое-какие догадки возникли у меня еще до посещения музея,— продолжал Бенколин.— В управлении полиции мы много думали об этом. У нас есть отдел, который связан с министерством финансов. По нашей просьбе нам подготовили справку о лицах, чьи вложения за последние месяцы превышали их официальные доходы. Мы часто запрашиваем подобную информацию, чтобы иметь возможность использовать ее позже. Когда вчера днем мы нашли труп женщины, которую до этого видели в «Музее Огюстена»,— о, не смотрите так подозрительно, было совершено не одно, а два убийства,— так вот, когда мы узнали об этом, я просмотрел банковский отчет о делах мадемуазель Огюстен. Недавно она положила в банк около миллиона франков. Невероятно! Тогда сегодня ночью стало очевидно...

Бенколин махнул рукой. Он не смотрел на Галана, я же не сводил с него глаз. Мне показалось, что на лице Галана мелькнула усмешка, как будто он подумал про себя: «Вам это не известно, но я ее знаю». Но. вслух Галан ничего не сказал, лишь швырнул сигарету в камин.

— Так вы убеждены, что я знаю эту очаровательную даму?

— А вы отказываетесь?

-— О, да. Я уже сказал, что я всего лишь член клуба.

— Тогда мне просто любопытно узнать, почему она так разволновалась, услышав ваше имя.

Пальцы Галана замерли на шее кошки.

— Есть также еще кое-что,— сказал детектив.— Мы немного поболтали, мадемуазель Огюстен и я. Мы беседовали, не произнося вслух того, что имели в виду, хотя каждый из нас понимал, о чем идет речь. Кое-что прояснилось. Ее отец не знает, что она использует музей с какой-то особой целью, и она не хочет, чтобы он узнал об этом. Она боится! Старик гордится своим музеем, а если он узнает... Ну, этим мы не станем спекулировать. Кроме того, мой друг, она определенно видела до этого мадемуазель Мартель.

— Что заставляет вас так думать? — Голос Галана звучал очень резко.

— О, я убежден в этом. Однако вы никогда раньше не видели мадемуазель Мартель, вы так сказали? И вы не знаете мадемуазель Огюстен. Запутанное дело.— Бенколин вздохнул.

— Послушайте! — На этот раз голос Галана звучал очень хрипло.— Я устал от всего. Вы пробрались ночью в мой дом и вдобавок говорите вещи, за которые можете быть привлечены к суду. Боже мой! Я устал!

Он медленно поднялся, опустив кошку на пол. Его крупное лицо приобрело грозное выражение.

— Пора кончать. Уходите, или я вышвырну вас из дома! Что касается убийства, я могу доказать, что не имею к нему никакого отношения. Я не знаю даже, когда оно было совершено...

— Я знаю,— холодно заявил Бенколин.

— Вы пугаете меня?

— Друг мой, я не собираюсь пугать ни вас, ни кого-либо другого. Я говорю, что с точностью до секунды знаю, когда было совершено убийство. Есть одно обстоятельство, доказывающее это.

Бенколин говорил ровным, почти равнодушным тоном. Он едва смотрел на Галана. Доказательство! Насколько я знал, у него не было никаких доказательств того, когда была заколота Клодин Мартель. Но мы все понимали, что он говорит правду.