Владимир Черноморский - Некого больше убивать [СИ]

Имена агентов публике неизвестны. Их нет в титрах фильмов, в афишах шоу. Правда, разбогатев и не растеряв при этом тщеславия, они могут стать продюсерами лент. Но это уже другая ипостась, та, которая ни Джозефа Марчика, ни — потом — Гарри Пельца не привлекала. «Мне власть и собственность нужна, а слава — чушь она одна», — цитировал по этому поводу Шекспира старина Джозеф. То, что ему было нужно, он имел. Поместье в Беверли-хиллс, несколько дорогих машин, пару арабских скакунов и еще просторную конюшню, где вороные звались брюнетками, гнедые — шатенками, а сивые — блондинками. Джо любил женщин, и в его власти было их покупать, юных — объезжать, со зрелыми — участвовать в парадах, норовистых — обуздывать. На них он тратил много сил, мечтая кончить жизнь на самой красивой женщине Америки.

И такую он нашел, когда никто еще таковой ее не видел. Большим талантом Бог ее не наделил, но во всем остальном она, конечно же, была лучшим его творением.

Когда Джо это понял, Мелинда Монтрей успела сняться в двух-трех второсортных фильмах, а для этого переспать с половиной Голливуда. Но Джо знал: попади она на первую роль — и публика будет млеть от восторга, и сценарии будут писаться под нее, и постель себе она будет выбирать сама. А как раз этого Джо позволить ей не мог. Его тактика была простой: внушить Мелинде, что она гениальна, что теперь ей нужна только звездная роль, а любая другая уже навсегда ее остановит. В принципе, он был прав, однако делал все возможное, чтобы звездной роли Мелинда не получила, а все остальные с ходу отметал.

В эту трудную игру с простаивающей актрисой и был вовлечен Гарри. Именно его, неискушенного в голливудских реалиях, Джо сделал личным агентом Мелинды, ему поручил он прорубать для своей любовницы ступеньки на вершину горы Парамаунт.

Выбор этот многих удивил: «Рыжик», как сразу окрестили парня, явно ничего не понимал в кино и шоу-бизнесе. Но он был настойчив, он бывал на всех съемочных площадках, перезнакомился с менеджментом всех кинокомпаний, продюсерами, режиссерами, сценаристами. Статус доверенного лица самого Марчика открыл ему все двери. И всюду, где бы он ни появлялся, с кем бы ни встречался, заводил речь о Мелинде Монтрей, ее потрясающих возможностях и ее звездной роли.

Было это наивно, даже глупо, выглядело как дурной анекдот. Но именно анекдоты и сплетни больше всего ценил люд «фабрики грез», а потому никто не отказывался встретиться с Рыжиком и узнать что-то новенькое о любовнице Марчика и ее аппетитах. Все быстро разочаровывались, когда выяснялось, что ни на какие деньги, ни на роскошь и драгоценности, ни даже на брак со стареющим Джо она не претендует. И проникаясь уважением к «этой честолюбивой бабешке», удивлялись: «Если ей это так надо, Джо достаточно пальчиком шевельнуть…»

Гарри вскоре и сам понял: Джо совсем не хочет, по крайней мере сейчас, чтобы Мелинда поднялась. Гарри находил сценарии, продюсеров и режиссеров, согласных пригласить ее на пробы, но Джо только гневался и заявлял: «Я плачу тебе деньги совсем не для того, чтобы ты запихивал ее во всякое дерьмо. У нее все должно быть номер 1 — сценарий, роль, продюсер, режиcсер». Такое было по силам только самому Марчику. А может, уже и нет…

Как бы там ни было с Мелиндой, Гарри, сам по себе, довольно прочно освоился в Голливуде. Все другие его клиенты успешно заключали контракты, получали роли. Гарри стал хорошо зарабатывать, у него теперь всегда была возможность подкормить шайку репортеров, назначать деловые встречи в хороших ресторанах. Только Мелинда… Далеко не все, разумеется, что он приносил ей в клюве, проверялось на вкус стариком. Но, увы, у Мелинды была еще и подружка-репетитор Саша, мечтавшая рядом с ней сколотить себе деньги и славу, и не прошедшая никакой актерской школы Мелинда целиком от нее зависела. Без нее она не могла и фразы сказать перед камерой. И Саша, десятки раз сыгравшая перед Мелиндой ее роли, прежде чем те появились на экранах, была союзником Марчика. «Если уж отдавать так много своей крови, то за хорошее вознаграждение…», — рассуждала она, отвергая все попытки Гарри вовлечь Мелинду в «жалкую ленту».

Однажды Марчик вызвал Гарри.

— У меня к тебе просьба. Ко мне на каникулы приезжает внучка. Сам ее пригласил, а теперь вижу, здесь для нее не лучшее место. В общем, без твоей помощи и мне и ей будет трудновато. Понимаешь, она воспитана в религиозной семье. Можешь себе представить, как она все это воспримет…

К приезду внучки тщательно готовились. Первым делом переселили в отель Мелинду, чем та была страшно раздосадована, отменили все вечеринки. Гарри нашел в даун-тауне Лос-Анджелеса симпатичную ортодоксальную синагогу, нашел кошерный ресторан, из которого на виллу Джозефа должны были три раза в день завозить пищу…

И поначалу все шло, как и ожидалось. Из самолета вышла милая, темноволосая, сероглазая девушка, несмотря на лето — в длинном платье с рукавами, в коричневых чулках. В глазах Джозефа стояли слезы умиления, которые быстро высохли, когда его внучка Рэйчел уже в лимузине попросила Гарри пересесть на кресло к деду, а сама села напротив.

— Я не знаю, что с этим делать! — панически шепнул он Гарри. — Ты же понимаешь, мы сейчас приедем домой, а она на двери мезузу не найдет…

Гарри быстро представил эту картину, дополнил ее зрелищем развешенных по стенам полотен «ню», гуляющих у бассейна натуральных блядей и расхохотался.

— Перестань смеяться! — злобно процедил Джозеф.

И Гарри уже совсем не мог остановиться.

— Поделитесь, что смешно? — улыбнулась Рэйчел.

— Ваш дедушка боится, что вы оскорбитесь, не найдя у него на двери мезузу, — честно сообщил Гарри, вытирая глаза платком.

— Не беспокойся, дедушка, — просто сказала Рэйчел, — я знала, куда еду.

Но она и не знала. Глаза у девушки округлились, уже когда въехали в поместье деда, и она увидела его пальмы и гигантские клумбы в экзотических цветах, когда вошла в холл трехэтажного особняка, где по мраморной стене из-под крыши стекал водопад, когда увидела картины и скульптуры, и старинную мебель в гостинных. Ясно, что в ее семье даже не представляли, сколь богат дед.

На следующее утро Гарри предложил отдохнувшей с дороги и весело улыбающейся Рэйчел показать Голливуд, студии, где снимаются фильмы. Джозеф смотрел на него, как на идиота. Но Гарри стал живописно и иронично рассказывать о том, как это делается, как вперемешку с солдатами прошедшей войны шастают куртизанки Древнего Рима, как снимаются любовные сцены и актеры повторяют поцелуй, пока сами не почувствуют, что именно целуются. «В общем, — говорил он, — это так не расскажешь. Это нужно видеть. Если, конечно, вам это можно видеть», — напирал он на слово «можно».