Владимир Черноморский - Некого больше убивать [СИ]

— А что тут удивляться? — говорил третий. — Им только на внешние эффекты и напирать, не дотянуться им до «Спайдерс» ни в гармонии, ни в текстах.

— О, в текстах! Это же надо такое петь: «Мама, я только что убил человека…»

— Ну, если говорить о «Куин», то они еще ничего. Хотя бы мелодии у них…

— Да ворованное все, из классики! А там, где свое, — сплошное фуфло…

Обычно такие разговоры заканчивались тем, что все соглашались: Леклесс похоронил «Спайдерс», хорошую музыку и открыл дорогу бездарностям. «Его бы самого за это похоронить!», — бросал кто-то невзначай.

Однажды Артур, Руперт и Кевин сидели в клубе втроем. Пили виски, взяли по «марочке», а настоение было дрянь. В последнее время клуб стремительно пустел, даже на дискотеки стали приходить по сотне-полторы человек. Половина постоянных членов перестала платить взносы.

— Я скоро не смогу наскрести даже на рент, — пожаловался Артур.

— А что происходит, почему? — вопрошал Кевин, которому уже давно в клубе не перепадало никаких денег.

— Ты не видишь, что происходит?! — возмутился Артур. — Я скажу тебе, что происходит. Загляни в «Балл-рум», когда там выступает какая-нибудь, даже смурная группа, — яблоку негде упасть. Кто там? Пацанва, моложе тебя. Они теперь растут с этими, понимаешь, с этими дурняками, а не со «Спайдерс», которые уже не существуют. И для них не существуют. Посмотри, кто члены нашего клуба, кто к нам приходит — хорошо, если тридцатилетние… Старше… Да, именно те, которые под них попали, когда им было 16–17, не шесть-семь, как тебе. Они знают «Спайдерс», они любят «Спайдерс», у них эта любовь с первых прыщей, «косяков» и поцелуйчиков. Но им за тридцать, у них семьи и работа, они уже не могут быть фанатами. Настоящих фанатов вообще мало, больше косят под это дело. Но нет уже «Спайдерс», давно нет — и игра закончена. И вся пацанва слушает белиберду, к ней их приучили. Музыка, настоящая музыка умерла вместе со «Спайдерс».

— И что, больше не возродится? — спросил Руперт.

— А как она возродится? Нужно, чтобы появились новые «Спайдерс», а такие появляются раз в тысячу лет.

— Я имею в виду, может, люди пресытятся всем этим и снова захотят слушать «Спайдерс»…

— Никаких шансов! Шоу-бизнес никогда и ничего публике не навязывает, он выдает ей то, что она хочет видеть и слышать, то, что она знает. А она уже не знает «Спайдерс». Нет такой группы, умерла.

— Может, Леклесс вернется, — осторожно предположил Кевин.

— Ты знаешь, что не вернется! — жестко сказал Артур, глядя ему в глаза. И Кевин почувствовал, как охватывает его прежняя тоска и хочется плакать навзрыд.

— А если даже случится чудо: вот они вместе, вся четверка… Ну и что! Что теперь они вместе могут сделать лучше, чем было? Да ничего! Они оторвали юность от зрелости, они себя разорвали, свой организм. И уже не срастется.

— И что теперь будет? — спросил Кевин.

— А ничего не будет, — буднично сказал Артур. — Разве что мы закроем клуб. Никто и не заметит.

— Но ведь можно что-то сделать, чтобы вернуть «Спайдерс» популярность.

— Мы только этим и занимались два года. Результат известен. Поймите вы, нужны огромные деньги, усилия тысяч людей, чтобы хотя бы вернуть их песни на первые строчки «Биллборда». Или… — Артур задумался, — должно произойти что-то экстраординарное… Марсиане прилетели и заявили, что, кроме «Спайдерс», ничего слушать не хотят… Закроете клуб, — бросил он напоследок и ушел.

— А может, пойти и прикончить Леклесса? — предложил, когда они остались одни, Руперт. — Представляешь шумиху в медиа?! Будут заново катать все их ролики, транслировать все их песни!..

Потрясенные этой внезапной мыслью, Кевин и Руперт так и просидели остаток ночи за столиком, на полном серьезе обсуждая возможность прикончить Леклесса.

И буквально через день Руперт вытащил Кевина в задымленный марихуаной туалет: «Смотри, что у меня есть! — и достал из-за спины пистолет. — Представляешь, купил у одного черного всего за полсотни баксов».

А дальше все как-то само покатилось в одну сторону. Кевин был уверен, что Руперт прав, что громкое убийство Леклесса — единственный вариант, и тот в конце концов это заслужил. Но он не хотел, он боялся убивать. Однако каждый день рядом с ним был Руперт со все новыми планами нападения.

«Важно обмануть его охрану, — убеждал он. — Лучше всего, если ты пристанешь к нему с просьбой подписать старый «спайдеровский» диск. Он разозлится, охрана накинется на тебя, а я в это время его пристрелю».

Еще через день Артур собрал правление и заявил, что жить клубу осталось неделю, платить за рент нечем. И все, к потрясению Кевина, восприняли это спокойно, никто не предложил свои деньги, никто даже не сказал, что можно как-то попытаться их найти. Артур попросил Руперта и Кевина помочь снять фотографии, упаковать оборудование, разобрать столы.

— И куда все это денется? — спросил Кевин. И Артур показал «Дейли ньюс» с объявлением о распродаже. «В связи с выходом из бизнеса…» — эта строчка почему-то тяжело придавила Кевина. И уж совсем невмоготу ему было, когда вместе с Артуром и Рупертом продавал вещи клуба, и никто не хотел платить больше 5 долларов за великий альбом «Большое яблоко»…

Все эти дни и ночи Кевин провел в клубе. Он не мог спать, он включал на полную громкость записи «Спайдерс» и слушал их, плача и смеясь. Никто не мешал ему это делать. Ребята, понимая его состояние, давали ему «марочки», но те не приносили ни радости, ни успокоения. Он знал, что все рухнуло и уже никто на свете ему не поможет.

После распродажи Артур уехал, а Кевин и Руперт остались одни в пустом клубе. Он был смертельно пуст. Руперт скрутил себе «косяк», дал Кевину ЛСД. Они молча сидели на полу, прислонившись к стене.

— Все, — сказал Руперт. — Похоронили…

— Нет, не все! — взорвался Кевин. — Теперь мы пристрелим этого сукиного сына! Идем, он скоро должен вернуться с концерта!

— Нет, — сокрушенно ответил Руперт, — у меня не получится. Я узнал, что моя подружка беременна, и я не хочу, чтобы мой сын рос без отца…

И словно вспышка ослепила Кевина, тело потрясла дрожь безумной злобы, а голове все четыре голоса «Спайдерс» прокричали свое «Help!»

— Тогда дай мне пистолет. Я кончу его без тебя! — потребовал он.

Рупер молча отдал пистолет, и Кевин выбежал на улицу.

Странно, но он хорошо контролировал себя. Не спеша, добрался до Вест-сайда и устроился на скамеечке напротив дома Леклесса. Ему повезло: ждать долго не пришлось. Примерно через полчаса Леклесс приехал в лимузине и, сопровождаемый охранником, пошел домой, а Кевин вышел им навстречу. Как только они разминулись, Кевин выхватил пистолет и окликнул Леклесса… Последнее, что увидел Леклесс, — свои же очки, смотрящие на него взглядом раненого зверя. Охранник бросился к упавшему Леклессу, а Кевин, тупо стоял рядом, опустив пистолет, пока полицейские не скрутили ему руки.