Джеймс Чейз - Бей побольнее

— Так или нет? — рявкнул я.

— Я разговариваю с сыном каждый день, — пробормотал он.

— Так ты говорил ему обо мне?

— Мой сын интересуется всем, что здесь происходит, — ответил он после длительной паузы.

— Ладно, Джош, — проговорил я, не собираясь продолжать этот разговор. Теперь я знал, что Смедли сообщил сыну, что меня наняли следить за Анджелой, и Хенк тотчас же отреагировал, размалевав мою стену и подкрепив впечатление ударом нагайки.

Я ушел, но Смедли был настолько взволнован, что, по-моему, даже этого не заметил.

Вернувшись в агентство, я увидел, что оставленная мною записка так и лежит на столе у Билла. Сев за стол, я написал отчет о своем разговоре с Джошем Смедли. Когда я заканчивал его, было уже пятнадцать минут второго, и я почувствовал, что проголодался. Билл появился в тот самый момент, когда отчет лег в досье Торнсенов. По его лицу было видно, что он вернулся не с пустыми руками.

— Как насчет того, чтобы перекусить? — спросил я, вставая из-за стола.

— Отлично! Могу проглотить слона!

Мы спустились в ресторан за углом, недалеко от Трумэн-Билдинг, и заказали бараньи котлеты в сухарях с жареным картофелем и пиво. Обслужили нас мгновенно. Едва мы вытянули под столом ноги, как появились две огромные котлеты с целой горой жаренного по-французски картофеля. Котлеты, правда, были не мягче древесины, но мы их разжевали, потому что были голодны.

— Выкладывай свои новости, Билл, — сказал я, налегая на котлету.

— Этот «олдс» перерегистрирован на имя Хенка Смедли месяца три тому назад. Как тебе это нравится?

— Очень нравится, — ответил я, пережевывая хрустящий картофель. — Что еще?

— Есть и многое другое. Узнал, например, адрес Хенка: Сигров-роуд, 56, в районе Сикомб. Там я тоже был и кое-что успел обнаружить. У Хенка гнездышко на последнем этаже. Выглядит вполне прилично. Я зашел в отделение полиции и потолковал с Томом Лепски. Я сказал ему, что мы интересуемся Хенком Смедли. Поскольку Тому нечем было заняться, он кое-что мне рассказал. Оказывается, копы все знают о Хенке. Том показал мне его досье. Неприятности Хенка начались уже с двенадцати лет: воровство, изнасилование, избиение малолетних — настоящий хулиган. Потом вдруг он исправился. Лепски подозревает, что за этим что-то кроется, но не знает что. Они следят за домом, но ордера на обыск получить у прокурора не могут. Вот так-то, Дирк.

— Отлично сработано, Билл. — И я, в свою очередь, передал ему мой разговор с Джошем Смедли, который вроде бы мало что добавлял к делу — лишь кое-какие сомнения, намек на след, по которому надо идти.

В то время как Билл строчил свой рапорт, я еще раз перечитал досье Торнсенов. Было уже 16.15, и я подумал, а не возвратилась ли домой миссис Торнсен. Решив попытать удачи, я поехал к дому Торнсенов.

Моросящий дождь прекратился, и из-за туч выглянуло солнце. Мне повезло. Припарковав машину за воротами виллы, я пошел по дорожке к дому и увидел вдруг в небольшой уединенной беседке миссис Торнсен. Она пила чай. Когда я подошел, она окинула меня холодным высокомерным взглядом.

— А мне казалось, мистер Уоллес, что я просила вас позвонить, прежде чем являться с визитом.

— Я звонил, но вас не было. Вот я и приехал.

Рядом с ней стоял стул, на который я и сел.

— Так что же? — Она отодвинула наполовину выпитую чашку с чаем и продолжала пристально меня рассматривать.

— Мое начальство поручило мне информировать вас о ходе расследования и спросить, желаете ли вы, чтобы оно было продолжено.

Она поморщилась:

— Каковы же результаты?

— Вы наняли меня, чтобы я выяснил, кто шантажирует вашу дочь. Я видел, как она забирала деньги из банка, и проследил ее обратный маршрут. Она направилась в район трущоб на побережье, вышла из машины и зашла в дискотеку «Черная шкатулка», где оставалась минут десять-пятнадцать, после чего вышла, но уже без денег.

Миссис Торнсен словно окаменела.

— «Черная шкатулка»? Что это за заведение?

— Это ночной клуб только для черных. Белых туда не пускают.

— И тем не менее, вы говорите, моя дочь вошла туда?

— По-видимому, она передала кому-то в клубе десять тысяч долларов. Это не значит, что она связалась с черномазыми, миссис Торнсен.

— Как это можно объяснить?

— Возможно, у них существует какой-нибудь фонд помощи нуждающимся неграм, и это просто благотворительность. Точно не могу сказать. Но наверняка знаю, что этот клуб принадлежит Хенку Смедли, сыну вашего дворецкого.

И вновь она будто превратилась в камень. Я против воли восхищался ею. Она была потрясена, но быстро овладела собой. Минуты три сидела молча, пристально разглядывая свои красивые руки.

— Хенк Смедли, — наконец вымолвила она, не глядя на меня. — Да, конечно. Он раньше работал в нашем саду. Я замечала, что у них с дочерью дружеские отношения. Он часто играл с ней. Она любила дурачиться и прикидываться простушкой, а Хенк, который был на десять лет старше, поощрял ее проказы. Я даже пожаловалась тогда мужу, и после этого Хенк перестал ходить сюда. Некоторое время Анджела, кажется, скучала без него, но потом это прошло. — Она тяжело вздохнула. — И вот теперь оказывается, что они встречаются и она дает ему деньги. Какой ужас!

— Да, это выглядит так, но быть может, на деле все иначе.

— Я должна обсудить это со своим дворецким!

В ее голосе слышалась ярость, и она пристально посмотрела на меня.

— Было бы лучше, миссис Торнсен, если бы вы сначала поговорили со своей дочерью.

— С Анджелой? — Она горько улыбнулась. — Дочь не будет со мной разговаривать. Она ненавидит меня.

— Здесь есть свои трудности, мадам, — сказал я. — Я не хочу зря тратить ваши деньги. Все зависит от вас. Если вы хотите, то агентство продолжит расследование или закроет дело.

— О каких трудностях вы говорите?

Мне совершенно на данной стадии расследования не хотелось упоминать о ее сыне.

— Хенк очень опасен, миссис Торнсен, — проговорил я. — Мне хотелось бы выяснить, что делается в этом клубе. Полиция пыталась, но безрезультатно. Если мне удастся обнаружить что-нибудь незаконное и порочное, я упрячу этого малого за решетку. Итак, решайте.

Взгляд ее стал жестким, даже жестоким, и она произнесла:

— Ничто мне бы не доставило такого удовольствия, как узнать, что этот подонок угодил за решетку. Очень хорошо. Мне безразлично, сколько это будет стоить. Я хочу, чтобы расследование было продолжено.

— У меня будет только одно условие, мадам, — безразлично сказал я, вставая. — Прошу вас ни о чем не говорить ни с вашим дворецким, ни с вашей дочерью. Надеюсь, вы поняли меня?

— Поручаю вам отправить этого подонка в тюрьму, — проговорила она, и на этот раз ее голос дрожал. — Я поручаю это вам, и вы будете за это отвечать.