Кирилл Казанцев - Ловушка для тигра

Холод заглушал боль, но Максим уже чувствовал, как накрывает его липкая дремота. Если поддаться ей, заснуть, то очнуться можно где-нибудь далеко отсюда в обществе вооруженных бородатых людей. Или вообще не проснуться, и неизвестно, какой вариант сейчас предпочтительнее. Максим согнул ноги, подтянул колени к подбородку, сел ровнее. Потом повернул отяжелевшую голову вправо-влево, осмотрел в темноте свое укрытие. Похоже на подвал, под потолком узкие длинные окна, через них пробивается слабый свет. Посмотрел на глухие бетонные стены перед собой, шевельнулся неловко и прикусил губу, чтобы не застонать от боли. Почувствовал, как тело покрывается липким ледяным потом, а в висках тяжело стучит кровь. Максим снова закрыл глаза и сидел, не двигаясь, несколько минут. Вроде отпустило, только стук не прекращался. Он усилился, и к нему прибавились то ли хрипы, то сдавленные стоны. Максим задержал дыхание, прислушался. Стук повторился, и доносился он из-за стены за спиной. И внезапно прекратился, чтобы через несколько секунд возобновиться снова. «Рановато для галлюцинаций», — подумал Максим. Рана, конечно, инфицирована, из рукава свитера стерильную повязку соорудить затруднительно. Но инфекция проявит себя не раньше чем через сутки, а после ранения прошло всего несколько часов. Да и не проживет он столько времени — у столбняка и раневой инфекции слишком много конкурентов.

Стук за стеной возобновился, к нему прибавились приглушенные крики. Максим кое-как поднялся на ноги, постоял немного, подпирая стену, сжал в левой руке рукоять пистолета. И выбрался сначала в коридор, прошел вдоль стены, касаясь ее здоровым плечом, и остановился перед следующим дверным проемом. Здесь был такой же полумрак, что и за стеной, но значительно теплее. Где-то поблизости проходила труба отопления, и нечто или некто сидело к ней спиной. Максим с минуту рассматривал бесформенное мычащее существо — оно топало обутыми в ботинки на толстой подошве ногами по полу. Верхняя часть тела оставалась неподвижной, качалась из стороны в сторону. Вместо головы ритмично покачивался неопределенной формы кулек или сверток. Максим почти минуту рассматривал существо, потом подошел вплотную, присмотрелся. Голову и большую часть лица человека закрывал наглухо застегнутый, плотно затянутый капюшон, руки, похоже, связаны за спиной. Максим заставил сидящего поднять голову, всмотрелся в полумраке в его лицо. Так и есть — рот заклеен широкой полосой клейкой ленты, глаза вытаращены, смотрят на пистолет, зажатый в руке Максима.

— Только не орать. Или пристрелю, — сквозь зубы негромко предупредил человека Максим, и тот быстро-быстро закивал головой. И прекратил, наконец, стонать с заклеенным ртом. Максим убрал оружие, кое-как действуя левой рукой, расстегнул молнию на пуховике заложника, подцепил ногтем край ленты и рывком отодрал ее с лица человека. То вскрикнул, дернулся и врезался затылком в стену. Но не заорал, молча облизывал губы и во все глаза пялился на Максима. Тот прислонился к стене, прикрыл глаза, но тут же заставил себя встряхнуться. И только собрался задать первый вопрос, как человек — парень лет двадцати с небольшим, с короткими светлыми волосами — заговорил первым:

— Вы не можете удерживать меня здесь, я гражданин Норвегии! Где мои документы и телефон? Немедленно… — но быстро сник, видя, что зря старается.

— Очень приятно, — отозвался Максим. Меньше всего на свете он ожидал здесь встретить гражданина приличной цивилизованной страны. Той, где за четкое выполнение приказа, от которого зависит успех войсковой операции, людей обычно поощряют и даже награждают. А не вынуждают пускаться в бега, чтобы сохранить свою жизнь.

— Какими судьбами? — только и смог выговорить Максим. Парень наморщил лоб и глупо захлопал глазами.

— Простите, вы не могли бы повторить вопрос? Вы полицейский?

— Ты как сюда попал, спрашиваю. Нет, я не полицейский, гораздо хуже. — Последние слова Максима были шуткой, но парень отнесся к ним серьезно. И рассказал, путая падежи и ударения, что приехал к любимому дяде в Москву, пошел прогуляться по городу. В ресторане познакомился с девушкой, она предложила поехать к ней. Они вместе сели в машину, дальше он ничего не помнит. Очнулся здесь — со связанными руками и заклеенным ртом. Сколько времени прошло? Наверное, сутки или больше — точно он не знает.

— Понятно, — отреагировал Максим на сбивчивую речь заложника. Все, как всегда, просто до безобразия. Богатенького иностранца выследили, подослали к нему шлюху, вырубили ненадолго. И теперь собираются получить в обмен на жизнь чьего-то любимого племянника крупную сумму денег. И в любой момент похитители могут заявиться сюда. Максим улыбнулся, едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Ситуация дурацкая, даже в чем-то комичная. Интересно, кто доберется до него первым — люди, похитившие норвежского подданного, или «куратор» с притравленной на человека стаей зверья? Впору делать ставки.

Максим отклеился от стены, подошел к заложнику. Тот инстинктивно шарахнулся в сторону, но далеко не ушел, врезался плечом в противоположную стену. Комнатенка была узкой, но теплой, даже душной. Максим уже чувствовал, как снова наплывает дремота, тяжелеют веки, а по правой руке от плеча к локтю снова бежит тонкая струйка крови. Надо поторапливаться, иначе через несколько часов здесь будет два трупа вместо одного.

— Повернись, — скомандовал Максим, и парень быстро выполнил приказ. Руки заложника оказались связаны скотчем, Максим, действуя левой рукой, перерезал путы Пашкиным ножом.

— Спасибо, — голос освобожденного парня донесся словно из-под потолка. Максим отвечать не стал, развернулся, поплелся обратно по коридору к своей норе. Там холоднее, в голове прояснится, дремотная дурь отстанет. Парень как теленок топал позади, бормотал что-то. Кажется, предлагал свою помощь. Уже поздно, вернее, рано — небо сереет, рассвет близко. Уйти отсюда успеет только один, и это будет не Максим. Он плюхнулся на пол в углу, посмотрел на парня. Тот не уходил, снова открыл рот, но Максим перебил его:

— Тебя как зовут?

— Эйрик, — немедленно отозвался тот.

— Прекрасно. Слушай меня, Эйрик, и делай то, что я тебе скажу. — Слова давались с трудом, голова вновь отяжелела, перед глазами качалась стена и пол. Осталось немного, всего несколько слов.

— Дядин адрес помнишь? А телефон? Отлично. Вот, возьми, — Максим вытащил из внутреннего кармана куртки мобильник, бросил его парню. Тот схватил трубку на лету, попытался что-то сказать, но Максим не дал ему открыть рта:

— Молодец. А теперь, Эйрик, иди отсюда, вали, беги, проваливай, катись к чертовой матери. И как можно скорее. Чем быстрее ты все это проделаешь, тем больше у тебя шансов снова увидеть дядю. — Максим замолчал, смотрел на гражданина Норвегии. Тот кивал, переваривая услышанное, сообразил, отступил назад.