Владимир Жуков - Тайна старого грота

Изредка в ИВС наведывался прокурор для надзора за соблюдением законности и режима содержания арестованных, да работники СЭС периодически проводили дезинфекцию против насекомых, клопов, вшей, обитавших в камерах. По словам арестованных, паразиты «добровольно мотали срок на казенных харчах». Жизнь в изоляторе текла размеренно, строго, по давно заведенным правилам и служебным инструкциям.

Аскетически суровая обстановка: письменный стол с телефоном и стопкой чистых протоколов допроса, пишущая машинка, три металлических, наглухо привинченных к бетонному полу, стула подчеркивали назначение комнаты. Щеглов нажал кнопку звонка, размещенную под крышкой стола. В коридоре раздался зуммер и через минуту вошел постовой милиционер в звании сержанта милиции.

– Введите арестованного Злобина Олега Ивановича, – велел следователь. Спустя три минуть в сопровождении постового появился арестованный. Прежнюю барственность и лоск с него, как ветром, сдуло. В потухшем взгляде появились настороженность и озлобленность. Осунувшееся с заострившимися скулами лицо заросло жесткой щетиной.

– Гражданин начальник, я протестую! – с места в карьер начал Злобин. – Почему мне не позволяют побриться? Я буду жаловаться прокурору. Адвокат, Яков Исаевич, зафиксируйте факт нарушения моих прав. Это издевательство, нарушение элементарных прав личности.

Арестованный в подтверждение провел ладонью по щеке.

– Он требует опасную бритву, – на вопрошающий взгляд Щеглова ответил постовой.

– Да, только опасную бритву, – упорствовал Злобин. – Электробритва вызывает раздражение кожи и мне не к лицу ходить с опухшим лицом.

– Успокойтесь, арестованный, сержант прав, действует по инструкции. Острые предметы, ножи, вилки, лезвия не положены,– прервал его капитан. – О своей коже у вас еще будет время позаботиться. А сейчас отвечайте на мои вопросы. Вы признаете себя виновным в совершении преступлений, предусмотренных статьями 93 и 117 Уголовного кодекса?

– Нет, и еще раз нет!– сидя перед следователем, решительно возразил он.

– Где вы находились в ночь изнасилования и убийства Марины Егоровны Елагиной?

– У меня железное алиби, я ночевал у Катьки Шафран. Огонь-баба! Охотно дает, рекомендую, не пожалеете.

– Вот вы и сознались. Откуда известно, когда погибла Елагина? – поймал его на слове следователь.

– Так вы сами об этом сообщили, – нашелся Злобин с ответом.

– Мало ли что я сообщил, – заметил Владимир и упрекнул. – Еще и сутенерством, сводничеством занимаешься, наводишь на Екатерину насильников.

– Гражданин следователь, пойми меня, как мужчину, плоть требует разрядки.

– У вас же есть жена, дочь или сын?

– Я с женой в разводе уже год. Она фригидная женщина, – он зябко передернул плечами. – Настоящая пытка жить с нею…

– Свидетель Шафран, – Щеглов подал адвокату Гольду протокол показаний, – утверждает, что Злобин у нее ночевал третьего сентября, а изнасилование и убийство были совершены в ночь с пятого на шестое сентября.

– Ах, Катька, змея подколодная, она все перепутала, у нее на почве алкоголизма бывают провалы в памяти, – вспылил Олег. – Я настаиваю на встрече, на очной ставке с ней. Она, как только меня увидит, обязательно все вспомнит. Ей нужна встряска, стимул.

– Мой подзащитный прав, – подал голос адвокат. – Показания гражданки Шафран не могут служить веским доказательством, так как она лицо заинтересованное. Оговаривает его из чувства ревности. Надо учесть психику женщины, узнавшей, что сожитель, почитай, гражданский муж, изменил ей. Поэтому не исключены элементы женской мести, которая коварна и непредсказуема.

– В таком случае, есть показания жильцов дома, – парировал этот выпад Белозерцев. – Соседи Шафран по лестничной площадке неоднократно, в том числе и третьего сентября, жаловались в милицию по поводу пьяных оргий, сладострастных стонов, криков в квартире Екатерины.

Прочитан показания свидетелей, адвокат сник, но вдруг воспрянул:

– В тот вечер и ночь у нее был не мой подзащитный, а кто-то другой или другая.

– Многие свидетели опознали Злобина на фото. Видели у подъезда, запомнили номер машины. Если настаиваете, проведем опознание. Он во дворе давно примелькался, – сообщил старший опер.

– Бесполезно, – глухо произнес подследственный.

– Выезжали ли вы, пятого сентября из гаража, в какое время, когда возвратились? – продолжил допрос Щеглов.

– Вы меня уже об этом спрашивали или может у вас склероз, толчете воду в ступе – недовольно пробурчал подследственный и, куражась пропел. – Ни к чему попу гармонь, когда у него есть балалайка…

– Без приколов отвечайте! И без дерзких комментариев.

– Нет, не выезжал, горючее дорогое, предпочитаю передвигать пешком. Машина пользуюсь только в экстренных случаях. В этот день она находилась в гараже.

– Сторож гаражного кооператива Игорь Сергеевич Артюх на допросе показал, что вы выехали из гаража пятого сентября в 18.15, а возвратились шестого в 3.27, – прочитал в протоколе следователь. – Что вы ответите на этот факт?

– Откуда такая точность во времени? – заерзал на стуле Злобин.

– Здесь вопросы задаю я, – жестко оборвал его капитан.

– Он глух, как пень, – проворчал Олег. – Не сторожит, а спит на ходу, как кавалерийская лошадь. Что «сбитый летун» может видеть и знать, кроме чаевых, да за воротник нередко закладывает? Гнать его надо в шею из охраны. Улажу свои дела и живо с ним разберусь. Я еще раз повторяю, машина стояла в гараже, на приколе. Даже паутиной и пылью обросла. Бензин дорогой, денег нет. Ни работы, ни зарплаты, еще немного и стану бомжем.

– Будет вам прибедняться, извозом лихо занимаетесь, – урезонил его Щеглов. – А теперь отвечу на вопрос. Откуда такая точность? Летчик-истребитель, капитан авиации в отставке Артюх оказался чрезмерно аккуратным офицером. Он по своей инициативе завел журнал убытия и прибытия автотранспорта, где зафиксировал данные по вашей «Ладе». В интересах следствия этот журнал изъят в качестве вещдока.

– Вот, старый пень, канцелярская крыса, – сорвалось с языка Злобина. – Каждый раз ему деньги по-братски отстегивал. Подавился бы он ими…

Сказал и запнулся, почувствовав на себе осуждающий взгляд адвоката. Но слово – не воробей. Олег поймал себя на мысли, что теряет самообладание и это может серьезно навредить. Ведь Гольд предупреждал его об осторожности и сдержанности, но подвели азарт и темперамент. В ожидании очередных вопросов он сосредоточился. “Что они еще успели вынюхать? – этот вопрос сверлил сознание. – Надо устоять, все отрицать, иначе крышка”. Щеглов тем временем перелистал пухлый том уголовного дела, нашел нужную страницу.