Раймонд Чэндлер - Детектив США. Выпуск 9

— Да.

— И из этих двух предложений выбрать более выгодное?

— Да.

— Не очень-то это мне по душе, — констатировал Кануэтер. — Совсем, знаете, не нравится. По-моему, это не вполне этичная позиция.

— Моя этика пусть вас не беспокоит, — мило улыбаясь, сказала Берта Кул. — Я играю с вами в открытую.

— Да, я вижу, что это так, миссис Кул. И вы расскажете Сандре Биркс о нашей с вами беседе?

— Поглядим-посмотрим, — ответила она.

— На что?

— На то, что скажет Сандра Биркс и на сколько потянет это ее слово.

— Нам бы не хотелось, чтобы вы упоминали ей о том, что были здесь. Мы бы расценили это как разглашение тайны, — пояснил Кануэтер.

— Я бы не считала такую оценку корректной, — возразила Берта Кул. — Вы меня сюда не приглашали, я сама к вам приехала.

— Вы усложняете ситуацию, — посетовал Кануэтер.

Берта вздохнула:

— Мы чертовски много треплемся и почти все мимо дела.

Кануэтер произнес примиряющим тоном:

— Послушайте, миссис Кул, ваше предложение меня заинтересовало, но прежде чем я смогу назвать вам свою цену, мне необходимо узнать от вас кое-что еще. Я не могу принять решение вслепую.

— Что именно?

— Я хотел бы убедиться в том, что вы и в самом деле знаете адрес подружки Моргана, равно как и в том, что вы и в самом деле вручили судебные бумаги Моргану Бирксу, а не стали жертвой искусно подстроенной мистификации.

— Что вы имеете в виду?

— Сандре Биркс нужен развод. Надо было вручить Моргану судебные бумаги. Разыскать Моргана она не смогла, поэтому решила, что в данном случае целесообразно будет заменить его подставным лицом. Вы полагаете, что сегодня в гостиницу прибыл сам Морган, а мы склонны полагать, что это был не он.

Миссис Кул открыла свою сумочку, достала сигарету и спички и, призывно выставляя вперед свой выдающийся подбородок, сказала:

— Расскажи, как было дело, Дональд.

— Что именно рассказать? — спросил я.

— Все, что касается вручения бумаг. Начинай, надо будет, я тебя остановлю.

— Сандра Биркс поручила нам вручить бумаги Моргану. Я съездил к ней домой и ознакомился с фотографиями ее мужа. Снимки были хорошие. По некоторым специфическим признакам я пришел к заключению, что мне не подсовывают липу, что это действительно его фотографии.

— Да, это мне известно, — подтвердил Кануэтер. — Тут вы правы. Эти фотографии находились у вас в кармане вместе с оригиналом повестки в суд.

Я продолжил:

— Из Канзас-Сити приехал брат Сандры Б. Л. Томе, которого она называет просто Блити…

— Откуда приехал? — перебил меня Кануэтер.

— Из Канзас-Сити.

Шеф стремительно перевел взгляд на жену.

— Продолжайте, Лэм, — сказал он. В голосе его прозвучали нотки встревоженности.

— Блити приехал, чтобы помочь Сандре. Он хорошо знает Моргана Биркса. У меня создалось такое впечатление, что с Морганом его связывает нечто большее, чем с сестрой. Он сказал, что может подсказать, как выйти на Моргана Биркса, но прежде ему необходимо убедиться, что Сандра не ведет с Морганом двойную игру. Похоже, он не очень высоко оценивает моральные и личностные качества своей сестры.

Глазки толстяка проклюнулись искорками живого интереса к тому, что я сказал. Миссис Кул небрежно бросила вполголоса:

— Пока довольно, Дональд. Дальше уже за деньги.

— О каких деньгах вы говорите? — спросил толстяк.

— О тех, какие следует заплатить за то, что мне в столь неурочный час пришлось подняться с постели. Я руковожу сыскным агентством и согласно нашим законам обязана платить за аренду помещения, выплачивать жалованье сотрудникам, платить налоги муниципальным властям за профессиональную практику, кроме того, подоходный налог правительству штата с тех денег, что остаются у меня после того, как с ними «разобрались» федеральные жучки. И вот тогда нужно еще выплатить торговый налог за каждый покупаемый мной предмет женского туалета и…

— Да, да, — улыбаясь и методично, как заведенная кукла, кивая головой, но ни мгновение не отводя своих бирюзово-зеленых глаз от миссис Кул, перебил Кануэтер. — Понимаю, понимаю. У самого такие же проблемы, миссис Кул.

— Так вот. Мой бизнес заключается в сборе информации. На нем я строю свой доход, — продолжила она. — Я располагаю кое-чем, в чем вы испытываете нужду. Вы попытались выбить эту информацию из моего сотрудника. Мне это совсем не нравится.

— Да, мы действительно перегнули палку, — уступчиво, с дипломатической вкрадчивостью, согласился шеф.

— Информация даром в руки не дается. А сыскное агентство не благотворительная организация.

— Мне крайне важно знать, что произошло в гостинице «Перкинс», — сказал шеф, а потом, обратившись к своей жене, спросил: — Тебе не кажется, любовь моя, что нас с тобой оставили с носом?

— Да, что-то тут не так, — сказала она.

— Какую цену назначим миссис Кул? Сто долларов?

Малышка кивнула.

— Сто долларов, — едва ли не восхищенно воскликнул шеф.

— Пусть будет двести, — увещевающе ласково сказала Берта Кул.

— Сто пятьдесят, — подсказала мужу миссис Кануэтер, — и если не согласится, вообще ничего.

— Ладно, — согласилась Берта Кул, — сто пятьдесят.

Толстяк повернулся к жене:

— Нет ли у тебя при себе ста пятидесяти, любовь моя?

— Нет.

— Мой бумажник наверху. Будь добра, сходи принеси.

— Достань из своего пояса, — напомнила она ему.

Он в который раз облизнул губы и сказал:

— Вот что я вам скажу, миссис Кул, вы продолжайте свой рассказ, а свои сто пятьдесят вы всегда успеете получить. Это я вам твердо обещаю, можно сказать, гарантирую.

— Гоните сто пятьдесят, — ответила она.

Он покорно вздохнул, поднялся с кресла, расстегнул куртку своей пижамы. Обнажился огромный белый, дряблый живот, обхваченный замшевым поясом с кармашками для денег. Пояс был сплошь покрыт соляными разводами от пота и давно уже пообтерся и утратил свой первоначальный цвет. Кануэтер расстегнул один из кармашков и вытащил оттуда два стодолларовых банкнота.

— Помельче у вас нет? — поинтересовалась Берта Кул.

— Помельче не водятся.

— Тогда придется отдать вам почти все свои мелкие купюры, — досадливо морщась, сказала Берта Кул.

— Извините, но мелких денег у меня действительно нет.

Берта Кул покопалась в своей сумочке, потом с надеждой посмотрела на меня.

— Деньги есть, Дональд? — спросила она.

— Ни цента, — ответил я.

Она пересчитала свои деньги и сказала:

— Мне надо оставить пятерку на такси. Остается всего сорок долларов. Отдаю вам тридцать пять. Будем считать, что разошлись по-честному. Если это вас не устраивает, сходите за вашим бумажником.

— Будем считать, что это справедливо, — не стал упираться он, — из-за каких-то пятнадцати долларов я не стану, конечно, подниматься наверх.