Сью Графтон - «З» - значит злоба

— Как насчет Джека? Мог Гай откровенничать с ним?

— Вы сами можете у него спросить. Вон он.

Беннет показал на окно, и я проследила его взгляд. Я увидела Джека, который пересекал газон, направляясь от дома, в сторону холма слева.

Солнца, попадавшего на заднюю половину участка, хватало только на то, чтобы выросла жесткая, неровная трава, часть из которой в это время года была сухой.

Подмышкой Джек небрежно держал пару клюшек для гольфа, а в другой руке — ведро и сетку в голубой пластиковой раме.

К тому времени, когда мы подошли к нему, и Беннет нас представил, Джек использовал клюшку с наконечником для песка, чтобы швырять мячики в сетку, которую он установил в семи метрах. Беннет удалился, оставив меня смотреть, как Джек практикуется в своих бросках. Он размахивался, и я слышала тонкий свист, с которым клюшка рассекала воздух.

Потом следовал удар мячика о сетку, с безошибочной точностью. Иногда мяч задевал траву и подскакивал, но в большинстве случаев попадал прямо в цель.

На Джеке был козырек от солнца с надписью PEBBLE BEACH. У него были светло- русые волосы, торчавшие из-под застежки козырька сзади. Он был одет в легкие узкие брюки и рубашку-поло. Джек был стройнее своих братьев, его руки и лицо покрывал загар. Я заметила, что он на глаз измеряет траекторию полета мяча. Он сказал:

— Надеюсь, это не кажется невежливым, но у меня скоро соревнования.

Я пробормотала что-то, не желая его отвлекать.

Свист. Удар. — Вас пригласили, чтобы найти Гая, — сказал Джек, когда мячик приземлился.

Он нахмурился и слегка изменил положение. — Как успехи?

Я улыбнулась. — Пока что у меня есть только дата его рождения и номер социального страхования.

— Почему Донован сказал вам поговорить со мной?

— А почему бы нет?

На время он забыл обо мне. Я наблюдала, как он подошел к сетке и наклонился, собирая бесчисленные мячики, которые складывал в пластмассовое ведерко. Потом вернулся к месту, где я стояла, и начал все сначала. Его удары выглядели точно такими же, без вариаций.

Замах, удар, сетка. Кладет следующий мячик. Замах, удар, сетка. На одном ударе он покачал головой, запоздало отвечая на мой вопрос.

— Я не особенно уважаю Донована. Он пуританин. Для него есть только работа, работа и работа. Ты должен быть продуктивным — выполняй работу. Давай-давай. Как он считает — гольф не стоит серьезного внимания, если не дает тебе ежегодную прибыль в пол-миллиона баксов.

Он замолчал, чтобы взглянуть на меня, слегка опираясь на свою клюшку, как на трость.

— Я понятия не имею, куда отправился Гай, если вы это хотите узнать. Это был мой последний год в колледже, так что я узнал обо всем по телефону. Позвонил отец и сказал, что велел Гаю убираться. Они серьезно поссорились из-за чего-то, и дело кончилось этим.

— Когда вы его видели последний раз?

— Когда я приезжал на похороны мамы, в январе. Когда я снова приехал, на весенние каникулы, его не было, наверное, дня три. Я надеялся, что все обойдется, но нет. Когда я закончил учебу и вернулся домой в июне, никто никогда об этом не говорил. Не то, чтобы нам не разрешалось упоминать Гая, но мы просто этого не делали. Наверное, ради отца.

— И вы больше ничего не слышали о Гае? Ни звонка, ни открытки за все эти годы?

Джек помотал головой.

— Это вас не огорчает?

— Конечно, огорчает. Я им восхищался. Я видел в нем бунтаря, настоящую личность. Я ненавидел школу и был несчастлив. Я плохо учился по большинству предметов. Все, что я хотел — играть в гольф, и не понимал, зачем мне нужно заканчивать колледж. Я бы не задумываясь ушел вместе с Гаем, если бы он сказал мне, что происходит. Что вам сказать?

Он никогда не позвонил мне. Никогда не написал. Никогда ничем не показал, что я для него что-то значу. Вот такая жизнь.

— И никто из посторонних никогда не рассказывал, что встретил его?

— Где, на встрече выпускников? Вы действительно хватаетесь за соломинку.

— Вы думаете, что услышали бы об этом?

— Почему? В смысле, что за проблема? Люди, наверное, делают это постоянно. Уходят, и никто больше о них не слышит. Нет таких законов, что вы должны общаться с людьми только потому, что вы родственники.

— Ну да, — сказала я, думая о том, как сама избегаю своих родственников.

— Вы не знаете еще кого-нибудь, кто мог бы помочь? У него была девушка?

Джек издевательски усмехнулся.

— Гай был таким парнем, о которых мамаши предупреждают своих маленьких девочек.

— Донован говорил, что женщины находили его привлекательным, но я не поняла. Что они в нем находили?

— Это были не женщины. Это были девчонки. Мелодрама соблазнительна, когда тебе семнадцать.

Я подумала немного, но это казалось очередным тупиком.

— Хорошо. Если у вас появится какая-нибудь идея, можете со мной связаться?

Я вытащила из сумки визитку и передала ему.

Джек взглянул на мое имя.

— Как произносится ваша фамилия?

— Милл-оун. Ударение на первый слог.

Он кивнул.

— Ладно. Конечно, я не позвоню, но, по крайней мере, вы можете сказать, что пытались.

Он улыбнулся.

— Уверен, Дон был слишком благородным, чтобы упомянуть это, но мы все надеемся, что вы его не найдете. Тогда мы напишем прошение в суд, чтобы его объявили мертвым, и его доля будет разделена между нами троими.

— Для этого «тщательный поиск» и затевался, точно? Передайте Доновану, что я позвоню через день или два.

Я шла назад, через газон, к дому. Ну и семейка! Сзади слышался свист размаха и удар клюшки. Я могла снова постучать в переднюю дверь и спросить у домработницы, дома ли жена Донована, Кристи. Как сокурсница Таши, она могла, по крайней мере, быть вежливой.

С другой стороны, она еще не была женой Донована в то время, как ушел Гай, и я не верила, что она сможет добавить что-нибудь существенное. Итак, где же это меня оставило?

Я села в машину, включила зажигание, переключилась на первую скорость и поехала к выходу. У ворот я остановилась, переключилась на нейтралку и задумалась о своих возможностях.

Насколько можно сказать, Гай Малек не был владельцем недвижимости в округе Санта-Тереза, так что нет смысла проверять записи налоговых выплат. Судя по тому, что рассказали его братья, он даже никогда не снимал квартиру, что значит, я не смогу поговорить с последним домовладельцем или попытаться выяснить его последующий адрес в водяных, газовых, электрических или телефонных компаниях. Большинство из этих записей все равно не хранятся восемнадцать лет. Что еще? Когда Гай покинул Санта-Терезу, у него не было ни работы, ни значительной работы в прошлом, так что нет смысла искать его в рабочих профсоюзах. Он не голосовал, не владел машиной или оружием, не охотился и не ловил рыбу, что значило, у него не было никаких разрешений и лицензий.