Сью Графтон - С - значит сыщик

— У Рошель есть брат-близнец, он летчик. Она понимает, что не может отвезти Эрика к себе, потому что я сразу найду его, и она будет мертва до того, как закроет дверь. Она попытается увезти его по воздуху, забрать и спрятать где-нибудь, пока все не успокоится.

Он убрал пистолет от моей головы, жестикулируя.

— Назад по улице и налево. Поедем на аэродром, там есть место для частных самолетов.

Поезжай осторожней, ладно?

Я тупо кивнула, мое настроение изменилось так же резко, как его. Пока что я жива, не покалечена и не выведена из строя. Я была благодарна за это, счастлива, что не умерла.

Я делала, что он говорил. Я нелепо радовалась, что его манеры такие приятные и тон почти дружелюбный. Он понизил мою обычную дерзость и самоуверенность до смирения и покорности. Еще была надежда. Еще был шанс. Может быть, они уже улетели. Может быть, я смогу убить его раньше, чем он убьет меня. Я представила себе Рошель, которой выстрелили в грудь. Он убил бы ее так же небрежно, как Патрика Бронфена, с такой же легкостью и беззаботностью. Диц может погибнуть. Мессинджер предложит обменять меня на Эрика, а потом убьет нас всех. Рошель, Дица и меня, в любом порядке, который увеличит ужас.

Я сосредоточилась на дороге, внезапно осознав, что веду машину. Я чувствовала запах кожаных сидений и свежей розы в хрустальной вазе. Машина скользила в молчании.

Я свернула на 101 и поехала на север. Нигде не было видно патрульных машин.

Во рту пересохло. Я прочистила горло.

— Как вы узнали, где я?

— Я поставил жучка на «порше» в первую ночь, когда он стоял у твоего дома. Видишь? Это мой приемник. Я следил везде за вами, ребята, в разных машинах из проката.

— Зачем ты убил Патрика?

— Почему бы и нет? Он поганец.

Я с любопытством посмотрела на него.

— А почему отпустил Эрни?

— Того старого пердуна? Черт его знает. Может, вернусь и прикончу его, раз уж напомнила.

Его тон был дразнящим. Небольшой юмор наемного убийцы.

Он убрал пистолет от моей головы, тепрь он покоился на его колене.

— Откуда взялся этот телохранитель? Он меня достал. Пару раз я чуть до тебя не добрался, а он помешал.

Я не отводила глаз от дороги.

— Он хорошо делает свою работу.

Он взглянул на меня.

— Ты с ним трахаешься?

— Это не твое дело.

— Да ладно…

— Я с ним знакома только четыре дня! — сказала я с праведным негодованием.

— Ну и что?

— То, что я не прыгаю в кровать к мужикам так быстро.

— Ты должна была, пока была возможность. Теперь он покойник. Я предлагаю тебе сделку. Ты, или он. Нет, лучше, Рошель или он. Выбирай. Если не выберешь, я убью всех троих.

— Тебе заплатили только за одну меня.

— Правда, но скажу тебе, деньги не значат так много. Когда ты делаешь то, что любишь, ты делаешь это бесплатно, правильно?

Он наклонился к проигрывателю.

— Хочешь, включу музыку? У меня есть джаз, классика, рок-группы. Кроме тяжелого металла и рэгги. Ненавижу это дерьмо. Хочешь Синатру?

— Нет, спасибо.

Я увидела съезд к университету и аэропорту и свернула направо. Дорога пошла вверх и влево, пересекая шоссе, которое теперь оказалось внизу. До аэропорта оставалось минуты две, и что мне было делать? Часы на панели управления показывали всего 8.02.

Еще немного, и показался поворот на Рокпит роуд. Я повернула. Мне было известно, что океан близко, но я чувствовала только запах тухлых яиц от болота, которое окружало дорогу.

Поднимался туман, густой белый сугроб на фоне чернеющего неба.

Университет стоял на утесе, как город, окруженный стеной, огни и желтые башни.

Я никогда не ходила в университет. У меня была рабоче-крестьянская родословная, как и у этого парня, как ни крути. Как у Дица.

Я ехала по Рокпит, пока слева не появились ангары и здания Нептун Эйр.

— Здесь, — сказал он.

Я притормозила и свернула. Мессинджер наклонился вперед, глядя через ветровое стекло, забрызганное каплями тумана.

На стоянке было несколько машин, но машины, взятой напрокат Рошель, не было видно.

Мессинджер велел мне припарковаться под укрытием металлического ангара.

Под перевернутой V крыши, освещенное единственной лампочкой, висело объявление: Инструктаж для пилотов, ремонтная мастерская, полеты 24 часа. По периметру шла ограда из металлической сетки, с колючей проволокой сверху. Голубые огоньки слабо светили у пустой взлетной полосы.

Мы вышли из машины. Было холодно, ветер раздувал мои волосы во все стороны.

Когда мы шли через стоянку, Мессинджер взял меня за локоть, жест, настолько похожий на Дица, что у меня воздух застрял в горле.

Офисы Нептун Эйр были закрыты, внутри было темно, только одна слабая лампочка светила через стекло. Мы обошли здание. Сзади располагалась широкая деревянная площадка. Там стоял стол для пикников и две скамьи, для тех, кто ждал своих полетов. Я заметила трех служащих Нептуна, ужинавших там и наблюдавших за садящимися самолетами. Они пили колу из банок, купленных в автомате. Справа выстроились несколько маленьких частных самолетов. За ними, вдали, виднелся аэропорт Санта-Терезы, верхняя часть его башни, выглядывающая из-за ряда складских помещений. По одной из взлетных полос медленно двигался Юнайтед 737, готовясь к взлету.

Мы уселись по разные стороны стола для пикников.

— Блин, холодно, — сказал он.

Я услышала голоса позади себя и обернулась. Двое рабочих, наверное, заправщики, закрыли дверь в ангар и двинулись в сторону стоянки. Мессинджер встал, глядя им вслед. Достал пистолет и навел на них, делая ртом звуки…пуф, пуф. Сдул воображаемый дым с дула и усмехнулся.

— Они даже не знают, как им повезло.

— Думаю, что нет.

Он опять уселся.

Его волосы высохли и завились колечками, ветер игриво раздувал их. Его глаза блестели в свете лампочки. Он смотрел на меня с интересом.

— Твой папа когда-нибудь приводил тебя сюда, смотреть на самолеты?

— Он умер, когда мне было пять.

— Меня мой тоже не приводил. Засранец. Неудивительно, что я вырос таким плохим.

— Что, он даже не приходил смотреть, как ты играешь в футбол?

— Он мало чего делал, кроме того, что пил, шлялся по бабам и убивал людей. Вот откуда я получил свой талант. От него.

Мой страх отступил, и вместо него я начала ощущать раздражение. Одно дело- умереть, и совсем другое, когда тебя заставляют сидеть на холодном ветру и вести светские разговоры с такой поганой задницей, как Мессинджер. Раньше я думала, что лучше вести себя хорошо. А теперь размышляла — зачем?

В данный момент он уставился на мое лицо, а я уставилась на него, просто чтобы посмотреть, что будет.

Он покивал.

— Твой фонарь под глазом выглядит лучше.

Я провела пальцами вокруг глаза. Все время забываю, как я должна выглядеть для постороннего наблюдателя. В последний раз, анализируя свои многочисленные травмы, я отметила, что синяки значительно поменяли свой оттенок. Лимонно-желтый перешел в ярко-зеленый, со сливовой каемочкой.