Вильям Цветков - Фестиваль

— Ты думаешь, он еще смежет пострелять? — спросил Павел.

— Да. На нем полно смазки. В здешней атмосфере он мог бы храниться века, — ответил Василий и тронул затвор.

— Эй, эй, поосторожнее!

Василий выдавил усмешку.

— Не бойтесь, он на предохранителе.

Таня замерла песередине зала, прижав руки к груди. Внезапно она что-то вспомнила и воскликнула:

— Сумочка! Где моя сумочка?! Она была со мной!

Оба парня с сомнением посмотрели ни нее.

— Скорее всего, она осталась там, в колодце…

— Но у меня не было ее, когда я встала… я точно помню.

— Тогда придется забыть о ней. Пошли, — выставив вперед дымящийся факел, они двинулись по галерее.

Таня с сожалением подумала, что в сумочке находится зарплата, деньги фирмы, документы и еще, самое главное, косметика и зеркальце…

Как теперь следить за собой? Она тяжело вздохнула.

При свете, правда, не слишком ярком, идти стало намного легче. Не так пугали кажущиеся призраки и трупы в немецкой форме, обглоданные и высохшие до основания.

Они прошли еще метров двадцать. Галерея расширилась, но как заметил Василий, да и Павел тоже, она постоянно делала уклон вниз.

— Как ты думаешь, — спросил Василий у Павла, — на какой мы сейчас глубине?

— Я думаю метров двадцать пять, тридцать, — ответил тот.

— Что это могут быть за провода на стенах? На высоте чуть выше человеческого роста вдоль всей галереи тянулись переплетения толстых и тонких проводов в черном изоляторе. Нигде не ответвляясь, они, вероятно, соединяли какие-то важные части одного механизма.

— Черт его знает, но крысы их не едят…

— Здесь их кажется, совсем нет.

— Дай, бог, — сказал Павел. Вдруг Таня схватилась за голову и со стоном начала оседать.

— Что такое?! — Василий моментально повернулся, передавая факел Павлу. — Подержи… Таня! Что случилось?.. Что?

— Голова… — тонкими руками она судорожно обхватила свою голову, ее лицо превратилось в сплошную маску боли. — болит, голова.

Василий не знал что делать. Его глаза метались от Таниного лица к Пашкиному.

— Нам надо идти, — сказал Павел. — Побыстрее от этого места. Таня скорчилась от нестерпимой боли и потеряла сознание.

— Боже! — произнес Василий. — Что они с тобой сделали… — Он поднял ее на руки. Теперь впереди с факелом шел Павел.

Таня не была тяжелая, но Василий по опыту знал, что долго он не сможет ее нести. Полчаса, не больше.

Они шли широкими шагами, прислушиваясь к шорохам позади, если их и догоняли, то преследователи находились еще довольно далеко. Галерея продолжала расширяться.

— Нам надо свернуть куда-нибудь, — сбивая дыхание крикнул Василий. Так они найдут нас слишком быстро.

Павел послушал его слова и свернул в узкий, напоминающий щель коридор. Факел начинал тухнуть и Павлу пришлось стянуть с себя свою майку.

— Мне ее только сегодня подарили, — без особого сожаления сказал он, наблюдая, как разгорается его обновка.

Боком нести Таню вышло значительно труднее. Ее спадающие волосы и лицо с закрытыми глазами в свете факела выглядело еще прекраснее, чем Василий знал.

«Боже, ты все делаешь шиворот навыворот, прости меня», — подумал Василий, останавливаясь и переводя дух.

— Они не найдут нас по дыму? — спросил он, увидев, как коптит пашкина синтетика.

— Вполне возможно. Но мне кажется, провоняется все подземелье. Сам черт не разберет, откуда этот проклятый дым. — Павел тоже остановился и достал сигарету. — Будешь?

— Давай. — Они закурили.

— Слушай, — сказал Павел. — Мы ведь не знаем, что произошло, что случилось, черт возьми..! Может и не к чему такая беготня? То, что ей приснилось, — он кивнул на Таню, — конечно, впечатляет, я согласен, но не до такой же степени… Василий затянулся и выпустил дым. От алкоголя не осталось и следа.

— Я думаю, одно то, что мы здесь, а Таня оказалась стянутой по рукам и ногам, уже это, согласись, выглядит немного странно… И если ты ставишь под сомнение, что за ней кто-то спускался…

— Я слышал, — сказал Павел. — Ладно, посмотрим. Пошли… Странный узкий коридор и не думал расширяться. Его кирпичные стены были влажными и блестели словно потные.

— Стой! — сказал Пашка. — Тут лестница вниз. Аккуратно.

— Опять вниз.

Павел спустился и протянул руки, чтобы принять Таню. Железные поручни узкой лестницы покрылись плотным слоем ржавчины.

Когда они оба спустились и Павел взял факел, чтобы осветить путь, то Василий от неожиданности вскрикнул. Павел замер, открыв рот. То, что они увидели, несомненно, потрясло бы любого. Огромный, сколько хватало глаз бассейн, наполненный водой и опоясанный металлическими изгородями со множеством лестниц и переходов. Вся эта конструкция освещалась непонятно откуда мертвенным синим светом… Черная гладь воды медленно колыхалась.

— Ну и что ты думаешь? — наконец опомнившись спросил Павел и опустил факел вниз.

— Или я ошибаюсь, или это подземная верфь для подлодок, — прошептал Василий. — Я где-то читал, что такие были…

Все это выглядело настолько нереально, что они не решались сдвинуться с места, ожидая, что вот-вот выбегут немецкие солдаты и офицеры и начнут гортанным голосом отдавать приказания. Василий ощутил неприятны металлический привкус на языке. Опустив Таню на пол и облокотив ее на стенку, они спустились по лестнице вниз к бассейну. Павел затушил воняющий факел и положил его на сделанное из стального листа покрытие.

Молча они оперлись о перила и всмотрелись в черную гладь воды.

— Давай пройдем, посмотрим, — предложил Павел. — Может, что интересное найдем.

Оставив Таню на парапете, они принялись осматривать верфь. Перила оказались выстроены в четыре яруса, сообщаемые друг с другом стальными судовыми лестницами со множеством заклепок. Все это очень сильно напоминало театр, с его лоджиями и балконами. Только вместо сцены здесь должны были стоять подлодки.

По периметру каждого яруса на разном расстоянии друг от друга находились лестницы, какие-то большие ящики и комнаты. Если заходить в каждую, то следовало потратить очень много времени, чтобы все это осмотреть. Поэтому они все делали быстро. Павел опять зажег факел и просовывал его в каждую открываемую дверь. Некоторые помещения представляли из себя многокомнатные апартаменты.

— Посмотри сюда, — сказал Павел и сделал Василию знак рукой, открывая дверь пошире. Осмотрев уже достаточно много комнат они убедились, что большинство из них представляет сабо каюты для матросов, уставленные сверху до низу двухярусными и трехярусными кроватями.

Все они были пусты. Ни вещей, ни трупов, ничего. Вероятно, выезд отсюда осуществлялся относительно организованно.

Василий вошел в комнату след за Павлом. Обстановка здесь была совершенно другая. Большое, метров тридцать квадратных помещение, выделялось добротной немецкой мебелью, расставленной, несомненно, со вкусом. Возле стены с висящей на ней картой боевых действий на Балтийском море, стоял большой английский диван. На его подлокотнике покоилась хрустальная пепельница, полная окурков. Резной шкаф со стеклянными дверцами оказался забит серебряной и фарфоровой посудой. Пара кожаных кресел застыли перед массивным дубовым столом. На столе, покрытом стеклом, т беспорядке валялись бумаги, книги, ручки и прочая канцелярская рухлядь.