Юлия Фалалеева - Рифл шафл

Внезапно, перекрывая гул застолья, раздался знакомый мотив, и с противоположного конца помещения в зал шумно ворвалась пёстрая и поющая толпа.

— Нанэ цоха, нанэ гад. Мэ кинэл мангэ ё дад! — выводил цыганский хор под залихватские аккорды гитар, пританцовывая, он пробирался в сторону сцены.

Зинка обожала эту песню из старого советского фильма «Табор уходит в небо».

— Как поют, как поют… — услышала она восторженный шёпот стоящего рядом Нила.

— Смотрите, что вытворяют! — рядом возникла Идочка.

В это время «цыганский табор» додефилировал до подмостков. Ловкие парни грациозно запрыгнули на сцену и тут же пустились в пляс.

Нарядные цыганки, размахивая юбками, поднимались с двух сторон по ступенькам.

— Ай, данну, дану, данай! Дра да ну данай,

Ай, дану, дану, данай! Дра да ну данай.

Ай, да шатрица рогожитко,

Андэ шатрица чай бидытко…

На сцене появился подвыпивший конферансье, видимо, желая поучаствовать в зажигательных плясках, он оступился, неловко подвернул ногу и упал.

Публика зашлась в хохоте.

Чтобы как-то выкрутиться из глупой ситуации парень схватил микрофон и принялся декламировать Эдуарда Асадова:

— Как цыгане поют — передать невозможно. Да и есть ли на свете такие слова…

Но и это его не спасло — под дружное улюлюканье он был выведен напарником со сцены.

Цыгане продолжали танцевать. Девушки кружились, размахивая подолами многоярусных юбок, словно жар-птицы — крыльями. Обутые в до блеска начищенные сапоги мужчины так дробно стучали по полу, что в глазах рябило.

Устав следить за замысловатыми «па», Зинуля принялась рассматривать лица танцоров. Конечно, разглядывать, стоя за боковой кулисой, не самый удобный вариант, но тут уж ничего не поделаешь… Хоть так.

В один из моментов, когда очередная тройка «черноголовых мачо» оказалась к ней лицом, Зинку ударило словно током…

Чтобы не вскрикнуть от неожиданности она зажала себе рот рукой.

О, боже правый!

Как же она сразу его не узнала!?

Кольцов!

В чёрном кудрявом парике и пёстрой шелковой рубахе на сцене среди артистов лихо отплясывал Фёдор Кольцов.

Она с интересом стала наблюдать за ним. Да он просто красавчик — этот грубиян-детектив.

Просто настоящий цыган!

Да как исполняет! С куражом!

Молодчина!

Зинка испытала гордость за своего знакомого.

Кто-то кулачком постучал ей в спину. Обернувшись, она увидела Артемиду, тыкающую пальцем в сторону настенных часов. Сообразив, что до выхода осталось тридцать минут, Зинаида вернулась в тамбур.

«Если Фёдор может быть цыганом, то я вполне сойду за ассистентку иллюзиониста!», — подбодрила себя Зиночка и принялась готовиться к представлению.

Когда девушки были полностью готовы к выступлению, к ним в гримёрку вошла Алёна. Одобрительно улыбнувшись, она подняла вверх большой палец.

— Шикарно выглядите, барышни! Просто шикарно!

И вернувшись к порогу, широко распахнула дверь, словно приглашая невидимого посетителя.

Через минуту в комнате появился Цветов.

Зинка застыла в оцепенении, сражённая его красотой.

Свят был одет в классический чёрный смокинг с блестящими лацканами, сидящий на нём без единой морщинки. Белоснежная рубашка, темно-малиновый шелковый кушак и галстук-бабочка в тон широкого пояса делали образ безупречным.

— Как вам идёт костюм! — не сдержалась Идочка.

— Это не костюм. Это смокинг — одежда для курения, — иронично поправил её Цветов.

— Для курения? — девушка была удивлена.

Зиночка решилась помочь Артемиде и торопливо пояснила:

— Смокинги шились исключительно для курительных залов, о чём и говорит название. Дело в том, что качественные сигары оставляют плотный столб пепла, стряхивать который по этикету было абсолютно запрещено. Хорошим тоном считалось демонстрировать собеседнику этот столбик пепла, чтобы показать высокое качество сигары. Атласные лацканы смокинга служат для отталкивания пепла и спасают пиджак от пятен. Вот и весь секрет! Теперь же смокинг перестал быть костюмом для курения, а сделался отличным вариантом для строгих или помпезных мероприятий, наподобие нашего представления.

— Именно так! — отозвался Цветов. — На этом «просветительскую часть» считаю закрытой и предлагаю настроиться на выступление.

— «Дай Бог, в добрый час!», — про себя произнесла Зиночка и уверенно улыбнулась Святу…

Работая на сцене, Зиночка удивлялась сама себе. Мало того, что у неё не было никакого страха и скованности, но она даже получала удовольствие, когда, улыбаясь, работала с залом или подавала Цветову реквизит.

Номера сменялись один за другим, публика восхищённо рукоплескала.

Нил оказался расторопной и толковой «костюмершей».

И только облачившись в костюм-трансформер для прыжка с высоты, Зинаида почувствовала, как эйфория куда-то исчезает. Ей стало тревожно. Не то чтобы паника… Скорее, появилось состояние контролируемой тревоги.

«Нужно или нет предупредить Идочку об изменении в номере?», — единственная мысль безостановочно пульсировала в её голове. Однако интуиция подсказывала, что лучше этого не делать.

Кто знает, как она себя поведёт?

В случае если ничего не случиться, Зинаида готова лично получить «по шапке» за срыв эффектного прыжка. Зато не придётся укорять себя в бездействии в обратном случае.

И так уже слишком много трупов в этой запутанной истории.

Они уже стояли на самой вершине, пристегнув страховки.

Ожидали момента, когда в зале погаснет свет, а два луча прожектора выхватят их из темноты, чтобы осветить стремительную кульминацию.

Но вместо этого, неожиданно по самой кромке сцены один за другим начали с треском взрываться разноцветные огни петард. По сцене пополз клубящийся дым и заполнил пространство так, что Зиночка ничего не могла увидеть даже на расстоянии вытянутой руки.

«Что происходит?», — в страхе подумала она. — «Что делать?».

В этот момент музыка — которой не было во время репетиций! — грянула с такой неимоверной силой, что оглушила её полностью.

Она почувствовала, как лестница под ней вибрирует и трясётся. Резко запахло бензином. Затем стало нестерпимо жарко, и языки багряного пламени принялись лизать занавес. Смрадный дым подступал со всех сторон. Музыка стихла.

— Пожар! Горим! — какофония истерических криков и топот толпы, в ужасе покидающей зал, закладывал уши.

В дымовой завесе Зинка ничего не видела.

— Ида! Прыгай! — орала Зинаида, обжигая лёгкие едучей смесью. — Прыгай!

Кто-то залез на сцену с огнетушителем.

Это был Фёдор.

— Слезайте! Немедленно слезайте! — кричал он. — Мы успеем уйти.

— Зина, Зинаида Львовна! — кричала девушка. — Я ничего не слышу!