Ли Чайлд - Джек Ричер, или Заставь меня

Мужчина, находившийся к югу от Материнского Приюта, долго молчал.

– Но настоящего прогресса у них нет? – наконец спросил он.

– Это уже вам решать. У них три варианта. Я уверен, что один из них ведет к клиенту Кивера, и не сомневаюсь, что вы знаете, какой именно. У них имеется информация по телефонам, которую можно проверить. Я видел, как все заканчивалось наихудшим образом и в менее очевидных ситуациях.

– Я должен знать, вошли ли они в контакт с телефонными компаниями. Нечто вроде системы раннего оповещения. И если да, что им рассказали.

– Боюсь, это будет стоить дороже. Телефонные компании неохотно расстаются со своими секретами. Придется им заплатить.

– Ну, так сделайте это.

– Хорошо.

– И что потом?

– Потом ситуация стала немного забавной.

– В каком смысле?

– Уэствуд остался в офисе, а Ричер и Чан ушли.

– И куда они направились?

– Вот это и забавно. Хэкетт их упустил. Он играл роль водителя такси. Лучшего прикрытия в городе не существует. Однако Ричер попытался его нанять, и ему пришлось быстро уехать.

– Плохо.

– Телефон Чан находится в его системе. Как только она сделает звонок, он сразу узнает, где они.

Адрес в Западном Голливуде, который выбрала Чан, оказался мотелем, похожим на тот, в котором они останавливались в Материнском Приюте, но роскошное расположение делало его хипповым и немного ироничным, а не старым и печальным. Ричер расплатился наличными за номер, где имелись письменный стол, кресло, а также проводной и беспроводной Интернет. Но лучше всего в номере была роскошная двуспальная кровать – плоская, широкая и надежная. Они оба посмотрели на нее и поцеловались, с чувством, но коротко, как люди, знающие, что сначала им предстоит работа. Чан села, включила лэптоп и развернула лист, полученный от Уэствуда. Три имени, три телефона.

– Ты игрок? – спросила Мишель.

– Луизиана находится рядом с Арканзасом, что может объяснять, почему у нашего парня именно такие коды, – ответил Ричер. – С Миссисипи аналогичная ситуация. Чикаго – нет, но человек с фамилией Маккенн мог выбрать в качестве псевдонима Мэлоуни. Может быть, это девичья фамилия его матери. Так что в данный момент я могу сказать, что шансы примерно равны.

– И с чего ты бы хотел начать?

– С кода пятьсот один. Это может оказаться недавним контрактом. Возможно, за ним кроется настоящее имя.

– Если только это не расходный материал.

Она открыла поисковую систему, столь же уродливую, как у Уэствуда, и набрала номер – 501 и семь цифр.

На мониторе появилось слово: ссылка.

– И что это значит? – спросил Ричер.

– Здесь нет поиска имени по телефону. Однако мы можем получить кое-какую информацию. За некоторую плату у телефонной компании.

– И сколько нужно заплатить?

– Около ста долларов.

– И ты можешь себе это позволить?

– Если мы получим какой-то результат, я могу отправить счет в «Лос-Анджелес таймс».

– Проверь сначала остальные. Вдруг ты сможешь получить скидку за количество.

Оказалось, что это разумная мысль. Чикагский номер был одним из дюжины линий отделения городской библиотеки в Линкольн-парк, но сотовые телефоны из Луизианы и Миссисипи имели такую же ссылку.

Информация, которую можно получить.

– Как именно это делается? – спросил Ричер.

– Обычно мы отправляем сообщение по электронной почте, – ответила Чан. – Но не сейчас. Слишком опасно для источника. Еще хуже, чем бумажный след. Нам придется звонить.

Она взяла свой телефон и набрала номер. Ей ответили почти сразу. Никаких светских бесед. Чан сразу перешла к делу. Она представилась, объяснила, что ей нужно, и прочитала все три номера, медленно и четко, дождалась их повторения, поблагодарила и повесила трубку.

– Двести долларов, – сказала Мишель. – Он свяжется со мной позднее.

– Когда именно? – спросил Ричер.

– Это может занять несколько часов.

У них имелась только одна возможность убить время.

Десять минут спустя, в двадцати милях к югу от Материнского Приюта, мужчина в выглаженных джинсах и с уложенными волосами в четвертый раз поднял трубку стационарного телефона.

– Хэкетт сообщил, что Чан только что сделала телефонный звонок, – сказал контакт. – Он говорит, что они находятся в мотеле, в Западном Голливуде.

– И кому она звонила?

– В телефонную компанию. Запросила информацию относительно трех номеров. Ей пришлось заплатить двести долларов.

– Что ей удалось узнать?

– Пока ничего. Ее источник обещал позвонить позднее.

– Как скоро?

– Возможно, через несколько часов.

– Ты можешь получить эту информацию раньше?

– Поберегите свои деньги. Хэкетт слушает. Он узнает, как только узнает Чан.

– Как далеко он находится от них?

– Сейчас Хэкетт направляется в Западный Голливуд. Я уверен, что он будет на месте до того, как Чан получит информацию.

Кровать в мотеле действительно оказалась плоской, широкой и надежной. Ричер лежал на спине, его тело покрылось по́том – кондиционер несильно охлаждал воздух, а вентилятор на потолке сломался. Чан лежала рядом и глубоко дышала. Теория Ричера состояла в том, что второй раз всегда самый лучший. Исчезают запреты и неловкости первого, однако остается волнение новизны. Но эта теория потерпела крах. Абсолютный. «Все теории следует проверять, – сказал Уэствуд. – Это основа научного метода».

И они проверили. Второй раз, час назад, получился поразительным. Но третий оказался еще лучше. Намного. Ричер лежал совершенно опустошенный, его кости обратились в каучук, и он был так расслаблен, что все прежние виды отдыха сейчас казались отчаянным возбуждением.

Наконец Чан приподнялась на локте и провела кончиками пальцев по его груди, шее и лицу, потом снова спустилась вниз, словно познавая и запоминая контуры его тела. А он не двигался, его рука лежала на внутренней поверхности ее бедра, и его возбуждала горячая кожа, влажная, но бархатистая и гладкая, расслабленные мышцы и легкое биение пульса.

– Ричер, – сказала она.

– Да? – ответил он.

– Ничего. Я просто пробую.

Ее густые тяжелые волосы лежали на его плече. Грудь Чан прижалась к руке. Он чувствовал биение ее сердца.

– Ты когда-нибудь был женат? – спросила Мишель.

– Нет, – сказал Джек. – А ты?

– Однажды. Но недолго.

– Как и у многих других.

– А сколько у тебя продолжались самые долгие отношения? – спросила она.

– Шесть месяцев, – ответил Ричер. – Или около того. Служба все усложняет. К тому же меня слишком часто переводили с места на место. Это была лотерея. И она становилась двойной, если моя подруга также служила в армии. По большей части это напоминало корабли, сходящиеся и расходящиеся в ночи.