Ли Чайлд - Джек Ричер, или Заставь меня

– А другая?

– Она постоянно пытается сделать выводы. Как правило, все или ничего. Либо я ошибся, либо тот парень следил за нами с самого начала. Значит, он слушает твои разговоры по сотовому телефону, и ему известно практически все. Таким образом, нам нужно позвонить в «Фор сизонс» или «Пенинсьюлу» из телефона-автомата. Так мы получим фору, которая нам просто необходима, потому что наш противник начал форсировать события. Он следует за нами. Во время завтрака в кафе он лишь наблюдал. Возможно, подслушивал, читал по губам. А теперь он пытается нас убить.

– Опустив стекло?

– Он посмотрел на меня. На долю секунды мне показалось, что он хотел что-то сказать. На самом деле он полностью сосредоточился на мне. Он готовился. И ничего не собирался говорить. Просто нашел цель. Вот что происходило. Логика подсказывает, что у него был обрез. Для выстрела «машина – машина», как ракета «воздух – воздух». Два выстрела, чтобы наверняка с нами покончить, после чего возникнет паника, автомобили начнут сталкиваться, а он скроется по более быстрой полосе. И через мгновение станет пассажиром одного из миллионов «Линкольнов» на автостраде, как ты и сказала.

– Это самый экстремальный вариант возможного развития событий.

– Все или ничего. И что еще он мог делать, опустив стекло в такой близости от нас? Он получил приказ прикончить нас. Из чего следует, что он универсал. Значит, сто́ит дорого. Что дает некоторое представление о том, что происходит в Материнском Приюте. Они что-то поставляют. За деньги. И этих денег хватает, чтобы нанять дорогого частного оперативника, чтобы избавиться от возможной угрозы.

– Или, как ты сам сказал, у тебя была всего доля секунды, машины двигались со скоростью сорок миль в час, показания свидетеля недостоверны – в самом лучшем случае.

– Надейся на лучшее, готовься к худшему.

– Но у нас нет никаких оснований на получение ордера.

– Ордера связаны с тем, что ты можешь доказать. Они не имеют отношения к тому, что ты знаешь.

– А ты знаешь?

– Тут все основывается на инстинктах. Вот почему я все еще здесь, после семи миллионов лет. Дарвинизм в действии.

– И что мы сделали между завтраком и настоящим моментом? Что заставило их перейти к крайним мерам? – спросила Чан.

– Ну, тут все понятно, – ответил Ричер. – Мы вышли на Маккенна.

– Значит, для них он опасен. А для нас представляет огромный интерес.

– А когда мы там окажемся, библиотека будет закрыта.

– Если это тот самый парень, – сказала Чан. – Ты мог допустить ошибку.

– Однако все указывает на то, что нам следует действовать так, словно я прав. Просто на всякий случай.

– Если не считать того, что он отстает от нас. И все еще находится в Лос-Анджелесе.

– Необязательно. Мы улетели не первым рейсом.

Чан ничего не ответила, молча вытащила телефон и выключила его.

Ричер и Чан приземлились с востока, после долгого неспешного парения над озером и городом. Ночные сумерки уже почти спустились – бронза, жара и темнота. Однако взлетно-посадочная полоса была ярко освещена. Они подъехали к зданию аэропорта и остановились, надпись «Пристегнуть ремни» погасла, люди начали вставать и вытаскивать свои вещи с верхних полок и из-под сидений, а потом выходить в проход. Джек и Мишель были среди них.

Наконец Ричер и Чан друг за другом добрались до двери, вышли на трап, миновали длинные коридоры и оказались в тысячной толпе – кто-то сидел в креслах, другие быстро шагали в самых разных направлениях. В сознании Ричера запечатлелось лицо мужчины, как фотография самого разыскиваемого преступника на почте, и он краем глаза наблюдал за людьми в толпе, полностью доверившись своим инстинктам, которые подскажут ему, если этот человек находится где-то рядом.

Но его нигде не было. Он не сидел, не ждал, не болтался неподалеку. Они прошли по длинному коридору, мимо очередей возле туалетов и кафе, мимо газетных киосков, дорогих магазинов, бистро с ламинированными столиками и одинокими путешественниками. Ричер внимательно оглядывал читающих газеты мужчин, держащих локти на столе, искал знакомый разворот плеч, но ничего не видел. Парня, следившего за ними, нигде не было. Во всяком случае, в здании аэропорта.

Они добрались до контролируемой зоны, миновали выдачу багажа и направились к выходу, где увидели целый ряд кабинок телефонов-автоматов, у которых не было ни единого человека, однако они нашли столик консьерж-службы, где предлагались самые разные услуги для вновь прибывших, в том числе и прямое бронирование отелей. Бодрая женщина в блейзере рекомендовала им «Пенинсьюлу», сама позвонила, забронировала номер и показала, где находится стоянка такси.

Вечер выдался теплым, воздух снаружи был влажным, пропитанным парами бензина и сигаретного дыма. Они подождали пять минут и уселись в машину усталого водителя «Краун Виктории», который сразу помчался в сторону города. Ричер смотрел в окно, пока толпа у аэропорта не исчезла из виду, но так и не увидел знакомых лиц. На автостраде он внимательно наблюдал за соседними машинами, но никто не пытался за ними следовать или держаться рядом. Автомобили продолжали катить сквозь сгущающиеся сумерки, одинокие и равнодушные, погруженные в свои собственные миры.

– Нам нужно купить одноразовый телефон, – сказала Чан.

– И сказать Уэствуду, чтобы тоже обзавелся новым. Предположительно именно через него тот тип на нас и вышел. Он слушал звонки Уэствуда. А утром там появились мы. Мы сами попались в расставленные им сети.

– Из чего следует, что Уэствуд вызывает у них тревогу. Очевидно, он записал нечто важное.

– Скорее всего, не про акул и француза.

– Или песчанок и изменение климата.

– Вот видишь, нам уже удалось многое отбросить.

Они ехали параллельно рельсам, и очень скоро перед ними раскинулся огромный неумолимый город, ночная перспектива, миллионы светящихся окон на фоне чернильного восточного неба. Отель «Пенинсьюла» уже ждал их. Номер оказался в два раза больше, чем служебные домики, в которых вырос Ричер, и в тысячу раз роскошнее. Меню обслуживания в номерах, переплетенное в кожу, было толщиной в телефонную книгу. Они заказали свои любимые блюда, полагая, что за все заплатит «Лос-Анджелес таймс», и ели не торопясь, уверенные, что у них впереди целая спокойная ночь. Они могли не спешить. Они предвкушали то, что им предстояло. А потому заказали закуски, основные блюда, десерт и кофе.

Несмотря на временны́е зоны, они проснулись рано утром – частично из-за того, что им предстояло много дел, но главным образом потому, что забыли задернуть шторы. Окна их спальни выходили на восток, и в них очень рано заглянули лучи утреннего солнца. Теория, придуманная Ричером, претерпела в его сознании очередные изменения. Четвертый раз оказался лучше третьего. Трудно поверить, но это было так. И вызвало у него горькую радость. Потому что рано или поздно появится привычка. Значит, следовало где-то поставить точку. Раньше или позже. Не могут же такие отношения становиться лучше бесконечно.