Юрий Корчевский - Фронтовик стреляет наповал

Решил действовать нагло и нахраписто. Вытащил револьвер, крутнул барабан, все патроны в каморах. Вернул оружие в карман. У него револьвер самовзводный, так называемого офицерского образца. Перед выстрелом можно не взводить курок. Нажал на спусковой крючок, и выстрел. В таком случае усилие на спуске большое, точности никакой, но если придется стрелять, то дистанция метр-полтора, не промахнешься. Спустился вниз, встал у двери. Глазка нет, как в Москве в богатых квартирах.

Постучал, как Нинка, условным стуком. Те, кто внутри, могут подумать, что женщина вернулась. Так и случилось. Щелкнул замок, дверь начала открываться.

– Забыла что-нибудь? – спросил мужчина и осекся, увидев Андрея.

В прихожей, как и на лестничной площадке, полумрак, но Андрей его сразу узнал. Фото из архивного дела помогло. Постарел, под глазами мешки, наверное – от пьянки. Секундная заминка. Башир, как звали уголовника, ожидал Кудрявцеву, а перед ним незнакомый мужчина. Андрей, в свою очередь, вовсе не ждал увидеть Юмашева. Уголовнику он незнаком, поэтому сказал:

– Санитарная служба! Клопы, тараканы есть?

От неожиданного вопроса Башир растерялся. Внутренне он мог ожидать Кудрявцеву, даже милицию. А тут санитарная служба. Башир повернул голову, крикнул в квартиру:

– Санитарная служба, спрашивают про клопов и тараканов.

– Гони в шею. Нет у нас.

Башир повернулся к Андрею. Но тот времени даром не терял, успел выхватить «наган» из кармана. Юмашев замер. От его лица до ствола – пядь!

– Ты… ты… ты… – Башира заклинило.

– Тс! – приложил палец к губам Андрей. – Сколько человек в квартире? Пальцами покажи.

Юмашев осторожно, косясь на оружие, поднял два пальца.

– Иди в квартиру, – прошептал Андрей.

Юмашев кивнул, отступил на шаг и вдруг заорал:

– Атас! Мусора!

В комнате сразу грохот, упал опрокинутый стул. Почти сразу звон разбивающегося стекла. Андрей выстрелил Юмашеву в грудь. Убийц ему никогда жалко не было. Башир завалился на спину. Андрей провел по его одежде левой рукой. Вот он, пистолет! Забрал его, сунул в карман, ринулся в комнату. На подоконнике, собираясь прыгнуть, стоял мужчина. Андрей, не раздумывая, выстрелил дважды. Мужчина рухнул на улицу. В комнате больше никого. Кто-то успел уже выпрыгнуть через окно. Андрей выбежал из квартиры, выскочил из дома. Успел увидеть, как кто-то без верхней одежды забежал за угол. Андрей рванулся за ним. На тротуаре застыли остолбеневшие прохожие. Такое не в каждом кино покажут. Сначала из окна, разбив его стулом, прыгает мужчина, потом стрельба, еще один падает. Какая-то дама закричала:

– Милиция!

Андрею не до прохожих. Уже к углу подбежал. Впереди мелькает спина в свитере.

– Стой! Стой, а то стрелять буду!

И выстрелил вверх. С крыш домов взмыли вверх испуганные воробьи и голуби. Мужчина не останавливался. Андрей остановился, вскинул револьвер. Прицелился в ногу, нажал на спуск. В закрытом пространстве между домами грохнуло сильно. Мужчина захромал, понял – не уйти теперь. Повернулся к Андрею лицом, выхватил из кармана складной нож-бабочку, мгновенно развернул.

Вот он – Оглоблин, инкассатор, убивший своих сотоварищей. Впрочем, товарищем он никогда им не был. Мразь он и тварь!

– Боишься? – осклабился Угорь.

Это был именно он.

– Сейчас я тебя на куски порежу! – пообещал бандит и сделал шаг вперед.

– Брось нож, брось, а то выстрелю.

Но Угорь решил – пугает милиционер, сделал шаг вперед. Андрей выстрелил бандиту в плечо. Оглоблин взвыл, выронил нож.

– Ты что же делаешь, мусор?! – заорал он.

– Мусор – это ты! Я бы и башку тебе прострелил за инкассаторов, да допросить надо. Иди к квартире, где твои подельники лежат. И помни – шаг в сторону, как попытка к бегству, башка дырявой будет.

– Понял, – процедил бандит.

Прошел, хромая, мимо Андрея. Когда он отошел метра на три-четыре, Андрей поднял нож. Все же вещественное доказательство. Ему теперь в прокуратуру объяснительные писать о применении оружия.

Подошли к подъезду. Любопытные собрались на другой стороне улицы. Андрей крикнул:

– Прошу свидетелей остаться, а прочим разойтись. Кто-нибудь, позвоните в милицию.

– Уже позвонили, – ответил кто-то.

У подъезда лежал убитый Андреем мужчина. Андрей сделал шаг в сторону. Мужчина лежал спиной к нему, лица не видно. Андрей нагнулся. Нырков! Настоящий Нырков, которого он допрашивал несколько дней назад. Утверждавший, что споили его, своровали документы. Вот же гад! Сам бандитам отдал. Вот почему Оглоблин спокойно жил в его квартире.

– Стоять, – приказал Андрей, когда Оглоблин поднялся на крыльцо подъезда.

Вдали послышалась сирена, из-за угла вывернула милицейская полуторка-автобус. Окрашена в темно-синий цвет, по борту красная полоса и надпись: «Милиция». Полуторка остановилась у дома. Из нее вышел Воинцев и два милиционера в форме.

Начальник угро, как увидел Андрея, воскликнул:

– Как дежурный адрес назвал, я сразу понял – ты. А потом дошло, читал я о тебе. Федька-Одноглазый – твоя работа?

– Моя, – не стал скромничать Андрей.

– Докладывай, что тут?

– За Нинкой следил, она к квартире привела. А тут вся банда в сборе, что инкассаторов в Балашихе убили. Двоих застрелить пришлось, сопротивлялись, этого – в ногу и плечо ранил. Убегал резво и нож бросать не хотел.

Воинцев подошел к Оглоблину.

– Деньги награбленные где?

– На хате. Все равно найдете.

Воинцев к Андрею повернулся.

– Тебе фартит, Фролов. Деньги тут, двое подельников мертвы, а третий показания давать будет.

– Размечтался! – сплюнул Оглоблин.

– А куда ты денешься? Тебе расстрельная статья светит. Ты сейчас за каждую возможность выжить цепляться будешь. Все выложишь, пятнашку получишь. А в молчанку играть будешь – к стенке поставят. Это один из фигурантов? – показал на убитого Ныркова Воинцев.

– Да. По его документам Оглоблин в инкассаторскую службу устроился, в его квартире жил.

– Стало быть – подельник, поделом ему. Идем в квартиру.

И, повернувшись к милиционерам, сказал:

– Боков, ты у трупа, не подпускай никого. А ты, Моргунов, – телефонируй в отдел. Пусть эксперта высылают, прокурорским сообщат.

Чемодан с деньгами под кроватью лежал. При понятых его открыли, пересчитали деньги. На милицейской машине, под охраной, Оглоблина увезли в больницу.

– Я милиционера к палате в больнице приставлю, не сбежит. Как можно будет, к вам в Балашиху телефонирую, переведете к себе для допросов. У нас своего дерьма хватает.

Приехали представители прокуратуры. Первым делом изъяли у Андрея револьвер. По закону положено. Отстрел ствола сделать, сравнить с пулями из трупов.

– Фролов, напишите объяснительную. Как, что, кто в кого стрелял. А главное – как вы здесь оказались? Территория не вашего отдела?