Марина Серова - Слезы печального ангела

Разрабатывая дальнейший план действий, мы с Генкой продумали всё, что смогли. От возможных убежищ до способов связи. Вернее, мы решили, что в создавшейся ситуации лучше воздержаться от общения. Хотя бы несколько дней. Исключением были только экстренные случаи.

Генка обещал бросить все силы на операции по задержанию преступников. Поскольку сведения от Ангелины ему могли понадобиться в любой момент, далеко мы уехать не могли. И вообще решили немного повременить и без особой надобности город не покидать.

Первым убежищем на нашем пути стал неприметный домик на улице Вольской. Он принадлежал бывшей сотруднице МВД, ныне почётной пенсионерке. И отличался причудливой внутренней архитектурой, высоким забором с крепкими воротами, окнами с добротными, запирающимися изнутри ставнями, надёжно укреплённой дверью. Ко всему этому великолепию прилагалась парочка потайных комнат, расположенных в подвале и оборудованных удобствами. Кроме всего прочего, снабжённых запасом провианта и чёрным ходом, ведущим в соседний переулок.

В данный момент хозяйки дома не было в Тарасове. Недавно она получила бесплатную путёвку в загородный санаторий, принадлежащий родному ведомству. То ли по странному стечению обстоятельств, то ли руководствуясь тонким расчётом, полковник Петров поддерживал дружеские отношения с почётной пенсионеркой. Поэтому присматривать за домом в отсутствие хозяйки было поручено ему.

Несколько лет назад мне уже доводилось здесь побывать. Так что ориентировалась в доме я свободно. Гаража здесь не имелось, бросать машину поблизости я сочла неуместным, поэтому после недолгих размышлений приткнула её в тесном дворике, благо с дороги он совсем не просматривался.

Долгий день близился к концу. После того как я провела для Ангелины обзорную экскурсию по дому, я предложила выбрать себе комнату и располагаться, устраиваться на ночь.

– Если ты не возражаешь, мне маленькая комната рядом с хозяйской спальней больше всего приглянулась.

– Конечно, не возражаю. И одобряю выбор. Окна выходят во двор, значит, свет с улицы никто не заметит. Только ставни, будь добра, не отворяй. Так надёжнее, дополнительная защита, да и присутствие наше ни к чему афишировать.

– Хорошо. Женя, а ты где будешь?

– Рядом. Да, вот хоть через стенку, в гостиной на диване.

– Наверное, это не очень удобно.

– После бессонной ночи я и на голых досках почувствую себя удобно. А ты молодец, спальню выбрала. Я думала, после последних событий будешь в подвал проситься.

– А что? – Девушка усмехнулась. – Он полностью бетонированный, окон нет, вентиляция имеется. Надёжное убежище, почти бункер. Даже запасной выход предусмотрен, чтобы убежище не превратилось в ловушку. Но жить там мне бы не хотелось. Разве что в крайнем случае.

– Это точно. Подвальчик жутковатый. Но сейчас туда забиваться нет резона. Выследить нас не могли, просчитать тоже, да и нос по ветру держать лучше отсюда, сверху.

– Честно говоря, напрашивается вопрос…

– Давай, – улыбнулась я, заранее предполагая, о чём он будет.

– Кто тут обитает? Бывшие шпионы? Судя по вещам, женщина…

– Бывших шпионов, как, кстати, и полицейских, не бывает. А тут проживает женщина-пенсионерка, всю жизнь прослужившая в системе МВД.

– И зачем она придумала такую планировку для своего дома? От врагов скрываться?

– Нет. Говорят, в таком виде дом достался ей от прежних владельцев. А проектировали его ещё до революции, чтобы коммунисты могли прятать от царской охранки листовки и беглых товарищей. Но, вполне возможно, что это просто легенда, которую распространяет сама Степановна для придания своей персоне значимости и таинственности.

– Да. Такое помещение слегка будоражит воображение. Мне уже виделись шпионы, радиостанции, шифрограммы…

– Допросы в подвалах с пристрастием, – иронично хмыкнула.

– Ну, наверное, не без этого. Знаешь, в детстве я мечтала стать шпионом.

– Правда? Чудной выбор. Наверное, и кумир имелся? Интересно, кто? Какой-нибудь герой кинематографа с сияющим взором?!

– Нет, Мата Хари. Я про неё, помнится, прочла несколько статей. И буквально заболела этой темой.

– Понятно. Хотя я бы никогда не стала равняться на провального агента. В кумирах должны ходить лучшие.

– Почему провального? – расстроилась Ангелина.

– Ну сама посуди. Разведчик ведёт двойную жизнь, скрывается. Его имя широкая общественность никогда не узнает, про подвиги никогда никто не услышит. Разве что лет через пятьдесят после тихой кончины разведчика от старости, когда снимут секретность со всех его дел. И то не факт. Такова жизнь хорошего и успешного шпиона – всегда быть в тени.

– Как-то не думала об этом в таком ключе. А Мата Хари?

– Её имя знает весь мир, что само собою противоречит приведённой выше концепции. И потом, нас учили, что хороший разведчик или диверсант – тот, кто, выполнив задание, вернулся домой. Желательно, без потерь. А её расстреляли, значит, она провалилась.

– Но её подвиг навсегда изменил сознание многих людей.

– Пожалуй, соглашусь. Официально Мата Хари считается первой женщиной в мировой истории, которую судили как шпиона вражеской армии, приговорили к расстрелу и исполнили приговор. Так что перелом в сознании судий трибунала действительно произошёл. Женщина у расстрельной стены сравнялась с мужчиной в правах. Хотя это всего лишь официальная версия. На самом деле более ранняя, мировая история пестрит примерами, когда женщины использовались в качестве шпионов, орудия мести, для добычи сведений или, наоборот, по своей воле играли значительную роль в политических интригах.

– И при этом они, разумеется, страдали, – грустно проговорила Ангелина.

– Наверное, если их некому было защитить, – я улыбнулась и ненадолго замолчала, внезапно усмотрев аналог между примерами мировой истории и всем происходящим сейчас в жизни Ангелины.

– Женя, скажи, а мы тут надолго? – решила она сменить тему.

– Как получится. Продукты мы с собой захватили. В доме есть всё необходимое для жизни. Так что покидать его без особой надобности мы не будем. Это самый простой способ спрятать тебя от врагов. Дадим полковнику несколько дней. Глядишь, он переловит всех супостатов, что на твою жизнь посягали.

– Всех не переловит, – грустно улыбнулась девушка, – масштабы организации гораздо больше, чем Геннадий Сергеевич и его коллеги могли представить.

– Ну, тогда основных фигурантов задержит. Главное – обезглавить, деморализовать банду, после этого нам гораздо легче будет.

– Наверное, ты права, – без особого энтузиазма кивнула Ангелина.

Следующий день мы провели в тишине и относительном покое. Из дома предпочли не выходить. И своего в нём присутствия особо не афишировать. Ставни не отворяли, музыку громко не включали, вечером без особой надобности не зажигали свет.