щуп

- Привет! - бормотнул он. - Тесновато живете.

- А, явился... - притулившийся у стола Шкирят нехорошо улыбнулся. - Красивый петушок!

Валентин прикусил губу. Фактически его уже окатили грязью. Путь к отступлению был отрезан. Шагнув к столу, он присел на табурет, чуть качнулся, проверяя устойчивость и вес четырехногой конструкции.

- Брось, Шкирят. Мы здесь все в одной лодке, - Валентин скользнул взглядом по сокамерникам. - Когда галера тонет, гребцам грех душить друг дружку.

- А я тебе не гребец, Петушок! - последнее слово Шкирят вновь выделил с особой многозначительностью. Все было ясней ясного, и Валентин успел смириться с неизбежным. Обитатели камеры были настроены воинственно, незримые тучи клубились под низким потолком, в воздухе пахло грозовым разрядом.

Кто-то когда-то сказал, а Валентин запомнил: лучше идти, чем стоять, лучше бежать, чем идти. Именно так он зачастую и действовал.

- Значит на ментов решил попахать? - Валентин впился в Шкирята глазами. - Окончательно ссучился?

Такого они не ожидали. Шкирят привстал, кровь бросилась ему в лицо, даже оголенная грудь заметно побагровела. Нутро этого человека вскипало мгновенно. Казалось, он вот-вот лопнет. На этом и строился расчет. Провоцировать - значит опережать события, значит, некоторым образом их диктовать.

- Ну что примолк? Давай поведай браткам, как с кумом на пару водку пьешь. Майор мне кое-что порассказал...

Шкирят с рычанием ринулся в атаку. Валентин ждал этого и с прекрасной позиции ударил атакующего ногой. Мгновением позже обрушил на череп Шкирята табурет. Рядом словно из-под земли вынырнул малый в тельняшке. Кулак его мазнул дерзкого гостя по виску, и лишь от второго удара Валентину удалось увернуться. Дальше последовала банальная двойка. Малый с воплем зажал разбитый нос. Впрочем, идти следовало до конца. Держа в поле зрения приближающуюся ораву, Валентин даванул пяткой по чужим ребрам. Обладателя тельняшки смело. Он уже барахтался у дальней стены.

- По кочкам разнесу! Твари!.. - Валентин колотнул серией ближайшего соперника, послал длинный "перекрест" в долговязого соседа. Верзила прикрылся блоком, вполне профессионально ответил разворотом ноги. Спасла всегдашняя реакция, Валентин успел отскочить. Кое-какие очки он отыграл, но желаемого преимущества по-прежнему не получил. Трое против одного - тоже не сахар. Да и не развернуться как следует на такой площади. Хотя, возможно, в этом таился и плюс. Он продолжал присматриваться к противнику. Двое размахивали руками чересчур часто и с той же скоростью изрыгали ругательства. Эти были на виду, - их Валентин не слишком опасался. Верзила же, бритоголовый и широкобедрый, оказался противником из серьезных. Он не спешил нападать, прицеливаясь прищуренными глазами, что-то явно изобретал. Длинные его ноги гвоздили не слишком точно, но с пугающей жесткостью. Не каждый удар можно блокировать, а от таких кувалд сорок пятого или сорок шестого размера долго не поотмахиваешься. Валентин мог бы попробовать взять верзилу на прием, но мешали те двое. Увы, силы и внимание приходилось делить на троих. В противном случае немедленно следовал пропуск. Любой из таких пропущенных ударов мог оказаться роковым. Прыгая из стороны в сторону, Валентин мотал противников, сбивая их с линии огня, заставляя заступать друг другу дорогу, спотыкаться о собственные ноги. Кинься они все разом, и Валентина ничто бы не спасло. Однако участь Шкирята и малого в тельняшке поубавила атакующим прыти. Воочию познакомившись с возможностями Валентина, они предпочли изнуряющее маневрирование, зная, что дальше камеры жертве никуда не деться, и что три грудных клетки в сумме выносливее одной. Увы, это было правдой. Спарринги на две и на три стороны бесконечно не длятся. Мотая противников, Валентин выматывал прежде всего самого себя. Сердце намолачивало на пределе, он крутился юлой, парируя и контратакуя. Хуже всего было то, что они постепенно распределили роли. Верзила атаковал, двое его приятелей страховали, помогая в нужный момент отступать, исподволь готовясь к решающему штурму. Верзилу Валентин и выбрал в конце концов главной целью. Тем более, что нащупал и первую обнадеживающую слабину. Рыженький шустрик, мячиком подпрыгивающий на левом фланге, умел немного, "Челнок" у него выходил неуклюжий, - отскакивая с ударом и без, он спотыкался на ровном месте. И это несмотря на широченную грудь, на мощные руки. Временем на длительный анализ Валентин не располагал. Скользящим шагом он ринулся на верзилу, заставив его отступить. Ежик рыжего замаячил в опасной близости, и, присев, Валентин провел подсечку - именно такую, какую хотел. Рыжий увалень с грохотом опрокинулся на спину, а Валентин бросился к "цели номер один". Он пропустил хлесткий удар в голову, но умудрился подхватить ногу верзилы. Две-три лишних секунды, и он вышел бы победителем в этой схватке, но этих секунд ему не дали. Он уже заваливал верзилу на пол, вывертывая изо всех сил противящуюся ступню, когда последний из пятерых совершенно безнаказанно забежал сзади и ладонями треснул его по ушам. Слепящая бомба взорвалась в голове, чужой кулак дважды гвозданул в челюсть. Сознания Валентин не потерял только чудом. Нырнув в сторону, он выпустил ногу верзилы, и двое, воспрянув духом, вновь стали его теснить. Валентина шатало из стороны в сторону, бомбы, мины и всевозможные снаряды рвались в голове, сливаясь в единый немыслимый фейерверк. Он все еще не падал. И все еще умудрялся попадать кулаками во что-то живое - уже не сильно, мало на что надеясь.

- Живучий, а?

Голос принадлежал верзиле. Остановив приятеля, он примеривался с какой стороны сподручнее добить упорного противника. Скрючившись, Валентин ушел в глухую защиту. За тем, что происходило, он почти не следил. Сознание уплывало, как детская лодочка, спущенная на воду. Оно было еще тут рядом, но ветер задувал в крохотный парус, обещая могучий порыв, и лодочка улетала все дальше и дальше к невидимому горизонту.

Кажется, он уже стоял на коленях, когда за спиной отворилась дверь.

- На место, Гурьин! И ты, Левша, на место!.. Хватай его, сержант.

Валентина подцепили под мышки, поволокли вон из камеры. Хлопнула дверь, загремели замки. Уже в коридоре его попытались поставить на ноги, но колени подгибались, земля притягивала с неодолимой силой. Разлепив глаза, Валентин разглядел, что стены коридора выкрашены в багровые тона. Таким же был бетонный пол, сапоги конвоиров, небо за окнами.

- Не переборщили мы? А, сержант?

- Ничего. Еще четверть часа в запасе. Окуни его в душ, дай нашатыря - и на ринг...

На ринг... Это Валентин расслышал и понял. И только теперь осмыслил нехитрую комбинацию майора. С ним не собирались расправляться руками блатных, по большому счету информация о стадионе их давно не интересовала. Просто-напросто тряпочку выжимали до последней капельки. С помощью Шкирята Валентина только довели до нужной кондиции, а теперь его выставят на ринг против какого-нибудь офицера-смершевца - и, разумеется, по категории "А".