Деннис Лихэйн - Лунная миля

— Таких, как Аманда Маккриди.

Май Нгьем кивнула и провела меня в свой кабинет. Ей было лет тридцать с небольшим — низкого роста, с длинными, иссиня-черными волосами, она двигалась так, словно пол под ее ногами был мягче и глаже, чем тот, по которому ступал я. Одета она была в белоснежную блузку и черную юбку. Усаживаясь за стол, она указала мне на кресло.

Когда Беатрис позвонила ей прошлым вечером, чтобы договориться об этой встрече, Май поначалу заколебалась, но я по своему опыту знал, что разрушать сомнения Беатрис удавалось довольно быстро.

— Беатрис — та мать, какой у Аманды не было, а должна была быть, — сказала Май Нгьем. — Святая женщина.

— Вот с этим спорить не стану, так и есть.

— Вы только не обижайтесь, но, пока мы разговариваем, мне еще кое-что надо сделать. — Май Нгьем скривилась, кивнула в сторону монитора и щелкнула по паре клавиш на клавиатуре.

— Ничего страшного, — улыбнулся я.

— Нам позвонила мать Аманды, сказала, что дочери придется пропустить пару недель занятий — она уехала навестить отца.

— Я и не подозревал, что она вообще знала, кто ее отец.

Май на секунду оторвала свои темные глаза от монитора и невесело ухмыльнулась:

— Ничего она не знает. И вся история Хелен — вранье от первого до последнего слова, но у нас руки связаны. Мы и вмешаться-то можем только в том случае, если родители склонны к насилию по отношению к ребенку и у нас есть документы, это подтверждающие. В противном случае нам только и остается, что верить им на слово.

— Как вы считаете, могла Аманда сбежать из дома?

Она задумалась, затем покачала головой.

— Убегать не в ее духе, — ответила она. — В ее духе получать награды, побеждать в конкурсах и в конце концов добиться стипендии для поступления в отличный колледж. Преуспевать. Вот это больше похоже на Аманду.

— Значит, здесь она преуспевала?

— В плане учебы? Безусловно.

— А помимо учебы?

Ее глаза вернулись к экрану, она одной рукой набрала несколько фраз на клавиатуре.

— Что конкретно вас интересует?

— Все. Все что угодно.

— Не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

— Похоже, с мозгами у нее был полный порядок.

— Более чем.

— Не истеричка?

— Нет, она очень разумный ребенок. Крайне.

— Хобби?

— Прошу прощения?

— Хобби. Чем она увлекалась помимо того, что была крайне разумной?

Щелкнув по клавише, директриса откинулась на спинку кресла. Постучала ручкой по столу, взглянула на потолок.

— Она любила собак.

— Собак.

— Любых, любого размера и породы. Помогала в питомнике в Восточном Кембридже. Добровольная работа — необходимое требование для получения хорошего аттестата.

— А как насчет отношений с одноклассницами? Она ведь совсем из другого мира. Здесь школьницы водят папины «лексусы», а ее предок даже на Магнитку расщедриться не смог.

Она кивнула:

— Если я правильно помню, поначалу некоторые одноклассницы ее невзлюбили. Издевались, что у нее украшений никаких нет, дразнили из-за одежды.

— Одежды?

— Нет-нет, не поймите меня неправильно, все было в рамках дозволенного. Но она одевалась в дешевых магазинах, а не в дорогих бутиках. Темные очки — купленные в супермаркете «Полароид», а не «Мауи Джим» или «Дольче и Габбана», как у ее одноклассниц. Сумочка оттуда же…

— А у других — «Гуччи».

Она улыбнулась и покачала головой:

— Скорее «Фенди» или «Марк Джейкобс», может «Джуси Кутгар». «Гуччи» они начинают носить чуть позже.

— Прискорбно сознавать, насколько я отстал от моды.

Снова улыбка:

— Вот в этом-то все и дело — мы с вами можем шутить по этому поводу. Для нас это все глупости. А для пятнадцати-шестнадцатилетних подростков?

— Вопрос жизни и смерти.

— Именно.

Я подумал о Габби. Неужели в таком мире ей придется расти?

Она сказала:

— А затем все прекратилось.

— Вот так просто взяли и перестали ее дразнить?

Она кивнула:

— Аманда — одна из немногих девочек, которые выглядят так, будто им и в самом деле все равно, что вы о них думаете. Критикуйте ее, отвешивайте комплименты — в ответ получите один и тот же ровный взгляд. Возможно, другим девочкам просто надоело пытаться ее задеть.

Раздался звонок, и на секунду Май Нгьем уставилась в окно, мимо которого пробежала дюжина подростков.

— Знаете, вначале я, возможно, не совсем верно выразилась.

— В каком смысле?

— Я сказала, что Аманда не стала бы убегать из дома. И я верю, что действительно убегать она бы не стала. Но… в каком-то смысле она только и делала, что убегала. И именно поэтому она оказалась здесь. Именно поэтому была круглой отличницей. Каждый день своей жизни она все дальше и дальше убегала от своей матери. Вы в курсе, что Аманда сама устроила свое поступление сюда?

Я покачал головой.

— Она написала заявление, заполнила все необходимые формы о предоставлении финансовой помощи, даже подала заявки на получение некоторых редких и малоизвестных федеральных грантов. Она начала готовиться в седьмом классе. Мать вообще была не в курсе планов своей дочери.

— Эти слова можно выбить Хелен на надгробии.

Услышав это имя, она слегка закатила глаза:

— Когда я впервые встретилась с Амандой и ее матерью, Хелен, представьте себе, была недовольна. Ее дочь соглашались принять в престижную частную школу, причем платить ей не надо было ни цента, но Хелен только оглядела мой офис и сказала: «Для меня и обычной школы было достаточно».

— Ага, наша Хелен просто блестящий пример успеха бостонской школьной системы.

Май Нгьем улыбнулась:

— Финансовая помощь, стипендии — они могут покрыть практически все затраты, если знать, куда обратиться. И Аманда знала. Преподавание, учебники — все оплачено. Все, кроме обязательного школьного взноса. И долги за него имеют свойство незаметно накапливаться. Аманда платила каждый семестр, наличными. Помню, однажды она часть суммы — долларов сорок, не меньше — внесла мелочью. Чаевые, которые она получила, подрабатывая в забегаловке. Я за всю свою карьеру мало встречала учеников, для которых родители не делали фактически ничего, но которые так упорно трудились, что сразу было понятно — их ничто не остановит.

— Но что-то ее остановило. Во всяком случае, недавно.

— Вот это-то меня и беспокоит. Ей светило поступление в Гарвард, на полную стипендию. Или в Йель. Или в Браун. Ей было из чего выбирать. А теперь, если она не вернется, не компенсирует три недели пропущенных экзаменов и лабораторных работ, не восстановит свой средний балл до уровня «отлично», куда ей податься? Она снова покачала головой. — Она не сбежала из дому.

— Жаль.

Она кивнула:

— Потому что теперь вам нужно будет исходить из предположения, что ее похитили. Опять.