Деннис Лихэйн - В ожидании дождя

Начиная с Олбани-стрит мы двигались со средней скоростью шесть миль в год. Так мы проползли через Южный Бостон, Дорчестер, Квинси и Брейнтри. Целых двадцать миль, и всего за час с четвертью. Добро пожаловать в Бостон. Мы, блин, живем в этих пробках.

Со скоростной трассы БМВ свернул на Хингэм, и еще с полчаса мы бампер в бампер тащились по влажной и корявой полосе шоссе 228. Миновали Хингэм — сплошные белые колониальные особняки, белый штакетник и белые люди, — за которым потянулись электростанции и гигантские газгольдеры под линиями электропередачи. Наконец черный БМВ привел нас в Нантакет.

В недавнем прошлом обычный замызганный курортный поселок, весь в тусклом неоне, как заштатное шапито, привлекавший байкеров и теток с обвислыми животами и жидкими волосами, Нантакет-Бич превратился в стерильно чистый городок, словно сошедший со страниц рекламного буклета, стоило местным властям снести стоявший на пляже парк аттракционов. Исчезли аляповатые карусели и облезлые деревянные клоуны, в которых надо было попасть мячом, чтобы выиграть полудохлую рыбку гуппи в полиэтиленовом пакете с водой. От американских горок, когда-то считавшихся самым опасным аттракционом в стране, не осталось ни следа — их изогнутый динозаврий скелет расколошматили на части и вырвали из земли с корнем, чтобы построить на освободившемся месте жилые дома. От прежних времен сохранились только сам океан да пара-тройка павильонов с игровыми автоматами, купающихся в липком оранжевом свете.

Скоро снесут и их, заменив кофейнями. Жидкие волосы объявят вне закона, и, как только атмосфера веселья окончательно покинет эти места, ни у кого не останется сомнений, что прогресс налицо.

Пока мы ехали извилистой дорогой вдоль пляжа, мне пришло в голову, что, если у меня когда-нибудь появятся дети и я захочу отвести их туда, где был счастлив когда-то, то окажется, что показывать мне им нечего, кроме новостроек.

БМВ добрался до конца дощатого настила и свернул налево, затем направо и еще раз налево и зарулил на песчаную подъездную дорожку, которая вела к маленькому белому дому с зелеными ставнями.

— Чего он там вытворяет?

— Кто?

— Бубба. — Энджи покачала головой, глядя в зеркало заднего вида.

Я посмотрел туда же и увидел, что Бубба припарковал свой черный фургон на обочине, ярдах в пятидесяти. Он выпрыгнул из машины и бросился бежать, свернув в проулок между двумя домами, как две капли воды похожими на дом Рыжего, и растворился где-то на задних дворах.

— Это, — сказал я, — в наш план не входило.

— Рыжик в доме, — сказала Энджи.

Я развернулся и поехал назад по улице, поравнялся с фасадом, увидел, как Рыжий запирает за собой дверь, и продолжил двигаться дальше, мимо фургона Буббы. Ярдов через двадцать я притормозил с правой стороны дороги, перед участком, на котором стоял недостроенный дом — родной брат всех остальных на этой улице.

Мы с Энджи вылезли из машины и пешком направились к фургону Буббы.

— Ненавижу, когда он так поступает, — сказала она.

Я кивнул:

— Иногда я забываю, что он способен к самостоятельным действиям.

— Я знаю, что он способен к самостоятельным действиям, — сказала Энджи, — но вот к каким именно? Это мне по ночам спать не дает.

Мы приблизились к задней части фургона как раз в тот момент, когда из проулка выскочил Бубба. Он оттолкнул нас в сторону и распахнул задние двери.

— Бубба, — начала Энджи. — Куда это ты сорвался?

— Ш-ш-ш… Не мешай. — Он забросил в фургон секатор, схватил с пола спортивную сумку и захлопнул двери.

— Что ты?..

Он прижал палец к моим губам:

— Ш-ш-ш… Поверь мне, все будет ништяк.

— А этот ништяк, случайно, не с часовым механизмом? — поинтересовалась Энджи.

— А что, хочешь? — Бубба снова потянулся к дверце фургона.

— Нет, Бубба. Не хочу. Ну ни капли.

— О! — Он опустил руку. — Некогда. Сейчас вернусь.

Он отпихнул нас и, пригибаясь, побежал к дому Рыжего. Когда Бубба бежит по вашей лужайке, заметить его так же легко, как слона в посудной лавке, даже если он пригибается. Весит он чуть меньше рояля и чуть больше холодильника, у него лицо отмороженного младенца, на лоб спускаются пуки каштановых волос, а голова покоится на шее обхватом с талию носорога. Вообще-то он и двигается почти как носорог, переваливаясь и чуть кренясь вправо, но, как ни странно, очень быстро.

Мы со слегка отвисшей челюстью наблюдали, как он опустился на колени перед БМВ, отмычкой вскрыл замок — я за это время не успел бы открыть его и ключом — и распахнул дверь.

Мы с Энджи напряглись, ожидая воя сигнализации, но все было тихо. Бубба полез в салон, что-то вытащил оттуда и запихнул в карман пальто.

Энджи сказала:

— Что за фигню он затеял?

Бубба раскрыл спортивную сумку. Порылся в ней, пока не нашел то, что искал. Это был маленький черный предмет прямоугольной формы, который он засунул в машину.

— Это бомба, — сказал я.

— Он же обещал, — сказала Энджи.

— Ага, — сказал я. — Но он же псих. Ты что, забыла?

Бубба протер рукавом пальто все места, каких касался внутри и снаружи машины, аккуратно захлопнул дверь и бегом направился к нам через лужайку.

— Я, — сказал он, — просто офигенно крут.

— Согласен, — сказал я. — А что ты сделал?

— Круче меня никого не было, нет и не будет. Я сам себе иногда удивляюсь.

Он открыл заднюю дверь фургона и швырнул на пол спортивную сумку.

— Бубба, — сказала Энджи. — Что у тебя в сумке?

Бубба чуть не лопался от гордости. Он раскрыл сумку и жестом пригласил нас заглянуть внутрь.

— Мобильники! — с радостью десятилетнего пацана объявил он.

Я посмотрел в сумку. Он был прав. Штук десять или двенадцать телефонов — «Нокии», «Эриксоны», «Моторолы»… В основном черные, некоторые — серые.

— Отлично, — сказал я Буббе, лицо которого лучилось восторгом. — А почему?

— Потому что твоя идея была говно. А я придумал кое-что получше.

— Моя идея была не так уж и плоха.

— Да говно она была, — сказал он радостно. — Дрисня, а не идея. Засунуть жучка в коробку и ждать, что мужик, хотя сначала это была баба, отнесет ее к себе в дом.

— Ну да. И?

— А что, если он оставит эту коробку на обеденном столе, а сам свалит в спальню? Много вы тогда услышите?

— Мы надеялись, что этого не произойдет.

Он поднял вверх большие пальцы:

— Обосраться какой план.

— Так, — сказала Энджи. — А какой план был у тебя?

— Подменить его мобильник, — сказал Бубба. — Он указал на сумку. — У этих всех жучки уже внутри. Все, что мне надо было сделать, — это найти среди своих ту же модель, что у него. — Он вытащил угольно-черную «Нокию»-раскладушку из кармана.

— Это его телефон?

Он кивнул.

Я кивнул вместе с ним и раздвинул было губы в такой же широкой, как у него улыбке, но вдруг передумал.