Картер Браун - Плутовка

– У меня есть друзья, которые очень хорошо позаботятся о вас, – сказал О’Нил. – Это обойдется в двести долларов в день, но оно того стоит, каждого цента.

– Великолепно, – сказал я.

– Было поистине глупо выбрать вас для подобного вмешательства, – сказал он. – Но, полагаю, в таком мелком курортном городишке, как Санта-Байя, у нее не было особого выбора.

Я задался вопросом, о чем он, черт побери, говорит, затем протяжно и громко зевнул. Мысли в голове ворочались с трудом. Казалось, это требовало чрезмерных усилий. Веки тоже отяжелели. Пришлось их опустить.

– Вы почувствовали усталость, Бойд?

Голос доносился откуда-то издалека. Я решил, что для ответа потребуется слишком много усилий, поэтому не стал даже пробовать. То снотворное, которое он мне дал, оказалось довольно сильным. Это стало моей последней связной мыслью.

Когда я начал приходить в себя, у меня зверски болела голова, и биение тяжелого рока, проходящее через мой череп, не спасало от этого ощущения. Я приподнялся, все еще чувствуя дурман, и кто-то вложил в мою руку стакан.

– Выпейте, – произнес страстный женский голос. – Полегчает.

Я сделал огромный глоток и едва не задохнулся. Это оказался чистый бурбон. Пока я все еще судорожно пытался вдохнуть, крепкая мужская рука зажала двумя пальцами мой нос. Я машинально открыл рот, и остаток содержимого стакана был влит мне в горло. Мне пришлось проглотить все это, чтобы не захлебнуться. Теперь горло горело, а глаза слезились, так что я ничего не видел. На мою грудь надавила рука; она вернула меня в прежнее горизонтальное положение, затем мои руки потянули в разные стороны, и я ощутил, как стальные зажимы обхватили мои запястья.

– Ненавижу пьяниц, – сказал мужской голос.

Тяжелый рок все еще пульсировал в моей голове, и я почти чувствовал, что мой мозг съежился в маленький комок, далеко отстоящий от стенок моего черепа.

Я попытался пошевелить ногами, но, похоже, лодыжки были скованы такими же стальными браслетами, как и запястья. Я отчаянно заморгал и спустя некоторое время начал расплывчато видеть окружающее. Двое стояли надо мной и смотрели вниз. Парень казался вытесанным из скалы. Он был совершенно лыс, а его тяжелый взгляд был уставлен на меня так, словно я некий экспонат под стеклом. Девушка, стоящая около него, выглядела значительно лучше. Высокая блондинка с холодными голубыми глазами, одетая в черное бикини. Ее груди, маленькие и высокие, торчали почти под прямым углом к ее груди. Глядя на нее, я постепенно осознал, что это явно паучиха «черная вдова». За это я плачу двести долларов в день? Наконец в моей голове появились какие-то воспоминания.

– Где я? – прохрипел я.

– Давай я его снова вырублю? – спросил качок.

Блондинка покачала головой, и от этого я почувствовал себя несколько лучше. Не намного, совсем чуть-чуть.

– Он ведет себя смирно, – сказала она. – Если ты мне понадобишься, Чак, я просто закричу или пошлю одну из девочек.

– Хорошо. – Он пожал могучими плечами. – У меня там пиво греется.

Он вразвалку двинулся прочь, тогда как блондинка осталась стоять, глядя на меня сверху вниз холодными голубыми глазами.

– Может, выключите музыку? – попросил я.

– Не ранее трех утра, – сказала она. – То есть через четыре часа. Вы у меня в гостях, Бойд. Поэтому, возможно, мне следует рассказать вам о правилах этого дома. Чак полагает, что вас следует все время держать прикованным, потому что так с вами будет легче справляться. – Она фыркнула. – Но я полагаю, что это будет неудобно и для нас, так что есть альтернатива. Хотите о ней услышать?

– Конечно, – сказал я горько. – Хочу.

– Не похоже, что вы можете укусить, – сказала она. – Я вот о чем: судя по тому, как вас доставили, вы, должно быть, действительно простофиля. Но я не собираюсь рисковать. Поэтому вы остаетесь тихим и смирным, и тогда я даже позволю вам время от времени вставать, так что вы сможете дойти до уборной, возможно, принять душ, поесть самостоятельно. Хотите?

– Кажется, замечательное предложение, – сказал я. – Особенно если учесть музыку и все прочее.

– Вы не желаете проявить понимание, – сказала она. – Даже не пытаетесь.

Ее рука опустилась вниз, и я вскрикнул от боли: блондинка с силой сжала мои яйца. Только теперь я наконец осознал, что, совершенно голый, распростерт на кровати, словно приготовленный к жертвоприношению.

– Поняли, что я имею в виду? – осведомилась она и медленно ослабила хватку.

– Почувствовал, – ответил я.

– У вас хорошее тело, – сказала она. – Я не хотела бы нанести ему непоправимый урон, так не давайте мне повода.

– У вас тоже хорошее тело, – заметил я.

– Не уверена, что вам доведется это проверить. – Ее губы искривила злобная усмешка. – Я имею в виду, что несколько сотен долларов в день вы платите только за то, чтобы оставаться здесь.

Я поднял взгляд к потолку с грязными пятнами, затем снова посмотрел на нее.

– Вы, несомненно, содержите какую-то уникальную гостиницу, – сказал я. – Я могу получить стакан воды?

– Вы только что пили, – сказала она. – Мы стараемся не слишком баловать наших гостей. Утром к вам кто-нибудь заглянет. Спите спокойно и не кричите, а не то я вернусь и отрежу вам яйца тупым ножом!

Она двинулась прочь от кровати. Свет погас, и я услышал, как дверь закрывается, оставляя меня один на один со зловещей темнотой и грохотом тяжелого рока, проникающим сквозь стены. Во рту у меня стоял кислый вкус бурбона, а нос чесался. Ценой немалых усилий я выяснил, что могу двигать лодыжками и запястьями не более чем на четверть дюйма. Спустя, как казалось, десятилетие я задался вопросом, не закричать ли, чтобы избавиться от тягостной обстановки, но внезапное пугающее видение тупого ножа вынудило меня отказаться от этой затеи. Пару десятилетий спустя я погрузился в нечто вроде полудремы, но затем что-то вернуло меня к бодрствованию. В течение нескольких секунд я пытался догадаться, что именно, затем понял: наступила благословенная тишина, потому что тяжелый рок вдруг стих. Во рту у меня пересохло, а нос снова зачесался.

Минуло еще одно десятилетие, и я услышал, что дверь открывается. Последовали бесконечные осторожные перешептывания; кто-то громко хихикал.

– Да и черт с ними! – сказал девичий голос. – Кэнди наверняка трахается с Чаком или просто спит.

Вспыхнувший верхний свет на мгновение ослепил меня. Я услышал шлепанье босых ног по полу к кровати, а потом в ограниченном поле моего обзора вдруг появились все они. Я мог видеть всю троицу от бедер и выше: брюнетка, блондинка кукурузного оттенка и блондинка с крашеными отдельными прядями. Брюнетка была самой высокой и, похоже, самой полногрудой. Все три были в чем мать родила.