Линкольн Чайлд - Злая река

«Да, смерть склюет нас всех… Вот горы — мертвый камень…» [3] Строки из стихотворения американского поэта Робинсона Джефферса «Мудрецы в часы несчастья». Перевод Ю. Головневой.

Вдруг возник переполох: крики, ругань, затем яростный лай. Перельман оглянулся, временно выбитый из колеи неуправляемым событием, и увидел медного цвета пятно — собаку с кроссовкой в пасти, ирландского сеттера по кличке Слиго, который пробежал мимо него на северо-восток, к заповеднику.

«Ну что за сукин сын!»

— Слиго! — прокричал он. — Слиго, назад!

Но собака неслась прочь от них. Убегала, держа в пасти вещественное доказательство. Если Слиго доберется до заповедника, они, вероятно, никогда больше не увидят эту улику.

— Слиго!

Бесполезно: собака возбудилась, видя активность на берегу, и у нее обострился охотничий инстинкт, она больше не слушалась приказаний.

— Слиго!

«Сохраняй цепочку улик», — прокричала ему в уши его профессиональная подготовка. «В любой ситуации относись уважительно к человеческим останкам». Конечная ответственность лежала на нем как на начальнике полиции.

Перельман достал служебный пистолет.

— Что вы делаете? — раздался крик из рядов наблюдателей.

— Нет! Не надо! — завопил кто-то.

Перельман прицелился, сделал долгий дрожащий вдох, задержал его и, когда собака уже готова была исчезнуть в кустах, нажал на спусковой крючок.

Собака, не произведя ни звука, перевернулась и приземлилась на спину, кроссовка выпала у нее из пасти. Прошло страшное мгновение, и по рядам наблюдателей наверху дюны прокатилось что-то похожее на стон.

— О господи, — сказал кто-то прерывающимся голосом. — Он застрелил собаку!

Перельман убрал пистолет в кобуру. «Проклятье!»

У него за спиной прозвучало еще несколько выстрелов: Лару отгонял чаек, успевая при этом подбирать новые кроссовки. К нему на помощь рысцой спешил Робинсон. Перельман услышал шум вертолета и треск двигателя катера, приближающегося по воде.

— Эй, вы, мистер! — раздался громкий негодующий голос.

Перельман повернулся к наблюдателям.

— Вы застрелили собаку! — Женщина лет пятидесяти обвиняющим жестом указывала на него пальцем.

Он не узнал ее — возможно, это была приезжая.

Начальник полиции ничего ей не ответил.

Женщина шагнула вперед, подошла вплотную к ленте:

— Как вы могли? Как вы могли это сделать?

— Я не мог позволить ему убежать с уликой.

— С уликой? С уликой ? — Женщина показала рукой в сторону берега. — Разве вам еще не достаточно улик?

Неожиданно что-то — то ли презрительный жест, с каким женщина показывала на комки плоти, лежащие тут и там на песке, то ли абсурдность ее замечания — заставило Перельмана горько рассмеяться.

— А теперь вы считаете, что это смешно! — воскликнула женщина. — Что скажет хозяин собаки?

— Это ничуть не смешно, — ответил Перельман. — Вчера у этого пса был день рождения.

— Вы знали эту собаку! — Женщина в ярости топнула ногой. — Вы знали собаку… и все равно пристрелили ее!

— Конечно, я ее знал, — ответил начальник полиции. — Это была моя собака.

Поднявшись в воздух в Майами, вертолет ФБР полетел над бирюзовыми водами залива Бискейн в южном направлении, потом, добравшись до длинной зеленой полосы национального парка в конце верхней части Флорида-Кис, свернул на запад. Ответственный заместитель директора Уолтер Пикетт, пристегнутый к креслу второго пилота вертолета «Белл-429», отслеживал маршрут по карте, положенной на тонкий портфель, который, в свою очередь, лежал у него на коленях. Стрелки часов приближались к двум часам дня, и яркое солнце, отражаясь от спокойных вод внизу, слепило глаза, невзирая на солнцезащитные очки и тонированные стекла кабины. Морские растения и коралловые рифы уступили место тонкой цепочке тропических островов, связанных между собой единственной четырехполосной дорогой, словно бусины, нанизанные на нитку. Появились ухоженные боковые дороги, потом, совершенно неожиданно, особняки и яхты. Их, в свою очередь, сменило нечто похожее на живописную рыбацкую деревню, затем потянулись ряды одинаковых кондоминиумов, потом снова океан. А дальше — еще один остров, еще одна узкая полоска хайвея, окруженная водой, еще один остров. Плантейшн-Ки, догадался ответственный заместитель директора: скорость вертолета и низкая высота затрудняли сверку маршрута с картой.

Теперь вертолет резко ушел на восток, направляясь в сторону от цепочки островков в открытые воды. Они летели так долго — минут десять, а может, и больше, — что Пикетт даже подумал, не ошибся ли пилот. Впереди была только голубизна, тянущаяся до самого морского горизонта.

Но нет, это оказалось не совсем так. Щурясь за солнцезащитными очками, Пикетт смог различить крохотную зеленую точку, чуть ли не с кокетством появлявшуюся и исчезавшую за самыми дальними волнами. Он приглядывался еще некоторое время, потом протянул руку в пассажирский отсек и достал оттуда тяжелый морской бинокль. В бинокле точка превратилась в отдельный оазис зелени, крохотную экосистему посреди океана.

Он опустил бинокль:

— Это оно?

Пилот кивнул.

Пикетт перевел взгляд на карту:

— Здесь ничего такого нет.

Пилот кивнул еще раз, с ухмылкой:

— Я все думаю, сколько может стоить этот маленький клочок земли.

Пикетт еще раз взглянул на остров, пока вертолет пролетал над коралловым рифом. Островок быстро приближался, спокойные воды по мере уменьшения глубины приобретали бледно-изумрудный цвет. То, что казалось буйством джунглей, превратилось в пальмовые деревья, аккуратно стоящие в ряд, словно строй гренадеров. Между деревьями мелькали строения, белые на зеленом фоне: стратегически расположенные вышки охраны, незаметные, но вооруженные пулеметами. А теперь появился искусно скрытый за зеленой растительностью длинный невысокий эллинг, внутри которого можно было различить два катера рядом с длинным пирсом, протянувшимся в бирюзу.

Вертолет сбросил скорость, сделал круг над эллингом. С другой стороны пирса над водой были построены две вертолетные площадки. Они сверкали, словно их почти не использовали.

Пилот описывал круги, спускаясь, и наконец аккуратно сел на одну из площадок. Пикетт схватил свой портфель, открыл дверь и вышел под ослепительное солнце. В этот момент из тени деревьев появились два человека и пошли по мосткам в его сторону. Кожа цвета корицы, черные береты, оливковые рубашки навыпуск и такого же цвета аккуратно выглаженные шорты — ни дать ни взять Британская Индия с налетом карибского.

Они улыбнулись, обменялись рукопожатиями с Пикеттом и повели его назад по мосткам, потом по красивым извилистым дорожкам из толченого ракушечника, с мраморными скамьями среди пышной растительности, усыпанной яркими тропическими цветами. Они поднялись по мраморным ступеням, спустились на другую тропинку, снова поднялись. Несмотря на солнце, под пальмами было прохладно, легкий ветерок колыхал насыщенный цветочными ароматами воздух. Тут и там между деревьями Пикетт видел здания из алебастрового мрамора, из которого были построены и все остальные сооружения на острове. Время от времени дорожку пересекали павлины, с невысоких деревьев на них глазели огромные попугаи. Остров казался малонаселенным — всего несколько мужчин и женщин, которых Пикетт заметил вдали в просветах между деревьями или за длинными зелеными травяными участками; одеты они были так же, как и люди, сопровождавшие его.