Алексей Чернов - Полустанок

Чайник "орал" так, что казалось, вот вот и вылетят окна. Удар соседей по батареи, вернул Корнилова к реальности. Он быстро метнулся в кухню и выключил источник шума. Пить кофе, не было никакого желания.

ГЛАВА 11

Корнилов почти открыл свой кабинет, когда на его плечо легла чья то рука. Но привычные интонации, мгновенно рассекретили человека, стоящего за спиной.

– Здравствуй Степа – без интонации сказал Михаил и продолжил открывать дверь.

Кузьменко хихикнул:

– Нет, ты точно экстрасенс. Мной что, за версту пахнет?

Дверь в кабинет открылась:

– Если быть точным, не тобой, а перегаром – Корнилов сделал страшное лицо и и указал Степе зайти.

– С чегой то? Откуда? Я же....

Миша оборвал цепочку рассуждений:

– Я пошутил, присаживайся. Кофеку выпьем. То сегодня с утра, не полезло…

Кузьменко с довольным видом, подошел к чайнику и убедившись, что воды почти нет, горько парировал:

– У тебя воды, кот наплакал…Пойду раздобуду…

– Давай… – Корнилов снял пальто и повесил на вешалку – Может у тебя и пожевать что нибудь найдется?

Степа застыл в дверях с чайником:

– Ну и наглые вы Питерские....

Кузьменко скрылся в поисках и воды и чего нибудь пожевать, а Корнилова зазвонил телефон. Он с опаской достал трубку и поняв, что звонит Лихницкая, недовольно ее поприветствовал:

– Привет, я уже боюсь сегодня трубки снимать.

– Я тоже рада тебя слышать – с издевкой произнесла Вера – А что так?

Миша сел в свое кресло и откинулся к спинке:

– Марьин с утра звонил....

– Ах, ну да. Я уже слышала. Паренек решил повесить на себя кражу, что бы не "престегнули к мокрому".

– Ну повесить не повесить, а если на следственном эксперименте, он не будет путаться и покажет, где и что брал, то " пристегнуть" его все равно не получится. Слишком большое расстояние между нашими поселками. А машины у Воронина – нет. Так что скорей всего, не он отправил тещу на тот свет.

Лихницкая спокойно выслушала " исповедь" друга:

– Ну тогда у меня, для тебя еще одна пища для ума. Я вышлю тебе на почту результаты биллинга. И давай договоримся – на этом твоя " лампа Аладдина" больше не работает.

Корнилов ухмыльнулся:

– Ладно, джин ты свободен! Погоди, а что там? Ты смотрела?

– Извини дорогой, своего геморроя хватает. Со своим убийством, давай как нибудь сам.

Миша тяжело вздохнул. Благодарить Веру не было никакого смысла. Вернее он знал, что она сразу сменит тему. Он как обычно закончил разговор, как в последнее время, говорил только ей:

– Люблю, целую!

Миша включил рабочий компьютер и залез в почту. Письмо от Лихницкой вскоре в распечатанном виде, лежало перед ним. Он медленно читал. В этот момент в кабинете появился Кухьменко. С деловым видом он поставил чайник и положил перед Корниловым пачку печенья.

– Чем богаты! – Произнес Степа, видя что Миша не реагирует.

Корнилов не отрываясь от чтения резко выдал оперу:

– Похоже, кофе отменяется!

Кузьменко хлопал глазами. Миша встал с кресла и быстро нацепил на себя пальто:

– Поехали, надо кое что проверить!

Степа стоял и печально смотрел, как Корнилов уже почти покинул кабинет:

– Ты резкий, как понос! За тобой не угнаться. То кофе пей – то морду бей…

Дверь захлопнулась. Через минуту электрочайник отключился…

Когда белая " Нива" свернула на знакомый пролесок, Кузьменко не находил себе места. Он ерзал на пассажирском сиденье, то и дело кидая злобные взгляды в сторону Карнилова. Миша же спокойно вел машину и не отвлекался от дороги. Когда " Нива" "запрыгала" по ухабам, Степа не выдержал томительной паузы и затянувшейся тишины:

– Так, хватит в молчанку играть, я понимаю, что мы едем снова к бригаде лесорубов, что происходит? Почему ты как ошпаренный бросился сюда?

Корнилов сбавил скорость и машина начала, как бы " переваливаться" с кочки на овраг. Из внутреннего кармана пальто, он достал свернутый белый листок и всучил его Степе. Кузьменко развернул лист формата а4. Он внимательно изучал, то что написано. Наконец дочитав до конца Степа отложил бумагу в сторону:

– Так, я ничего не понял. Получается телефон убитой Сорокиной работал, почти сутки после ее смерти?

Толи Корнилов кивнул головой, в ответ на слова Кузьменко, толи лесная дорога сделала – это за него:

– Получается…

– Так – Степа снова заглянул в бумагу – Так что же -это? – Удивлению опера не было предела. Он сначала смотрел в то, что написано, потом хлопал глазами и таращился на Мишу – Получается телефон сейчас находится где то рядом с бытовкой работяг?

Корнилов остановил машину:

– Ну если верить сведениям, которые нам прислали из Питера, то да! Вот точные координаты, где сейчас находится мобильник. – Миша достал из кармана свой телефон – я вбил показания в навигатор – он сунул свой телефон Степе.

Кузьменко внимательно смотрел в дисплей телефона:

– Так, что – это за точки?

Корнилов заглушил машину:

– Синяя точка – это координаты, где предположительно находится телефон Сорокиной. А красная – это мы.

Степа смотрел на Корнилова с уважением и не совсем пониманием:

– Нельзя конечно отрицать прорыв технического прогресса!

Они вышли на улицу. Вдалеке слышался шум бензопил. Судя по всему, лесорубы были на делянке. Корнилов остановил машину около пяти ста метров от лагеря рабочих. Если кто то в этот момент находился в бытовке, лучше бы ему не видеть визита следователя и оперативника. Ведь сейчас вроде как все улеглось и убийца пойман. Пусть мужики себе спокойно работают. Грушевич кстати уже наверно присоединился к коллегам. Миша не стал привлекать его за недонесение. По крайней мере пока…Во многом еще нужно было разобраться.

– Ну что пошли? – Корнилов махнул рукой и Степа поплелся следом.

Полковник Захаров лишь в редкие дни мог позволить себе, убежать с работы по раньше. А сейчас казалось – именно такой день. Убийца пойман, преступление раскрыто. Он заскочил в квартиру, как ветер. Расстегнул китель и принялся снимать ботинки. Супруга была в кухне, оттуда доносилось позвякивание тарелок.

– Ты суп будешь? – Раздался голос жены

Захаров выпрямился, отдышался:

– Буду!

Иван Лукич не видел своей жизни без первого. Он мог отказаться от чего угодно. Нет, поесть полковник очень любил и это было заметно. При росте около ста семидесяти сантиметров, весил Захаров почти сто килограмм. Суп – был самой любимой пищей полковника. Когда супруга готовила борщ, Иван Лукич всегда нарезал сало и черный хлеб. Затем в прикуску в месте с чесночком, закусывал рюмку холодной, запотевшей водки. В эти мгновения, товарищ полковник был самым добрым и счастливым человеком на земле.

– Мой руки и проходи, я наливаю! – Снова послышался голос с кухни