Станислава Бер - Беспамятники. Дело Ирода

– Господи Боже, дважды спаситель наш, прими молитву нашу и освящение сего храма, созданного для славы твоей, – привычно начал обряд освящения Леонтий.

После обряда, литургии и святой трапезы митрополиту совсем стало плохо. Пожелал он перед сном выйти в сад при храме. В этих захолустных Озёрах сказочная красота расстилалась вокруг – пели птицы, цвела сирень, а воздух был свеж, хоть ложкой ешь. Задышал Леонтий ровно, спокойнее забилось его старое, уставшее от забот сердце. Только в горле пересохло. Ему бы послать служку за квасом, а он, добрая душа, не захотел тревожить мальчика. Поднялся на больные ноги, да и пошёл к колодцу при храме. Зачерпнул в ведро немного воды, начал пить да чуть не поперхнулся.

– Дерьмо! – в сердцах крикнул митрополит. – Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

Леонтий сплюнул, отер рукавом рясы язык. Как в колодце оказались какашки – то ли кошачьи, то ли беличьи, неизвестно. Весь день его прошёл в муках, с приступами острой боли, а под конец – на тебе, настоящая мерзость. Леонтий чертыхнулся и ушёл в покои.

Наутро проснулся митрополит весь не свой. Бранные слова, слетевшие в гневе с его губ, терзали душу. Леонтий встал и пошёл к злосчастному колодцу.

– Господи Боже, защити воду сию от напастей всех, каких возможно, и ниспошли на неё свою благодать.

Митрополит дважды окропил колодец, дважды перекрестил его двумя перстами и ушёл с чувством исполненного долга.

Савва Куницын, одиннадцати лет от роду, бегал как заведённый. У него лучше всех получалось прятаться, но на этот раз водить предстояло именно ему. Он нашёл всех ребят, кроме Доры. Вредная зеленоглазая девчонка никак не находилась. Савва уже было отчаялся, но заметил зелёную ленту у колодца при храме.

– Ага, – прошипел Савва, криво улыбаясь. – Вот ты и попалась.

Мальчик подкрался к колодцу, выпрыгнул из-за него и налетел прямо на девочку. Но Дора она и есть Дора. Вредина вместо того, чтобы быть схваченной, отпрыгнула в сторону. А Савва прямиком полетел в ледяные воды глубокого колодца.

– Саввушка, родной мой, – услышал мальчик знакомый голос сквозь молочную пелену возвращающегося сознания.

Тёмные глаза-черносливы тёти Алии смотрели на него с ужасом и счастьем одновременно.

– Жив! Хвала Господу. Жив! – закричала Алия.

Солёные капли упали на щёки и губы Саввы, лежащего на лавке в церковном саду.

На следующее утро произошло чудо. Савва Куницын с удивлением обнаружил, что помнит всё, что случилось накануне до мельчайших подробностей. Он больше не беспамятник, как большинство людей на планете Земля! Он помнит всё!

Ура! Ура! Ура!

* * *

– А вот и церковь, – сказала Дора, дважды осенив себя крестом при взгляде на два купольных креста, осыпанные изумрудами и рубинами.

Они вошли в храм, поставили лучины благодарности Христу.

– Любишь ли ты меня? – спросила Дора, беря Савву за руку. – Скажи это здесь, в церкви.

– Конечно, люблю, – ответил Савва после паузы.

Дора каждый день водила юношу в церковь, спрашивала его снова и снова, и забывала ответ. Савва знал, какой вопрос будет следующий. Возьмёт ли он её в жёны. Конечно, возьмёт. Что ему ещё остаётся? Однако на этот раз второму вопросу не суждено было прозвучать.

– Ах, вот ты где! – срывающийся голос гулко прозвенел в тихом храме.

Савва оглянулся. Мальчишка-посыльный протягивал ему записку.

– Я тебя по всему поселению искал. Еле нашёл, – с некоторой претензией сказал посыльный, шмыгая носом.

Савва взял записку, мальчишка поклонился и убежал. Дел у посыльного всегда много, он не вправе прохлаждаться, как некоторые.

– Мне срочно нужно идти к лекарю, – сказал Савва, пробежав послание глазами.

– Но мы не договорили, – возразила Дора, упрямо склонив голову вбок.

– Я обещаю, что женюсь на тебе, ага, – сказал юноша, кивая в знак правды.

Дора округлила зелёные глаза. Как он узнал?

– До свидания, любимая! Иди, готовься к свадьбе, – продолжал Савва, прикасаясь лбом к её лбу.

Доре можно хоть каждый день обещать жениться, завтра она всё равно ничего не вспомнит. Записывать в блокнот Дора, как и многие, ленилась.

На самом деле, Савва Куницын ещё вечером собирался идти к лекарю, поторопить со вскрытием утопленника. Однако Макар Ильич перехватил его по дороге и отправил со срочным поручением. Надлежало объехать солдат стражи наместника и предупредить их, что на завтра планируется ранний подъём и объезд окрестностей для сбора десятины.

Дом лекаря, сложенный из старого, местами отбитого кирпича, стоял на отшибе. Высокие сосны окружали его с трёх сторон. Крыша из ржавых, разнокалиберных листов металла дребезжала от ветра. Старые деревянные окна рассохлись. Савва открыл дверь без стука. Она с трудом поддалась, утробно заскрипев.

– Эх, Денис, Денис, ведь умный же парень, а дом привести в порядок не можешь, – в сердцах сказал Савва, войдя внутрь. – Хоть самому берись да помогай другу.

Старший помощник наместника глубоко вдохнул и тут же с шумом выдохнул, удивлённо приподняв брови. Казалось, что в доме никто не живёт. Живыми людьми здесь точно не пахло.

– Эй! Есть кто дома? Будьте здоровы! – прокричал на всякий случай Савва.

Савве почудилось движение в дальней комнате, и тут же навстречу вышел хозяин дома. Денис, в длинном запашном халате, подвязывался широким поясом на манер азиатских врачевателей, у которых он, несмотря на молодость – всего-то двадцать пять лет отроду, успел пройти обучение. Лихие тёмные кудри делали его похожим на иудея, однако широко отрытые, голубые глаза выдавали в нём новорусича.

– А вот и ты. Я ждал тебя, мой гетерохромный друг, – сказал Денис, прикасаясь лбом ко лбу Саввы.

Лекарь потрепал старшего помощника наместника за шею в знак расположения и повёл в кабинет. Высокий каменный стол был уставлен стекляшками всех форм и размеров, в некоторых из них блестели цветные жидкости. Стояли рычажные весы с гирьками на двух чашах. В мраморной ступке лежали пестик и измельчённая смесь. Этажерка у стены вмещала в себя книги, тетради, банки и бутыли с ингредиентами неизвестного происхождения. Под потолком сушились травы, цветы, грибы и что-то ещё, похожее на хвост и лапы крысы.

– Бог мой Иисус! – вырвалось у Саввы.

На другом высоком каменном столе лежал утопленник, распотрошённый так, словно варвары совместно с дикими зверями устроили пиршество в его утробе.

– Ну, ну, мальчик мой. Спокойнее. Зато я много чего узнал про него, – сказал Денис, качая головой в своё оправдание.

– Выкладывай, – глухо приказал Савва, стараясь не смотреть в сторону покойника.

– Товарищ твой, Саввушка, недоедал, да, да, – сказал лекарь, приподнимая брови. – У него совершеннейше пустой желудок и даже кишечник.