Джеймс Чейз - Я сам похороню своих мертвецов

– Привет, Коррин, – произнес он. – Могу я войти?

– Ну, даже не знаю, – ответила она. – Рой пока еще не вернулся. Я одна. Ты хочешь его видеть?

Он с трудом сдержал раздражение.

– Думаю, мне лучше войти, – произнес он как можно мягче. – Ты простудишься, если и дальше будешь здесь стоять. Боюсь, у меня плохие новости.

– О? – Ее глаза немного расширились. – Но разве тебе не лучше увидеться с Роем? Сомневаюсь, что мне хочется выслушивать плохие новости, да и Рой не любит меня расстраивать.

Он подумал, что это весьма в ее духе. Она живет в этом симпатичном домике, одевается как голливудская старлетка, пока Рой, судя по всему, отчаянно пытается раздобыть денег, и при этом без зазрения совести заявляет, что муж «не любит ее расстраивать».

– Ты простудишься, – повторил Инглиш и шагнул вперед, вынуждая Коррин отступить в маленькую прихожую. Он закрыл дверь. – Боюсь, мои плохие новости касаются тебя, и только тебя. – Он увидел, как ее лицо внезапно застыло от страха, но не успела она заговорить, как он продолжил: – Здесь у вас гостиная? – и он шагнул к ближайшей двери.

– Это зал, – сказала она и, возмущенно поправляя его, уже не помнила, что секунду назад чувствовала испуг: очень ей нужна какая-то гостиная, у нее – зал.

Он открыл дверь.

– Давай войдем и присядем на минутку, – предложил он, пропуская ее вперед.

Коррин прошла в вытянутую комнату с низким потолком. Современная мебель выглядела дешево, но явно была куплена недавно и пока храбро держала марку. Инглиш подумал: «Интересно, как эта мебель будет выглядеть года через два-три. Наверное, развалится к тому времени. Люди вроде Роя и Коррин не ценят постоянство».

В камине догорал огонь, Инглиш подошел и пошевелил угли кочергой, затем подкинул полено, а Коррин тем временем остановилась рядом с ним. В ярком свете торшера он заметил, что ворот и обшлага нежно-розового пеньюара немного засалены.

– Мне кажется, нам надо дождаться Роя, – произнесла она, сплетая и расплетая маленькие пухлые пальчики. Он видел, что она всеми силами старается увильнуть от любой ответственности или необходимости принимать решение.

– Именно по поводу Роя я и пришел, – начал он негромко, развернувшись, чтобы видеть ее. – Сядь, пожалуйста. Я бы очень хотел избавить тебя от этого, но рано или поздно ты все равно узнаешь.

– О!

Она резко села, как будто у нее подкосились ноги, и лицо ее побелело под старательно нанесенным макияжем.

– Он… он попал в беду? – спросила она.

Ник покачал головой:

– Нет. Все гораздо хуже.

Инглиш хотел проявить твердость и сразу сказать ей, что Рой мертв, однако, глядя на это кукольное личико, читая ужас в этих младенчески-голубых глазах, наблюдая, как по-детски подрагивают ее губы и рефлекторно сжимаются кулачки, он смог лишь намекнуть на то, что случилось.

– Он ранен? – Она посмотрела ему в глаза и отшатнулась, словно он замахнулся, чтобы ударить ее. – Но он ведь… он не умер?

– Да, он умер, – произнес Инглиш. – Мне жаль, Коррин. Хотел бы я избавить тебя от этого. Если я могу что-нибудь для тебя сделать…

– Умер?.. – повторила она. – Но он не мог умереть!

– Увы, – произнес Инглиш.

– Но он не мог умереть! – повторила она, и ее голос задрожал. – Ты… это говоришь, чтобы меня напугать! Ты всегда меня недолюбливал! И не делай вид, что это не так. Как он мог умереть?

– Он застрелился, – негромко сообщил Инглиш.

Коррин уставилась на него. И он сразу понял, что в это она поверила. Ее кукольное личико словно разбилось вдребезги. Она упала на козетку, закрывая руками глаза. Белая шея Коррин судорожно пульсировала, пока она пыталась совладать со слезами.

Инглиш оглядел комнату, затем подошел к стене, у которой стоял изысканный бар. Он открыл его и обнаружил внутри шеренгу бокалов и бутылок с лаконичными этикетками цвета слоновой кости. Он налил в стакан немного бренди и подал ей.

– Выпей.

Ему пришлось поднести стакан к самым ее губам, но, сделав небольшой глоток, она оттолкнула его руку.

– Он застрелился? Сам? – спросила она, подняв на него взгляд.

Инглиш кивнул.

– Кто-нибудь из твоих друзей сможет сегодня переночевать у тебя? – спросил он. Ему совершенно не нравилось выражение потрясения и ужаса в ее глазах. – Тебе пока нельзя оставаться одной.

– Но ведь теперь я одна, – проговорила Коррин, и слезы покатились по щекам, смывая косметику. – О, Рой! Рой! Как же ты мог? Как ты мог оставить меня одну? – Это был крик испуганного ребенка, и он встревожил Инглиша. Он мягко опустил руку ей на плечо, но Коррин сбросила ее с такой яростью, что он даже отступил назад, ошеломленный.

– Почему он застрелился? – с нажимом спросила она, глядя прямо на него.

– Постарайся хотя бы сегодня выбросить эту мысль из головы, – успокаивающим тоном предложил он. – Хочешь, я пришлю к тебе кого-нибудь? Мою секретаршу?

– Не нужна мне твоя секретарша! – Она неуверенно поднялась на ноги. – И ты мне не нужен! Это ты убил Роя! Был бы ты ему настоящим братом, он бы никогда не поступил так!

Инглиш был настолько изумлен внезапной атакой, что так и застыл на месте, глядя на нее.

– Все ты и твои деньги! – продолжала она пронзительно. – Только о них ты и печешься! Тебе было плевать, что творится с Роем. Ты не удосуживался узнать, как он вообще живет! А когда он пришел к тебе за помощью, ты его вышвырнул! И после этого он себя убил. Что ж, надеюсь, теперь ты доволен! Надеюсь, ты счастлив, что сберег свои грязные доллары! Убирайся отсюда! И не приходи больше никогда. Ненавижу тебя!

– Зачем ты так говоришь? – ровно произнес Инглиш. – Это совершенная неправда. Если бы я знал, что Рой в стесненном положении, я обязательно помог бы ему. Но я не знал.

– Тебе просто было наплевать, бессердечный человек! – визгливо выкрикнула она. – Вы с ним полгода не разговаривали. Когда он попросил тебя одолжить ему денег, ты сказал, что не дашь ему ни доллара. «Помог бы ему»! Это ты называешь помощью?

– Я помогал Рою с тех пор, как он окончил колледж, – возразил Инглиш, и голос его посуровел. – Мне казалось, ему уже пора самому становиться на ноги. Или он ждал, что я буду содержать его всю жизнь?

– Убирайся! – Нетвердой походкой Коррин дошла до двери и распахнула ее. – Убирайся и больше не приходи! И не пытайся предлагать мне свои грязные деньги, потому что я их не возьму! А теперь – вон!

Инглиш растерянно пожал широкими плечами. Ему хотелось схватить эту куклу и встряхнуть, чтобы вернуть ей немного здравого смысла, но он понимал, что Коррин в шоке и ее терзает осознание того, что мужа больше нет в живых в том числе и из-за ее прихотей. Это потрясение заставляет ее яростно вопить, выплескивая на него свое горе, усиленное угрызениями совести. Он догадывался, что, как только он уйдет, она рухнет без сил, и ему очень не хотелось оставлять ее в одиночестве.