Анастасия Калько - Кронштадтский тупик

– Да есть у нас одна, – Елизавета скривилась, – учительница, блин, звезды она зажигает! То картошкой торговала, потом в школе работала, какой-то самой зачуханной, в районе Дамбы, а теперь, блин, Фабрику звезд открыла! По телику ее показывают, все шишки местные к ней на презентухи ходят, ученики ее, – Лиза добавила пару крепких слов, – в кино и сериалах мордами светят, – девица даже поперхнулась от злости, схватила и залпом выпила пол-литровую бутылку "Аква минерале". – Фамилия у нее самая простая была, то ли Чушкина, то ли Тютькина, а потом, блин, Амелиной заделалась! Графиня, блин! Тьфу! В школе работала, а в выходные в порту вертелась, – скривилась Елизавета, – с моряками шлялась. На зарплату-то учительскую не разгуляешься, а ей же, блин, хотелось жить красиво… Сейчас, блин, училку могут уволить за фотку в купальнике или за то, что она трусы покупает, а тогда, блин, всем пофиг было, что она мужиков в порту ловила! Мне Даня рассказывал, она, говорят…

– Лора Амелина-Фурштадтская? – догадалась Наташа. – Из школы "Райзинг"? – она вспомнила передачу, которую они с Беллой краем глаза смотрели по местному каналу. Фамилия "Амелина" была именно оттуда.

– Во, вам премию надо, что ее фамилию без запинки выговорили, – восхитилась Лиза, – во зафигачила, язык сломать можно! Да, она самая. Школу она основала, звезды зажигает, – повторила Архипова с застарелой злобой, – кузница талантов, как же!

– А разве нет? – спросила Наташа. – Это неправда, насчет выпускников, ставших знаменитыми на сцене или экране?

– Ха! – усмехнулась Лиза. – Это все сказочки, что любая босота может с улицы прийти, честно учиться на пятерки и потом на Манхэттене с Деми Мур делиться секретами! Лорка только блатных продвигает, чьих-то деточек, когда надо с родителями влиятельными законтачить, она и давай его сыночка или дочку продвигать! Ах, талант, ах, перспективы! Фи! Или тех, кто ей бабки хорошие подкинул. А если ни блата, ни денег – то ей угождать надо по-всякому, в задницу целовать! А если ни блата, ни денег, и в ножки ей не кланяешься – то вылетишь кувырком со всеми своими пятерками и талантами, и фиг тебе, а не Манхэттен! Там целая наука, как, типа, неугодного выжить: замечаний накидают, двояков поналепят – и коленом под зад: иди, мол, рылом не вышел… – в голосе Лизы прозвучала обида, и Наташа догадалась, что неспроста Архипова с такой яростью говорит о "Райзинге" и владелице школы. "Блата не было или денег? Или угождать Амелиной-Фурштадтской не захотела? Или просто способностей и усердия не хватало? Ты думала, что легко и без всяких затрат взлетишь в "звезды"? А не вышло. Без труда не вытащишь и рыбки из пруда, народная мудрость. Вот и злобится теперь. И наверное, потому она так восхищается своим Богданом: ведь он хотел заковать в наручники ненавистную "Тютькину или Чушкину", которая посмела исключить ее из школы. Если бы "Лорку" и впрямь повели под конвоем, Архипова считала бы это торжеством справедливости: мол, хозяйка "Райзинга" получила по заслугам за то, что не захотела сделать из Лизаньки суперстар!"

– Реально, так и есть, – словно прочитала ее мысли Лиза, – там страшные вещи творятся, в школе этой, мне Даня рассказывал, но без подробностей, сказал, типа, не мое дело…

– А зачем женщине такого уровня нанимать для расправы с неудобным человеком простого водителя? – задумчиво спросила Наташа. – У нее ведь есть и возможности, и связи для того, чтобы найти профессионального исполнителя.

– У нее спросите, – огрызнулась Архипова.

– И как могут быть связаны хозяйка школы актерского мастерства, и водитель автобуса?

– Да чтоб его на зоне прибили, – жалостно взвыла Архипова, начиная сморкаться в очередной ароматный платочек, – урод! Его дочурка, лягушка бездарная, тоже намылилась актрисой стать, но ведь тупая же и страшнее Аленки, вот и пролетела. Говорят, с горя квасит не просыхая на пару с папашкой. От него жена свалила, он до сих пор бухает, и дочка такая же…

"Да, словно мухи тут и там, ходят слухи по домам, – вспомнила песню Высоцкого Наташа, – это уж точно. Вот уже и из Василисы алкоголичку сделали…"

Наташа помнила недавний скандал вокруг памятника народной героине в Нововоронеже. Из-за какой-то деформации металла лицо девушки получилось пугающим, и после шквала негодующих обращений граждан скульптуру демонтировали. Но сравнить с этой "Аленкой" Василису можно было только от большой злости или невеликого ума. И работница автомастерской на алкоголичку не была похожа. Детство Наташи прошло в Крыму, на родине виноградников и агрофирм, и любителей горячительного девушка научилась распознавать с детства.

– Так ее папаша все подкаты делал, – шипела Лиза, – хотел, чтобы его лягушку в школу взяли, готов был Лорке ноги мыть и воду пить. Небось, она ему и закинула: мол, уберешь Даню, будет твоя чучела в кино, он и побежал, из штанов выскочил! Думал, реально все шито-крыто будет. Да Бог шельму метит, – злорадно сказала девица, – говорят, когда от ментов убегал, навернулся, весь переломался, башкой долбанулся, лежит теперь овощем и под себя делает. Мамаши в садике с утряка терли, – пояснила Елизавета.

Наташа поразилась тому, какие изменения претерпевает информация, переходя из уст в уста. В армии приказ или доклад, который надлежало передать через несколько звеньев, повторялся дословно. А кумушки вроде Архиповой любили способ передачи информации, который мама называет "Не дослышит, так добрешет". Состояние Егора Степанова опасений не внушало, вывих ему вправили, а инфаркт не подтвердился. А местное "сарафанное радио" уже разнесло весть, будто он "лежит овощем и ходит под себя".

– А что произошло у вашего друга с дочерью Степанова? – спросила Наташа. – Я слышала в парке, что Степанов спросил: помнишь, мол, мою дочь? А Гусев ответил: пусть радуется, что легко отделалась. О чем они говорили?

– Без понятия, – пробормотала сразу побледневшая Елизавета, отводя глаза. – Реально, чесслово, мамой клянусь, не знаю. Все она врет, сроду бы Даня на такое уродище не позарился…

Наташа внимательно посмотрела на Архипову. Похоже, девушка что-то знает и боится своей осведомленности. И из нее сейчас слова не вытянешь.

***

– Она что-то знает, – сказала Наташа, рассказывая Белле о встрече с Елизаветой. – Но боится до оторопи. Вот только не знаю, чего. Или кого. О хозяйке артистической школы она вывалила мне полный набор сплетен местного агентства ОБС, о Василисе наврала с три короба, а когда я спросила о конфликте Гусева со Степановыми, замолчала, как обрезали, и начала клясться, что ничего не знает.

– Позже прижмем ее еще раз, – сузила черные цыганские глаза Белла. Свою яркую экзотическую красоту она унаследовала от бабушки-цыганки. – Посмотрим, долго ли она против меня продержится.