Анастасия Калько - Кронштадтский тупик

– Я в этом не сомневаюсь, – ответила Наташа, – и согласна с тобой: просто варварство – отправлять человека из больницы в изолятор, когда он еще встать не может. У меня тоже бывали вывихи, и я знаю, что это такое. Хоть бы пару недель дали ему отлежаться!

– Считают, видите ли, что, если угрозы для жизни нет, то пребывание в стационаре не нужно, – возмущалась Белла, – авадакедавра, других слов у меня просто нет!

Они вышли на проспект Ленина и ускорили шаг. В спину со стороны Биржевого канала бил холодный ветер, проникая даже под теплую одежду, за шиворот и пытаясь добраться до ушей под шапки.

Увидев впереди уютно переливающуюся яркими огнями витрину "Севера", Белла остановилась, чтобы отряхнуться от снега и достать маску.

– Странные ограничения, – заметила Наташа, – без маски в кафе не пустят или обслуживать откажутся. Но ведь чтобы съесть заказ, ее все равно придется снять… И где тут логика?

– Фима ответил бы в рифму, – фыркнула Белла, – он тоже эти "намордники" высмеивает нещадно. Разве ты не знаешь последние новости, Навицкая? Оказывается, короныч, как добропорядочный зомби или вампир, активируется исключительно после 22 часов. До этого времени он ничем не угрожает посетителям общепита, тем более если они уже сделали заказ!

– Диалог двух собак на площадке для выгула, – пошутила в ответ Наташа. – "– Смотри, все люди в намордниках! – Да-а! Поймут теперь, каково нам!".

Они рассмеялись.

– Народ не унывает, – комментировала Белла, – так же остер на язык. И правильно, нечего вешать нос!

– Народное творчество нравится мне больше, чем юмор в СМИ, – заметила Наташа. – Все эти опухшие от безделья "ответственные граждане" в мятых "семейках"; девицы в стрингах и масках, "второй медовый месяц" и "очереди за маткапом к 2021 году", и шуточки насчет того, что карантин ввели для прироста рождаемости… Произошел естественный отбор: неудачные шутки забылись через несколько дней, а когда кто-то удачно сострит на злобу дня, эта шутка повторяется, запоминается и, может, войдет в историю народного фольклора. Белла, это не твой ли школьный антагонист у окна?

– По времени вроде он. А внешне узнать трудно. Я его уже лет 15 не видела.

За столиком у расписанного елочками, снежинками и оленями окна кафе-кондитерской восседал представительный мужчина в твидовом костюме, джемпере и очках, что-то просматривал в телефоне и размешивал сахар в чашечке с кофе. Потом он посмотрел на часы и выглянул в окно.

– Андрюха, – прошептала Белла, увидев его анфас, – кто бы мог подумать! А я думала, что он все такой же трясолоб, как в школе.

– Он теперь занимает высокий пост, – Наташа тоже с интересом рассматривала мужчину в твидовом костюме, – а это на многих влияет. Ноблесс оближ. До встречи!

За ее спиной звякнул колокольчик. Белла скрылась за дверью "Севера". Наташа слегка позавидовала ей: до Андреевской улицы, где находилась школа "Райзинг", нужно было еще дойти. И вспомнила, что в прошлом году пропустила двадцатилетний юбилей со дня окончания школы. Пришлось звонить и поздравлять одноклассников по скайпу из Воркуты, где они с Улановым участвовали в сложной многоходовой комбинации, помогая Ефиму вывести на чистую воду ключевого свидетеля обвинения в очередном запутанном процессе… "Пара сумасшедших трудоголиков, – думала Наташа о себе и муже, – у нас ведь в ноябре была пятая годовщина свадьбы. И что? Тоже по скайпу друг друга поздравляли. Витя умчался на процесс в Магадан, а я сидела в архиве, работая над очередной книгой с экскурсом в историю Петербурга… А встречу выпускников этой весной отменили. Может, в новом году уже можно будет провести мероприятие. Скайп и зум – это не то, что живое общение…"

Наташа увидела впереди величественный трехэтажный особняк с эркером и колоннами и сразу узнала его; именно этот фронтон появился в начале передачи о школе актерского мастерства… Золотые буквы "Rising", декорированная россыпью золотых и серебряных звезд, ярко светилась даже через белую муть и ранние зимние сумерки.

Наташа потопотала ногами на ступеньках, сбивая с сапог снег, поднялась по щетинистому покрытию гранитного крыльца и позвонила в домофон.

***

– Извини за банальность, но как тесен мир, – Андрей Корин поднялся навстречу Белле. – Ко мне обращается сотрудница великого и ужасного Когана и оказывается моей одноклассницей!

– Ой-ля-ля, Ой-ля-ля,

Погадать на короля, – пропела Белла, расстегивая пуховик, – помнишь?

– А как же, – Андрей принял у нее верхнюю одежду. – Позволь за тобой поухаживать в качестве компенсации за то, что отравлял тебе жизнь в школе, – он аккуратно повесил пуховик на стилизованную под старину вешалку в углу. – Вот дурак был, да?

– Двадцать лет прошло, ты прикинь, – Белла перед зеркалом поправила волосы, придирчиво осмотрела брюки и свитер и с удовольствием отметила, что фигура у нее снова безупречная, а бедра в черных брючках кажутся почти мальчишескими.

– С ума сойти, – Андрей отошел к стойке, рассматривая меню. – А мы даже юбилейную встречу провести не смогли из-за карантина этого дурацкого. Обидно как-то, – он потер ухоженную "модную" щетину на щеке, – школота тусуется, и никаких им запретов, как сидели на поребрике или в подворотне, так и сидят… А мы, взрослые люди в чинах, должны ждать, когда нам скажут "можно".

– Не могли же мы тоже сесть на поребрик, – ответила Белла, – взрослые люди в чинах в подворотнях с бутылками не тусуются. Это малолеткам все равно, где побеситься, а нам условия нужны.

Уютный зал "Норда" был маленьким, но очень симпатичным. В воздухе витали ароматы кофе, шоколада и ванили. За стеклом соблазнительно выстроились торты и пирожные. Мерцала и переливалась елка у входа в углу.

– Что закажешь? – галантно спросил Андрей, когда к ним подошла улыбчивая девушка-буфетчица.

– Тут отличный шоколадный чизкейк, – ответила Белла, – и еще макаруны. А к ним кофе, эспрессо. Двойной, – уточнила Белла, вспомнив, что после встречи с Кориным хочет навестить Архипову. Судя по рассказу Наташи, перед встречей с подружкой покойного Гусева нужно хорошо подзаправиться…

– Ого! Наш человек… – одобрительно покивал Андрей и передал буфетчице заказ Беллы. Себе он взял эклер и порцию обычного эспрессо.

Из вихрастого долговязого паренька он превратился в солидного, чуть полноватого мужчину. Стрижка явно была сделала в хорошем салоне; лицо холеное, очки – в модной и недешевой оправе, и даже руки безупречно ухожены. Бывший школьный "клоун погорелого театра", как называла Андрея замученная его выходками классная руководительница, изменился до неузнаваемости. Теперь это был вальяжный и немного высокомерный чиновник на руководящем посту.