Марина Серова - Под крылом Валькирии

– Надо же, какие необычные у вас увлечения, – заметила я. – А зачем вы всем этим занимаетесь? Я имею в виду реконструкцию. Как я понимаю, в платье одиннадцатого века вы на улицу не выйдете, сейчас хоть люди и носят что хотят, но древнерусский костюм на современной жительнице Тарасова – это все-таки перебор…

– Конечно, для повседневной жизни все это не годится, – согласилась со мной Волконская. – Но летом постоянно проводятся реконструкторские фестивали, иногда – игры, и я в этих мероприятиях участвую. Мне нравится – это очень интересно, хочется ощутить себя не в двадцать первом столетии, а в древности. Все-таки у нас сейчас довольно скучное время, люди ничего не умеют делать своими руками. А я – ремесленник, мне это очень нравится. Я окончила факультет дизайна, но компьютерную графику не очень люблю, хоть и могу что-то делать в этом направлении. Но это как-то не мое. А вот макеты клеить мне очень было интересно, и, вообще, мастерить – это увлекательное занятие. Как-то успокаивает, расслабляет. Хотя, когда я только начала заниматься резьбой по дереву, у меня ничего не получалось. Вроде дали простейшее задание, а я возилась часа полтора, прежде чем мне удалось сделать что-то, похожее на образец. Но потом втянулась, стало получаться, и сейчас я уже не представляю своей жизни без ремесленной мастерской. Наверное, благодаря своим увлечениям я могу работать в редакции без отпуска и выходных – известно ведь, что лучший отдых – это смена деятельности. Когда делаю что-то руками, мозг отдыхает, когда пишу материал для редакции – отдыхаю физически.

– А что все-таки за тренировки вы посещаете поздно вечером? – вернулась я к предыдущему вопросу. – Про реконструкцию и резьбу по дереву я поняла, но чем вы занимаетесь в вашем клубе?

– У нас – историческое фехтование, – пояснила Волконская. – Мы учимся сражаться на мечах, кинжалах, копьях. В общем, на всем том, чем воевали жители девятого – одиннадцатого веков. Если говорить о самих тренировках, то сначала у нас общефизическая подготовка – бег, разминка, упражнения разные. А потом уже техника боя. Изучаем удары мечом или копьем, после чего деремся друг с другом.

– А мечи и копья из чего сделаны? – поинтересовалась я.

– Из железа или текстолита. Мужики дерутся на железе, девчонки – на текстолите, он легче, поэтому это проще. В основном девушки у нас бьются на копьях, там удары отличаются от тех, что на мечах. Копья – это колющее оружие, мечи – рубящее. И техника ударов, соответственно, разная. Если сражение происходит со щитом, то там свои тонкости, новичку подобное может быть тяжело. Но если ходить на занятия и тренироваться, со временем начинает неплохо получаться. На фестивалях, правда, редко когда женщин допускают на турниры – в основном это для мужчин. Буггурты, соответственно, тоже не для девчонок, там можно и серьезную травму получить.

– Буггурты? – переспросила я. – А это что такое?

– Иными словами, драка из разряда «стенка на стенку», – объяснила Волконская. – Сходятся два отряда вооруженных бойцов, кто кого победит. Там судьи обязательно присутствуют, которые останавливают бой, когда нужно. Я только один раз участвовала в тренировочном буггурте у нас в клубе, но меня практически сразу вынесли. То есть убили, прошу прощения за мой жаргон. У нас есть свои, скажем так, термины, которые человеку, не занимающемуся реконструкцией, довольно сложно понять.

– Да, вашу жизнь сложно назвать скучной и однообразной, – заметила я. – Нечасто встретишь человека, который и историческим фехтованием занимается, и по дереву вырезает, и платья шьет…

– Шить я пока не умею, – поправила меня Катя. – Но в целом – да, мне нравится реконструкция. Сейчас я как раз готовлюсь к фестивалю в Карелии. Из клуба я одна еду, все-таки это довольно далеко и финансово затратно, но мне очень хочется туда попасть. Не знаю, конечно, подойдет ли мой костюм – все-таки фестиваль посвящен викингам, а у нас – Древняя Русь. Но я туда еду не только как участник, но и как фотограф, а также – репортер. Собираюсь сделать материал после фестиваля – только надо подумать, в какую рубрику журнала его можно запихнуть. Как ни крути, «Глория» – издание для женщин, как бы мне не сказали, что я совсем обнаглела со своей реконструкцией. Я ее через раз пишу, ничего не могу с собой поделать. Но, учитывая то, что остальные мои коллеги придерживаются стандартного подхода к раскрытию темы, я могу немного разнообразить издание. Пока, конечно, московское издательство это терпит.

– Вот как, – неопределенно протянула я. – Когда у вас намечается поездка?

– Уже скоро, – Катя вздохнула. – Во вторник в восемь вечера у меня поезд до Москвы, там я буду в двенадцать утра. А в половине четвертого – поезд до Сортавала, там как раз и будет проходить фестиваль. А тут такое творится – даже ехать страшно… Я имею в виду все эти происшествия, о которых я вам рассказывала.

– Сколько раз вы замечали слежку? – спросила я, возвращаясь к изначальной теме нашего разговора.

– Замечала три раза, – пояснила Волконская. – Может, и еще следили… А потом вообще ужас произошел. Я после этого и решила к вам обратиться за помощью – боюсь, без телохранителя я сейчас точно не обойдусь. Либо меня точно убьют, либо я с катушек съеду на нервной почве. Если вы мне не поможете, то я уже не знаю, что делать…

– Я смогу вам помочь, только когда узнаю, что все-таки произошло с вами, – прервала я Катю. – Расскажите все по порядку.

– В общем, это произошло в среду, – начала Волконская. – Я возвращалась домой с работы, у меня не было других занятий в тот день. Как раз я собиралась уйти в отпуск, чтобы поехать в Карелию, взяла две недели – успеть и в Сортавала смотаться, и подготовиться к фестивалю. Поэтому мне надо было доделать в редакции несколько статей, и я задержалась там где-то до семи часов вечера. Специально решила не сидеть допоздна, чтоб спокойно возвратиться домой. Было светло, и я спокойно прошла через сквер, за мной не следили. Я открыла дверь своей квартиры, собиралась сперва поужинать, а потом взяться за платье. Мне надо его сшивать на руках – ведь в девятом веке швейной машинки не было, да и пользоваться я ею не умею. Хоть и купила простенькую, конечно, в надежде, что научусь. В общем, я зашла на кухню, достала из холодильника продукты – собиралась быстро нарезать себе салат и сварить макароны. Я положила овощи на разделочную доску, потом открыла вот этот шкаф, – Катя указала на кухонный шкафчик, где хранилась посуда.

– У меня крупы лежат внизу, на нижней полке, – пояснила она. – Я обычно стараюсь там все расставлять, чтобы ничего не упало. Если пакет с гречкой открыт, то его необходимо либо закрепить скрепкой, либо установить, иначе вся крупа может просыпаться. Но когда я полезла за макаронами, то увидела, что все пакеты лежат, а не стоят. А я точно всегда их аккуратно расставляю. Я подумала, что это очень странно – упасть мог только один пакет с крупой, если я вдруг неаккуратно его установлю. Но чтобы все пакеты валялись – такого и быть не может!