Джеймс Чейз - Измене доверяют, как лисе

Грейс разбирала сумку. Достав два больших отреза прорезиненной ткани, она расстелила их на мокрой земле.

– Вам нужно перелечь, – сказала она, – или заработаете ревматизм.

Указав на ногу, он раздраженно произнес:

– Хватит про ревматизм. Ногу мне подлечи. Думаешь, я намерен торчать здесь всю ночь?

Но девушка занималась сумкой. Не смотрела на него и не знала, что он с ней говорит. Когда Эллис это понял, с ним случился новый приступ ярости – надо же, угораздило оказаться во власти этой глухой суки, завывал он. Попробовал дотянуться до Грейс, но она была слишком далеко. Пришлось лежать смирно, ненавидеть ее и ждать, пока она повернется.

– Сами справитесь? – спросила она, опустившись на колени рядом с ним. От ее юбки исходил запах мокрой фланели. На лицо Эллису упала капля воды с идиотского цветочка на шляпке.

Он схватил девушку за руку, встряхнул и крикнул:

– Нога! Забудь про сырость! Ногу мне вправь!

По всей видимости, Грейс не смотрела на его губы.

– Привстаньте, – спокойно сказала она. – Я придержу ногу, а вам нужно перелечь на ткань.

Он собрался было возразить. Сказать, что ему плевать на сырость. Но не решился. Конечно, плохо, что она им командует. Однако в нынешнем состоянии гораздо проще делать то, что она скажет.

Наконец он с трудом перебрался на ткань. Грейс очень ловко справилась с его ногой, – чуть приподняв, она, казалось, предугадывала его движения, так что Эллису удалось перелечь без особенной боли. Тем не менее он весь вспотел, и к горлу подступила тошнота. Заметив, как он побледнел и как блестит его кожа, Грейс положила смуглую руку ему на плечо и крепко прижала Эллиса к земле.

– У меня есть бренди, – сказала она, потянувшись к сумке.

Эллис уставился на ее узкую изогнутую спину и красивые ножки. Жаль, что у нее такая заурядная физиономия, подумал он. Фигура-то отличная. В нем вспыхнула крошечная искорка похоти. Вспыхнула и тут же погасла, сменившись приступом боли.

Грейс снова повернулась к нему. В руке у нее был стакан с бренди.

– Выпейте, – сказала она, приподнимая ему голову.

Бренди пришлось весьма кстати. Эллис почувствовал, как по телу растекается приятное тепло – гонит прочь тошноту, придает бодрости.

Грейс начала снимать с него туфли, и он вдруг задумался: а чистые ли у него ноги? По телу пробежала горячая волна стыда: такого он не испытывал с самого детства. Это чувство рассердило Эллиса, и он попытался остановить девушку, но не сумел дотянуться до ее рук. Поэтому снова лег и с досадой уставился на разноцветные зонты. Эллису было стыдно, и он всей душой ненавидел девушку, уверенный, что из-за нее ему пришлось поступиться собственным достоинством. Она же сняла с него туфли и носки, после чего придвинулась ближе и принялась возиться с пуговицами на брюках.

Эллис схватил ее за руки, стиснул запястья, гневно глянул на девушку и прорычал:

– Оставь меня в покое. Это еще что за чертовщина?

Грейс с удивлением смотрела на него. На бледном личике читался испуг.

– Не волнуйтесь, – успокоила она. – Сейчас займемся вашей ногой. Придется снять брюки. Ничего страшного. Я же когда-то была медсестрой… ну, почти.

– Отстань от меня, – пробормотал Эллис, чувствуя, что краснеет, и приходя от этого в ярость. Вспомнив свои тощие волосатые ноги, он даже вздрогнул от мысли, что девушка их увидит. – Не смей меня раздевать.

Но она, не останавливаясь, упрямо продолжала расстегивать брюки. Эллис ничего не мог поделать. Когда Грейс отодвинулась, у него не было сил ей помешать. Он снова лег и закрыл глаза, сердито шевеля губами. Позволил ей раздевать себя и отвернулся.

Заканчивая с брюками, Грейс сделала неловкое движение. Ногу Эллиса пронзила боль, он вскрикнул.

Обозвал девушку дурным словом, но она этого так и не узнала. Хотел пнуть ее, поквитаться за причиненную боль, но слишком боялся двигаться, чтобы не сделать себе хуже.

Приподняв голову, он следил за ее действиями. В глазах его горела ненависть. Девушка уже вынула из сумки одеяло, и теперь накрыла им здоровую ногу Эллиса. Тепло подействовало на него успокаивающе. В свете фонарика Грейс осмотрела сломанную ногу. На фоне его белой, поросшей шерстью кожи ее смуглая гладкая ладонь казалась очень красивой.

– Прямо под коленом, – сказала Грейс. – Думаю, я смогу вправить. – Она подняла взгляд. Глаза у нее были огромные и встревоженные. – Будет больно.

– Ну давай уже, – сказал он и с удивлением понял, что говорит заискивающим тоном. – Вправляй. Боль я стерплю. Думаешь, я размазня?

Однако Грейс еще не дотронулась до перелома, а Эллис уже вспотел. Девушка поднесла ладонь к распухшей ноге. Вздрогнув, Эллис закусил губу и сжал кулаки.

Поняв, что он боится боли, Грейс налила ему еще бренди.

– Вы уж потерпите, – попросила она, понимая, каково ему придется. – Самое главное, не мешайте. Не вырывайтесь. Хочу вправить как следует.

– Ну давай же, мерзавка! – в ужасе крикнул он. – Вправляй, хватит слюни пускать!

Отвернувшись к сумке, Грейс снова не заметила, что Эллис бранит ее. Ему же хотелось унизить ее, пнуть по аккуратным ягодицам. И еще ему было стыдно, что он, трус, винит в своей трусости эту девчонку.

Из сумки Грейс достала бинты и хирургические накладки. Эллис подумал, что эта сумка напоминает ящик фокусника: казалось, в ней найдется что угодно.

– В клубе есть пункт оказания первой помощи, – объяснила Грейс. – Там все, что нужно. Даже носилки. Если бы мне кто-нибудь помог, я бы перенесла вас под крышу.

– Давай к делу, – сказал он и закрыл глаза.

Эллис понимал, что будет больно, но даже не представлял себе насколько. Секунду или две он не шевелился, чувствуя, как Грейс ощупывает ему ногу. Затем по жилам его пронеслась боль, волной растекаясь по всему телу. Горечь во рту сменилась сухостью. Дурнота поднялась к голове и выступила на лбу каплями пота. Вцепившись в прорезиненную ткань, Эллис замер.

Откуда-то издалека донесся голос Грейс:

– Все будет хорошо.

После этого его пронзила боль, какой он прежде не испытывал. Очень сильная боль. Эллис закричал, замахал руками, попытался сесть. Боль не прекращалась. Она вгрызалась в тело, жгла нервы. Эллис почувствовал, как содержимое желудка поднялось ко рту. Потом пришло жуткое ощущение, словно он задыхается под водой. Во рту стало кисло от тошноты, но, несмотря на это, Эллис отчетливо слышал резкий щелчок, с которым кость встала на место.

На пару минут он потерял сознание. Это падение во тьму привело его в ужас. Он делал слабые попытки ухватиться за пустоту, чувствуя, что вот-вот сорвется в бездну. Наконец он вскрикнул и полетел вниз.

Позже, когда тьма рассеялась, он увидел свет, отраженный от ярких зонтов, почувствовал тупую боль в ноге, почуял запах и вкус собственной рвоты. И снова закричал, словно ребенок, пробудившийся от кошмара.