Илья Видманов - На последний шанс меньше

– Будет, как я сказал! Понял?! – заорал он, брызжа слюной. – Будет, как я сказал!

Худому пришлось совсем туго – вся масса и ярость бугая придавили его к земле и мешают теперь даже вздохнуть. Никита с тревогой заметил, как начали мутнеть его глаза.

– Эй, остановись! – крикнул он взволованно. – Убьёшь ведь!

Толстяк продолжил мутузить несчастного. И даже ускорился! В глазах его сейчас не нашлось бы и капли жалости. Никита бросился на помощь. Подбежав, он приложил ладони к плечу бугая и с силой толкнул: от неожиданности тот замахал руками и неловко свалился в пыль.

– Ты чего, козёл?! Офонарел?!

– Это ты офонарел! – Никита хмуро кивнул на избитого. – Посмотри, что ты творишь! Взгляни! Он еле дышит!

Лоснящиеся жиром щёки толстяка побагровели. Он по-звериному показал зубы, а в его глазах проснулось бешенство.

– А ты кто такой, а?! – слетело с его губ вместе со слюнями. – Кто ты такой, мразота?!

– Может сосед, – Никита отвёл ногу для устойчивости, – а может и просто прохожий. Какая разница?..

– Убью! – толстяк прыгнул с проворством бегемота. – Завалю урода!

Никита ждал именно этого: он ушёл вправо и выставил подножку. Туша пронеслась мимо и выставленною ногу садануло. Она взвыла от боли! Толстяк не удержался и пропахал мордой грязь, как ребёнок, свалившийся с роликовых коньков.

– Смотрите-ка, какой сильный… – Никита пристально уставился на отплёвывающегося противника. Боль в несчастной ноге пульсирует, как пожарная сирена. – Смотрите-ка, какой ловкий… Тебе, дружок, лучше бы не бычить и успокоиться. Глядишь, ещё успеем зятя твоего несостоявшегося спасти…

– Да ты кем себя считаешь?! – бугай снова поднялся на ноги. – Да ты знаешь, с кем разговариваешь?!

На этот раз он не стал бежать, а медленно и угрюмо зашагал, растопырив перед собой толстые потные пальцы.

– Явно с какой-то шпаной, – Никита сжал кулаки и встал правым плечом к противнику. – Или со свиньёй, не знающей приличий.

Толстяк закричал, кинулся и попытался схватить наглеца за воротник. Никита отскочил, увернулся от страшного бокового, снова отскочил, стараясь всё же держаться к врагу поближе. Толстяк напирал и Никита пятился шаг за шагом, изворачивался, как мангуст.

– Чё, очко играет?! – бугай махал кулачищами, стараясь задеть ловкача хотя бы случайно. – Иди сюда, ссыкло!

– Похоже, тебя всё-таки не образумить… – выдал Никита сквозь частые вздохи. – Извини, придурок, но ты сам виноват!

Толстяк замахнулся снова… но вдруг почувствовал, будто внутри него что-то хрустнуло. Грудь перестала дышать! На его потной рубашке в центре солнечного сплетения появился пыльный след от ботинка.

– Ох… буэ… – выдавил он с натугой. – Что ты за… за баба такая… Даже честно драться не можешь…

– Сейчас я тебе покажу настоящую честность! – Никита подступил к болезненно согнувшемуся противнику. – Видишь мужика, что на земле валяется?!

Толстяк вздрогнул и невольно покосился в сторону усатого… Никита замахнулся и от души саданул противника по затылку. Бац! Бугай ахнул, попытался сообразить, что же произошло… но глаза его закатились, он обмяк и растёкся холодцом у ног победителя.

– Вечно проблемы со всякими придурками… – буркнул Никита недовольно, после чего перекинул взгляд с одного валяющегося тела на другое. – Ну и кто из вас Прохор Александрыч?..

С облегчением он заметил, что грудь старшего всё-таки вздымается и опускается. Жить будет. Только быстрее скорую надо вызывать: промедли сейчас, и человека уже не спасти…

– Стоять! – рявкнул сердитый голос. – Даже не думай двигаться!

Никита закрыл глаза и тяжко вздохнул – голос раздался со стороны авто, а значит, всё это время за ними наблюдали. Подняв руки над головой, он медленно повернулся. У раскрытых дверей внедорожника стоят двое мужчин в спортивках. Обоим под тридцать пять, лица серьёзные и чем-то схожие. Можно запросто принять их за братьев.

– Не шевелись! – приказал тот, чей голос уже звучал. В его руке чёрным дулом огрызнулся «Макаров». – И кричать не вздумай – сразу положу!

– Больно надо… – Никита перевёл взгляд на второго. – Сегодня уже накричались вдоволь. Хватит пока…

Лица обоих хоть и напряжены, но не выдают той смуты чувств, что охватывает человека, терзаемого стрессом. Говоривший мужик выглядит чуть старше второго, молчащего. На его макушке ещё сверкает зарождающаяся лысина.

– Ты не храбрись, не надо. – Мужик помотал головой. С Никиты не сползал его цепкий, прощупывающий взгляд. – Мы и так уже видели, какой ты хороший танцор. Оценили.

Второй упёр взгляд сначала в Никиту, потом в расплывшегося у его ног толстяка. Кожа на его лбу взбугрилась, он почесал челюсть и снова посмотрел на Никиту, но уже как-то по-новому…

– Если вы хотите что-то сказать, то говорите, – произнёс Никита спокойно, как смог. – Не можем же мы целый день тут стоять?

– Ну, это смотря, как рассудить, – парировал первый. Пистолет в его руке всё также следил за мишенью. – Хозяин этого дома лежит сейчас без сознания. Наш приятель тоже… А больше никого здесь нет. Смекаешь, к чему веду?..

«Врёт или нет? Неужели дома у усатого никого, кроме него самого?» – подумал Никита, пока бегут секунды. «Если не врёт, то вызвать полицию некому, и этим двоим спешить и в самом деле не приходиться»…

Второй несколько долгих мгновений сверлил Никиту заинтригованным взглядом, потом наклонился к уху первого и что-то прошептал.

– Ну… – первый нахмурился, его взгляд стал раздражённым. – Да чего тут разбираться? Кого?.. Хотя да, Вов, ты прав. Вызывай.

«Вова» отошёл и достал мобилу – старенькую кнопочную болванку с истёртыми клавишами. Набрав номер, он нажал на вызов и приложил телефон к уху.

– Алло! Дим, привет… – голос его стал вдруг сухим и словно бы простуженным. – Извини за беспокойство, просто у нас тут вопрос, требующий твоего внимания…

Пока второй болтал, Никита не сводил глаз с первого. Прикидывал, сможет ли прыгнуть так быстро, чтобы выхватить чужое оружие и не словить при этом пулю. Бандит будто прочёл его мысли – посмотрел ему в глаза, ухмыльнулся и помотал головой.

– Тут такое дело… – «Вова» положил ладонь себе на макушку и оглянулся на беспамятного толстяка. – У нас форс-мажор случился. Петя немножко лишнего себе позволил. Помнишь, у него с дочкой Александрыча из паспортного шуры-муры были? В общем поругались они, и Петя его приложил. Тот без сознания сейчас…

Голос в трубке загремел, как гром. Звонящий смолк и вынужденно терпел ругань.

– Да мы знаем, Дим, знаем… – оправдывался он виновато. – Да, да, ага…

Никита шумно вздохнул и переменил опорную ногу. Его сторож, не сводя глаз, сделал то же самое, словно отзеркаливая пленного.