Влад Эмир - Химик-3

– Проедем в отделение! – вежливо попросил старший в звании капитана.

– За что? – искренне изумился Саша.

– Распитие спиртных напитков в общественном месте! – коротко пояснил капитан, – В машину!

Возразить было сложно и Саше с Сергеевичем в отделении пришлось провести часов пять, правда, не в обезьяннике, с бомжами и задержанными по всем окрестностям разбойниками, тунеядцами и пьяницами, а в отдельной комнате, где даже сиденья были, что-то вроде актового зала, но ни позвонить, ввиду отобранных мобильников, ни поговорить с кем-нибудь из начальства возможности не представилось. Несмотря на наличие паспортов, билетов из Ростова-на-Дону в Москву, куда будущие, или уже настоящие, туристы прибыли сегодня, начали проверять их личности, сделав запрос в Ростов. Уже около девятнадцати часов Саша и Александр Сергеевич, злые и голодные, вышли на улицу. Всё содержимое карманов им отдали, но в Посольство Мальты уже ни звонить, ни ехать смысла не было.

– Ира! – позвонил Сергеевич на Мальту, ─ Как у тебя, а вернее, у нас, с визами?

– А вы что, ещё не получили? – удивилась Сашина знакомая, – Я же сразу Марианке в визовую службу позвонила, она должна была уже давно всё отправить! Я утром…

– Стой, стой! – рассмеялся Сергеевич, – Мы просто не смогли в Посольство попасть, нас милиция задержала. Ладно, спасибо! Я потом расскажу!

Он отключил телефон и повернулся к Саше.

– Ну что, теперь на улице не пьём?

– Не пьём! Пошли в магазин!

Саша набрал в магазине провизии и выпивки на всю компанию, втайне надеясь, что такое начало их путешествия не будет знаменовать такое же «сложное» время на Мальте. Бывает же, что ничего не получается, зато потом всё, наоборот, идёт гладко? Бывает или не бывает? Саша искал примеры из своей жизни и всё больше хмурился. Примеры он не находил. Плохое было предчувствие! Почему-то…

Последний вечер в России провели весело. Друг Юрия Александровича, доктор, профессор был чрезвычайно интересным человеком, много чего знал и был в свои шестьдесят лет лет жизнерадостней и подвижнее многих двадцатилетних знакомых Саши. Много, вроде, не пили, но за вечер, да ещё и зная, что с визами всё в порядке, а самолёт только в пять вечера и выспаться можно будет в течение дня, компания накачалась основательно. К ночи попытались, под руководством профессора, спеть пару казацких песен, но вовремя вспомнили, что они находятся в Москве, а соседей не знают. Попили ещё, потом пошли, всё-таки, спать.

Прижимаясь к Наташе, лёжа с ней на диване, Саша не смог совладать с собой. Метрах в трёх лежала вся гоп-компания, вроде и дышали ровно и сонно. Но это уже стало всё равно! Наташа, почему-то, не возражала, только прикрылась простынкой, повернувшись на бок, лицом к компании. Она смотрела на спящих, кусая губы, вскоре задрожала, сжав ноги, вместе с Сашей ощутив тепло переходящей от него энергии, толчками закачиваемой всё дальше…

– Дай мне сумочку, не выходи! Ты всё запачкаешь!

Саша дотянулся до сумочки, оставленной, не иначе, как специально, рядом на стуле.

– Всё, я побежала в душ!

Девушка обернулась простынёй и прокралась между молчаливых фигур. Саша откинулся на спину. Отдых начался! Утром в Посольстве проблем не возникло – Сергеевич получил все паспорта, визы на месяц, с сегодняшнего числа, были открыты всем. Мальта ждала! В аэропорту Шереметьево, уже пройдя таможню, Саша начал собирать заздравные тосты тех народов, которые только мог встретить в зале, где был бар со смешными ценами, «фришоп»! Не отказывался никто и, записав десять – двенадцать тостов от каких-то китайцев, японцев, азиатов, Саша остановился на Африке, достав натурального африканца колоритной наружности, огромного и с бородой, который жизнерадостно стал провозглашать тосты, родственные русскому «за здоровье» и «за встречу» на всех языках знакомых ему племён, на всех наречиях и диалектах. Так как племён в Африке великое множество, а африканец оказался довольно эрудированным профессором какого-то африканского университета, приехавшим в Москву то ли на симпозиум, то ли на какую-то выставку, то скоро уже Саша перестал записывать эти тосты ввиду полной невозможности это сделать. Тем не менее, рассчитавшись, они с профессором – африканцем расстались, вопреки русскому обычаю, без драки, что очень обрадовало всех очевидцев происходящего братания и самих таможенников, грустно констатирующих факт, что мало ещё на Земле таких мест для общения и сближения народов, каковыми является магазины и бары «дьюти-фри» в аэропортах. Сашу дружными усилиями, оторвав от африканца, посадили в самолёт, который вздрогнул, задрожал, сорвался с места, побежал, разгоняясь, по взлётной полосе, взмыл в небо и начал удаляться от Москвы, от земной тверди и от России. Наташа сидела рядом и Саша обнял её за плечи. Девушка положила голову на его руку и закрыла глаза. Она была спокойна, сонная улыбка блуждала по лицу, заставляя иногда подрагивать губы и пушистые ресницы. Саша невольно загляделся на девушку. Сорок восемь килограмм чистого веса, сорок восемь килограмм дикого удовольствия, сорок восемь килограмм красоты и грации, сорок восемь килограмм внутренней гармонии и ума! Грудь большая, есть, на что посмотреть! И потрогать! И Саша в подробностях знал, как эта грудь, сейчас прячущаяся под цветастым сарафаном, красива, как она реагирует на ласки, как твердеет тёмный сосок, делая эту грудь ещё больше. И как начинает вздрагивать Наташа всем телом, когда он легонько покусывает эти сосочки, немного лаская их языком…

Саша летел отдыхать, прижимая к себе Наташу, но ему, почему-то, не спалось. Он не хотел ничего вспоминать, но в голове нет-нет, да и возникали картинки их первого знакомства в библиотеке Дома Учёных, их первой ночи в Наташиной квартире, где он впервые её раздел, но не тронул. Почти не тронул! И, оказалось, этим самим привёл в действие страшный механизм уничтожения, который спонтанно заработал в её изобретательном сознании, сознании очень одарённого и умного человека, которого другие человеки просто оскорбили, заставляя жить по их, не совсем человеческим правилам! Всплыла в памяти фотография, где Наташу, тогда ещё Катю, снимала Люда, бывшая жена Епифанова, прокурора. Епифанов обнимал Наташу, и ей приходилось, пересиливая себя, улыбаться, зная, что её могут в любой момент убить! Просто ждут, когда эта курочка принесёт золотые яйца! И Наташа тогда тоже не выдержала, не стала ждать своей смерти, неминуемой и страшной, зная, во что превратится её тело, когда её убьют и кто будет питаться этой адской смесью, ей же самой и изобретённой! Наташа неделю носила с собой шприц с синильной кислотой и спаслась только благодаря этому убийству. И как можно было её после всего этого обвинять в этом убийстве? Знать, что тебя скоро убьют и ничего не предпринять для своей защиты? Хотя, по Уголовному кодексу, это никак нельзя было по другому назвать. Только убийством! Как и то, что случилось чуть позже с Людой! И разве можно было не понять, почему Катю переклинило, когда она подумала, что её телом Саша просто попользовался, да ещё и, по её мнению, немножечко надругался, побрив её в интимном месте… А Валеру жалко, независимо от того, какую роль он играл в лаборатории Гольдберга!