Александр Саблин - Запомните нас такими

– Ну, если приятно тогда, конечно, – согласился я.

Он поймал мой взгляд:

– А кроме точек общественного питания тебя что-нибудь интересует?

– А вот этот вопрос мне бы хотелось обсудить с глазу на глаз, – я посмотрел на женщину. – Мадам ничего не будет иметь против?

Мадам ничего не имела против.

Юра посадил меня в зале за столик, а сам на несколько минут отлучился к уже начавшим скучать клиентам. Место Мадонны на экране занял шустрый, как сперматозоид, Майкл Джексон. Парень явно знал толк в суставной гимнастике.

– Ну, что там у тебя? – спросил Юра, усаживаясь напротив.

Я коротко изложил суть дела.

– Гм, – произнёс он. – Такая информация обойдётся тебе в три новых светильника. Вон там над баром.

– Если только они не из золота, – сказал я.

– Сегодня от блестяшек продолжают балдеть лишь идиоты.

– Тогда по рукам. Когда ждать известий?

– Я тебе позвоню.

– Отлично, только не мне, а господину Павлову с моими инициалами или администратору гостиницы, – я продиктовал ему телефонные номера и поднялся.

– А как насчёт того, чтобы поразвлечься? – спросил он.

– Сразу после того, как установим светильники.

– Тогда, может, ещё по рюмочке?

– Я за рулём.

Он улыбнулся. Улыбка получилась не из весёлых.

– Устал как чёрт, – перехватив мой взгляд, виновато сообщил он.

Учитывая его многолетнюю торгово-закупочную деятельность, поверить в синдром хронической усталости было не так уж и сложно.

На улице по-прежнему моросило. За драматическим театром я повернул налево и, дождавшись, когда загорится зелёный огонь светофора, занял место на автостоянке. С тыльной стороны театра, мальчишки, должно быть школьники, дружно сгружали с фургона какие-то ящики. Раскрыв зонтик, я перешёл улицу и, протопав с полквартала по залитому дождём тротуару, нырнул в дверь кондитерской. В нос стоило только приоткрыть двери, пахнуло ванилью и шоколадом. Несколько покупателей, переходя от витрины к витрине, с интересом присматривались к кулинарным чудесам. В отличие от придирчивых клиентов, у меня на такую экскурсию времени не было. Я купил коробку шоколадного ассорти, полдюжины заварных пирожных и бутылку шампанского. Теперь я по крайней мере мог рассчитывать если не на женскую откровенность, то хотя бы на девичью благодарность.

Многоэтажный дом Эллиной подружки занимал добрых полгектара. Во дворе, под клёнами, которые вполне могли посадить на субботнике ещё мои родители, прятались столики с удобными широкими скамейками. Под одной из них, положив голову на лапы, дремал лохматый рыжий пёс.

Я дошёл до пятого подъезда и, поднявшись к квартире номер сто четырнадцать, нажал на звонок. На мелодичный зуммер никто не отозвался. Я взялся за дверную ручку и повернул. Дверь отворилась. Раздумывать, переступать порог или нет, я не стал. Небольшая полутёмная прихожая была пропитана уютной тишиной.

– Живой кто-нибудь есть?! – подал я голос.

Если живые и имелись, то по какой-то причине пока предпочитали помалкивать. Я дошёл до середины прихожей и остановился. Было слышно, как за неплотно прикрытой дверью ванной неторопливой струйкой стекает вода. В комнате слева, должно быть, гостиной, мягким зеленоватым светом сиял аквариум. Какое-то время я молча наблюдал за спокойно снующими в водной толще рыбками. Они явно не были предупреждены о моём визите. Из задумчивости меня вывел женский голос:

– Вы что-то хотели?

Обернувшись, я увидел перед собой невысокую, симпатичную женщину, одной рукой придерживавшую на груди халатик, а другой заслоняющую от света глаза.

– Если вы подруга Эллы, то задать вам несколько вопросов, – сказал я.

Женщина опустила руку и, щурясь, предложила подождать в гостиной. Её реакция обнадёживала.

Я включил в комнате свет и, выставив на столик презенты, с тяжёлым глянцевым журналом в руках устроился на диване. Главной ударной силой глянца были женские портреты. Очень много портретов и минимум информации. Слава богу, долго ждать возвращения хозяйки не пришлось. В белой блузке, джинсах и босоножках она смотрелась ничуть не хуже глянцевых див.

– Виктор Екимов, – представился я.

– Екатерина Обручева. Чай, кофе?

Ладонь у Екатерины Обручевой оказалась сухой и горячей.

– Шампанского, – сказал я.

Только теперь женщина заметила стоявшую на столике, бутылку.

– О! – одобрительно произнесла она. – Да вы со змеем искусителем! Это коренным образом меняет дело.

Настроение женщины улучшалось прямо на глазах. Открыв коробку с пирожными, она прищёлкнула языком.

– Может, вы и не волшебник, – нежно проворковала она, – но формирование вашей родословной вряд ли обошлось без их участия.

У Екатерины было странное представление о волшебниках. Тем не менее открещиваться от принадлежности к их тайному ордену я не стал.

Женщина поставила рядом с фруктами цветы и, обведя стол рукой, заключила:

– Вот теперь даже невооружённым взглядом видно, что ваши намерения достаточно серьёзны.

– Пять минут назад так оно и было, – подтвердил я.

– А теперь?

– А теперь меня гложут сомнения.

– Ну, это вы зря, – сказала она, – должен же у нас оставаться хоть какой-нибудь повод, чтобы заняться этим чудесным напитком.

Кажется, женщина рассчитывала на праздник. Вряд ли стоило её разочаровывать.

– Лучший предлог, чтобы не дать вину застояться, – тост за знакомство, – сказал я.

– Наверное, это и в самом деле неплохой повод, чтобы откупорить шампанское, – оценила она.

– Особенно когда речь заходит о мужчине и женщине, – подбросил я в разгоравшийся костёр дровишек.

У неё вырвался нервный смешок:

– Никогда бы не поверила, что не смогу додуматься до этого сама.

– Время от времени такое случается даже с очень образованными дамами, – сказал я.

– То, что другие тоже впадают в ступор, меня как-то мало утешает.

– А вы считаете, что тех, кто находится в ступоре, можно как-то утешить?

– Шампанское многих утешает.

Пока мы вели с ней этот полубессмысленный разговор, она успела поставить на стол бокалы.

– Так что же всё-таки заставило вас ко мне заглянуть? – спросила она, когда мы выпили.

– Если я скажу, что вы, вы ведь всё равно, не поверите.

Екатерина многообещающе глянула поверх бокала:

– Если мы станем друзьями, то я, пожалуй, попробую.

– Считайте, что уже стали, – сказал я.

Женщина улыбнулась:

– Я смотрю, вам палец в рот не клади.

– А вы бы предпочли, чтобы я всё время размахивал оливковой ветвью?

Лицо Екатерины стало серьёзным:

– Я бы предпочла, чтобы вы сказали мне правду.

– Тогда вам не повезло: правда – единственное слово, к которому я отношусь с подозрением.